Рубрику ведет Дарья БОБЫЛЁВА
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2016
Музей космонавтики, наверное,
самое фантастическое место в Москве. Здесь у каждого, кто хоть раз мечтал
полететь к звездам, разбегаются глаза: космические корабли и спутники, луноходы
и макет станции «Мир» с экраном-иллюминатором, в котором, как положено, видна
Земля. И фрагменты истории – фотографии, диорамы, личные вещи космонавтов и
конструкторов. Здесь можно загадать желание, потрогав настоящий метеорит, или
посмотреть на старт ракеты в прямом эфире. Заместитель директора Музея космонавтики
по научной работе Вячеслав Климентов
рассказывает, что сегодня происходит в московской резиденции космоса.
Дарья Бобылёва. Кто сегодня посещает Музей космонавтики и соответствует ли истине
распространенное мнение, будто в музеи стали ходить редко?
Вячеслав Климентов. Наоборот, сейчас люди как раз пошли
в музеи. Я много езжу по музеям и вижу это. Сложно сказать, с чем это связано,
наверное, с какой-то стабильностью в обществе, с какими-то идеологическими
моментами, но люди в музеи идут.
Наш музей очень популярен еще и потому, что космонавтика
сейчас, в отличие от двухтысячных годов, опять в тренде. Причем в тренде и у
молодежи, и у взрослых. В прошлом году, например, нас посетило пятьсот двадцать
тысяч человек. Да, есть детские организованные группы – школьники, которых
ведут в музей, но дети составляют всего сорок процентов посетителей. Примерно
пятьдесят два процента – это взрослые одиночные посетители. И семь-восемь
процентов из них – иностранные туристы, которые очень интересуются нашей космонавтикой.
Важно то, что мы сумели за последние два года привлечь сюда
молодежь – неорганизованную молодежь от
четырнадцати до двадцати восьми лет. В музеях это общая тенденция – существует
некий провал: до пятнадцати лет в музей ходят со школьными экскурсиями, а после
пятнадцати посещают его достаточно редко. И потом приходят в музей, уже приводя
за руку своего ребенка лет пяти-шести. Почему так происходит? Я считаю, потому,
что музей в определенном смысле не диалогичен. Тут, скорее, диктатная форма
воздействия: ты приходишь, слушаешь, формально тебе предлагают задать вопрос,
дают ответ, и ты уходишь. Это интересно, когда ты еще маленький или уже
взрослый, умеющий задавать вопросы не общие, а конкретные, – тебя волнует
конкретный механизм, конкретная информация. А с молодежью нужно вступать в диалог.
Молодежь хочет, чтобы услышали и ее мнение тоже, чтобы с ней дискутировали. И к
этому музей не всегда готов.
Какими средствами можно
достичь этого диалога в музее?
Например, введением такой системы, как музейная медиация.
Медиация родилась как юридическое понятие, это урегулирование спора, примирение
сторон с помощью независимого посредника. А под музейной медиацией мы понимаем
работу не экскурсовода, а человека, который посредством такой сократовской
беседы, задавая вопросы, может привлечь интерес. И посетитель сам начинает
спрашивать, размышлять, приходит к собственным выводам. Именно такая работа не
экскурсовода, а медиатора помогает вызвать интерес и привлечь молодежь.
Медиатором может выступать не только музейный работник, но и,
например, папа или мама. Приходят
родитель с ребенком, и в их общении музей становится внутрисемейным медиатором
– у них появляется тема для разговора. Ребенок начинает родителя слышать – не
слушать, как он это делает обычно, а именно слышать. Вот недавно у нас была
выставка «Книги о космосе», там было много раритетов, книги XIX–XX веков, философские трактаты, труды
Циолковского, Чижевского. И я видел, как горят глаза у бабушки, когда она видит
любимую книгу своего детства, начинает про нее рассказывать, ребенок листает –
и начинается общение.
А что-то делается для
той самой «провальной» аудитории, которая по музеям не ходит, для молодежи
четырнадцати – двадцати восьми лет?
Да, у нас есть всевозможные программы специально для
молодежи. Когда я пришел работать в музей, то попал на лекторий. Читал лекцию
очень известный академик, а в зале на сто двадцать человек сидело одиннадцать
слушателей, из них шестеро – музейные работники. Было безумно неудобно: человек
двигает всю космическую науку, а его слушает горстка людей. Сейчас запись на
лекторий заканчивается чуть не за неделю до лекции, проходят они каждый
четверг. Читают ведущие специалисты, например академик Зеленый, академик
Шустов, причем всегда бесплатно – это принцип музея. Мы условно называем этот
лекторий «Все, что ты хотел знать о космосе, но боялся спросить». И договариваемся
с учеными: вам будут задавать любые вопросы, а вы должны совершенно серьезно на
них отвечать. То есть если студент спросит, к примеру, что такое гравитация,
академик будет с ним дискутировать и объяснять. Этот проект мы делаем совместно
с журналом «Знание – сила», наши темы – история космонавтики, космонавтика и,
конечно, астрономия. Все это безумно интересно, и молодежь пошла.
Также мы создали очень неплохую сеть в интернете, постоянно
растет число наших посетителей в Фейсбуке, Инстаграме, ВКонтакте. Сейчас у нас
почти пять с половиной тысяч подписчиков ВКонтакте – для музея это много. То
есть мы с молодыми пытаемся говорить на их собственном языке, в том числе и с
помощью популярных у них соцсетей.
Еще в Музее
космонавтики проходят музейные уроки. Что это такое?
Музей для образования – это некая лаборатория, музейный урок
– возможность перенести занятия в лабораторию. И мы пытаемся это возродить.
Сегодня музейный урок – интерактивное, дискуссионное образовательное занятие,
которое, что очень важно, соответствует Федеральному государственному
образовательному стандарту. Почему важно, что соответствует стандарту? Потому
что можно, конечно, провести занятие на внешкольную тему, но тогда к нам придет
только несколько учеников, которые всерьез интересуются вопросом. А вот весь
класс не придет. Более того, если тему сделать сквозной, элективной, то, скорее всего, не придет учитель. Потому
что у него программа, в которой все четко расписано. Значит, мы должны
организовать урок – точно такой же, как в классе, только без проверки домашнего
задания. Который будет соответствовать учительским задачам. Например, есть в
учебнике физики для девятого класса параграф «Реактивное движение». И где лучше
узнать про реактивное движение – в классе у доски или в Музее космонавтики, где
можно изучить настоящие ракеты? Мы разработали урок, который называется «Ракеты
и как они летают», полностью соответствующий параграфу «Реактивное движение».
Или, например, математика, седьмой класс, параграф «Подобие
треугольников». Мы перенесли его в экспозицию, назвав урок «Геометрия неба». В
чем преимущество таких уроков? Во-первых, ребята раскрываются, оказавшись в
совершенно другом пространстве. Во-вторых, это не экскурсия. Сначала дается
вводная информация, потом дети разбиваются на группы, получают маршрутные
листы, ходят по экспозиции и изучают ее, обмениваются мнениями, решают
прикладные задачи. И самое главное – они понимают, что и геометрия неба, и принципы
движения ракеты – это не отвлеченные понятия, все это применимо на конкретных
экспонатах, то есть в реальной жизни. Фактически музей может стать для школы
неким жизненным пространством. Сейчас новые государственные федеральные
стандарты нацелены на то, чтобы преподавание было ассоциировано с реальной
жизнью. А где ученик с этой реальной жизнью сталкивается? Разве что в разговоре
с родителями, но это не то. В начальных классах его, допустим, познакомят с
окружающим миром, выведут в парк, еще куда-то. А дальше остаются только телевизор
и компьютер – но это не реальная жизнь. А вот музей при всей своей, казалось
бы, консервативности – это жизнь. И мы можем стать образовательной лабораторией
для современных стандартов.
Еще интересный момент: мы пытались выяснить, что является
барьером для продвижения музейных уроков в школах. Собрали учителей и спросили
– что мы делаем не так? Может, с методической, методологической, воспитательной
точки зрения? Но оказалось, что основным препятствием для посещения музея
является техническая сложность: трудно вывезти класс в музей во время учебного
процесса. Приказы, сопровождение – все это очень сложно. Мы надеемся, что
Департамент культуры, который очень заинтересован во всем этом, договорится с Департаментом
образования и в Москве появится какая-то единая схема для этого. Может быть,
единый музейный день раз в месяц. Нужно вернуть музеи в школьную программу. Эти
две институции похожи – школа и музей. И мы очень ратуем за такое соединение.
Какие выставки можно
увидеть в Музее космонавтики?
По госзаданию мы делаем более тридцати внутримузейных
выставок в год. Все выставки можно посетить по единому билету, мы стараемся
сразу заложить в них образовательную составляющую, и экспозиция постоянно
меняется. Сейчас у нас пять разных выставок, а через четыре месяца уже будут
совершенно другие. Кроме того, мы часто показываем очень значимые экспонаты,
предоставленные другими музеями на очень короткое время. Например, сейчас идет
выставка одного экспоната «Гагаринский кабриолет»: автомобиль ЗИЛ-111 нам любезно
предоставил Музей техники Вадима Задорожного. Именно на этой машине четырнадцатого
апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года Юрий Гагарин проехал по Москве,
от аэродрома Внуково до Красной площади.
Еще один пример выставки одного экспоната – космический
аппарат «Луна-24». Он демонстрируется впервые. Все, что делается для космоса,
изготавливается в двух или трех экземплярах. Один запускается и не
возвращается, а дубликаты остаются. И станцию «Луна-24» изготовили в двух экземплярах.
Одна отправилась на Луну, и вернулась только капсула, которая доставила грунт,
– кстати, эту капсулу, подлинник, тоже можно увидеть у нас в лунной экспозиции.
А вторая «Луна-24» сейчас передана с завода нам, и ее могут увидеть все желающие.
Сейчас открыта выставка портретов Юрия Гагарина, здесь очень
много интересных работ. Например, удивительная работа Николая Гришина
«Возвращение на Землю», написанная за пять месяцев до старта Гагарина и
изображающая – его, в скафандре! С необыкновенной портретной точностью. К
художнику приходили из КГБ, выясняли, имел ли он доступ, как угадал внешность
первого космонавта? А вот так – угадал образ.
Есть тут и несколько работ, написанных самими космонавтами,
ведь среди них как минимум два известных художника – это Владимир Джанибеков и
Алексей Леонов; у нас представлены космические картины Леонова, созданные
совместно с Андреем Соколовым.
В музее есть классические выставки, а есть
выставки-эксперименты. Недавно мы пошли на такой эксперимент – я предложил
молодым работникам: давайте, выдвигайте концепцию выставки – что было бы вам
интересно? – а мы вас поддержим. Художники помогут, выставочный отдел. И
молодые девушки из нашей пресс-службы задумали выставку с современной подачей,
историческую и в то же время рассчитанную на молодежь. Это выставка-рейс «Земля
– Кассиопея», посвященная знаменитой дилогии Ричарда Викторова «Москва –
Кассиопея» и «Отроки во Вселенной». На выставке можно увидеть, как рождалось
космическое кино, как снимались фантастические кадры без компьютерных
технологий. Там впервые представлены экспонаты из личного архива семьи Ричарда
Викторова, фондов Киностудии им. Горького, Музея кино, Музея космонавтики в
Калуге. И сами фильмы можно посмотреть в наушниках. Причем сначала выставка
задумывалась как поддерживающая для нашего кинофестиваля.
Музей проводит
собственный кинофестиваль?
Да, кинофестиваль «108 минут» проходит у нас уже третий год.
У нас особенный приз – статуэтка Гагарина, который идет по красной дорожке с
тем самым увековеченным в кинохронике развязавшимся шнурком на ботинке. Это
авторская копия памятника Гагарину в Брянске. Кинофестиваль в музее – это уже
достаточно необычно. О концепции мы долго спорили – вообще в музеях жизнь очень
бурная и активная, особенно в коллективах вроде нашего, где большая разница в
возрасте. Я настаивал, чтобы в фестивале участвовало только документальное
кино. Молодежь наша хотела и документальное, и художественное. И я их все-таки
переубедил. Еще я очень не хотел, чтобы мы ушли на другое поле, углубились в чисто
кинематографические детали. Кино в музее в моем понимании – это продолжение
экспозиции. И в нашем музейном кинозале всегда много людей, которые сидят и
смотрят кино. Документальное отечественное кино про космонавтику. Посмотрев на
экспонаты в музее, настолько переполняешься впечатлениями, увлекаешься историей
освоения космоса, что хочется какого-то продолжения, какого-то визуального
ряда.
Документалистику о космосе сейчас снимают в основном
специальные студии. Или это ролики для телеэкрана, по заказу, или фильмы для
Роскосмоса. И мы пытаемся развить это направление, поддержать тех, кто работает
сейчас с документалистикой в ГИТИСе, например. А художественных фильмов о
космосе вообще снимают мало – понятно, это очень дорогостоящий процесс. Хотя
сейчас мы консультируем сразу два великолепных проекта – фильм студии
Бекмамбетова про выход Леонова в открытый космос, который обещает стать блокбастером,
и фильм про историю так называемой «мертвой» станции «Салют-7» и про полет к
ней команды Джанибекова, которая должна была ее спасти. И Джанибеков, и Леонов
бывают у нас и консультируют эти фильмы. Думаю, это будет настоящим прорывом.
Космос в нашем сознании
связан с будущим, с новыми высокими технологиями. Какие-то современные
технологии используются в работе музея?
В первую очередь это технологии, направленные на
интерактивность, на взаимодействие посетителя с музейным пространством. У нас,
например, есть работающая имитация ЦУПа. Здесь проводятся всевозможные массовые
занятия, здесь мы провожаем ракеты. Во сколько бы это ни было, в два часа ночи,
в шесть утра, мы обязательно приглашаем людей на запуск. Трансляцию стартов,
стыковок показывают на специальном экране в прямом эфире благодаря Роскосмосу,
который является нашим главным партнером. Людей собирается много, они хлопают,
радуются, иногда до слез.
Также в музее установлено пятнадцать интерактивных стендов с
мини-викторинами на знание космоса, истории его освоения. Всего пять вопросов,
вроде бы просто, но и увлекательно, и дает дополнительную информацию по теме.
Если ответил на эти пять, можно продолжить и следующий блок будет уже с другими
вопросами.
На экспозиции, посвященной исследованиям Луны, есть экран, на
котором демонстрируются уникальные кадры: ролик, сделанный одним из инженеров
Научно-производственного объединения имени Лавочкина. Это полностью достоверная
с научной точки зрения имитация того, что происходило в космосе с луноходом и с
лунной станцией. То есть экспозиция сама рассказывает свою историю.
Более тридцати экспонатов нашего музея можно и нужно трогать
руками – это специальные макеты космической техники для слабовидящих. Среди них
первый спутник, луноход, ракета-носитель «Восток». Каждый экспонат снабжен
тактильной табличкой со шрифтом Брайля.
Есть в музее и интерактивный 3D кинотеатр с викториной, рассчитанный
на большую группу. Нужно отвечать на вопросы викторины, нажимая на кнопки на
специальных столах, а экраны превращают зал кинотеатра в звездолет,
путешествующий к другой планете. Звездолет стартует в космос, и участники игры,
наблюдая за полетом, отвечают на вопросы.
И, наконец, у нас есть совершенно уникальный тренажер
стыковки космического корабля «Союз ТМА» с Международной космической станцией.
В этом тренажере всё как в настоящем корабле, так что можно почувствовать себя
космонавтом, проводящим стыковку. Таких тренажеров всего два – один находится в
Звездном городке, в Центре подготовки космонавтов, а второй у нас. Это
программа с полным погружением в технику, рассчитанная на группу до четырех
человек. Это долго, сложно, но очень интересно.