Фантасты пишут для подростков
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2016
Дарья
Зарубина родилась и живет в Иванове. Кандидат
филологических наук. Преподаватель, журналист. Пишет стихи и фантастическую
прозу. Автор сборника стихов, трех романов, пяти повестей и многих рассказов.
Лауреат премий РосКон: «Серебряный Роскон» (2014) в номинации «Повесть,
рассказ», «Бронзовый Роскон» в номинациях «Повесть, рассказ» и «Роман» (2015).
Сказка и фэнтези похожи. Они
близкие родственники, и неоднократно говорилось о том, что корни фэнтезийного
жанра восходят к литературной сказке. Фэнтези – значительно более молодой и
бойкий жанр – охотно и смело пользуется находками старшего родственника, оно
привлекательно соединением повседневности с магией, волшебством. Но эскапическое
в нем легко берет верх над педагогическим и мифологическим. Читателю – а мы
говорим сейчас о читателе массовом, таком, для которого чтение и размышление не
является насущной необходимостью, оно вытеснено поколениями рутины в быту и
семейном воспитании – не хочется, открывая книгу, снова оказаться за партой,
груз «картины мира» тяжел для него, ему достаточно «картинки мира»,
составленной из телепередач и газетных заголовков. Заключенный в клетку быта,
загнанный между Сциллой и Харибдой – между ощущением своей смертности,
конечности и негероическим, некрасивым, низменным страданием будней, – читатель
ищет путей эскапизма, он отыскивает временное прибежище от страданий
существования в книге, где есть положительный герой, одаренный, удачливый, с
которым все будет хорошо. С этим героем легко отождествить себя, его ошибки –
со своими, получив уверенность, что с ошибками этими – совсем как в романе –
можно справиться. Полагаю, именно в этом и заключается секрет популярности
фэнтези у массового читателя. Терапевтическую функцию жанра трудно переоценить.
Уступив большую часть своей
взрослой читательской аудитории фэнтези, литературная сказка стала
ориентироваться на подростков и детей. Но в какой-то момент и авторы фэнтези и
фантастики начали обращать все больше внимания на подростковую и детскую
аудиторию. Почему?
Прозаический ответ
напрашивается сам собой: виноват книжный рынок, переживающий глубокий кризис.
Падение тиражей, конкуренция, да и определенное перепроизводство налицо. Порой
авторы уходят из взрослой фантастики в подростковую для того, чтобы найти
нового читателя и увидеть свою книгу опубликованной. Именно дети и подростки
остаются той аудиторией, которая продолжает покупать бумажные книги и готова
получить книгу в подарок от друзей или семьи.
Граница жанров особенно гибка в
так называемой «романтической фантастике» и фантастике для девочек-подростков,
для которых важна романтическая любовная линия, а фантастический элемент чаще
всего необходим как фоновый, для антуража. Случается, что «ромфанту» для того,
чтобы стать фантастикой для девочек-подростков, необходимо лишь омолодить
героиню на несколько лет, превратить, скажем, академию ведьм в школу – и цель
достигнута. Существенных изменений ни стиль написания, ни основные принципы
построения сюжета не претерпевают, разве что любовные сцены становятся чуть
целомудреннее.
Так, например, Наталья Щерба,
чьими «Часодеями» зачитываются многие девочки, выпустила несколько книг не для
подростковой аудитории, но основного своего читателя нашла именно среди
подростков. Анна Одувалова решилась на трилогию «Змеиная школа», где
фантастическое допущение построено на индуистской мифологии, – и тоже обрела
нового читателя.
Но что заставляет искать своего
читателя среди подростков авторов, которые давно и успешно пишут для взрослых и
активно публикуются?
В 2014 году второе место в
пятом сезоне премии «Книгуру» заняла повесть писателя-фантаста Дмитрия Казакова «Московская метель». А
весной прошлого года на своей странице в социальной сети «ВКонтакте» мэтр
отечественного эпического фэнтези Ник
Перумов начал публиковать первые отрывки из своей стимпанковской
фэнтези-трилогии для подростков о Молли Блэкуотер. Первая повесть о Молли
увидела свет в составе сборника «Бомбы и бумеранги» (АСТ, 2015). В марте этого
года вышла первая книга трилогии – роман «За краем мира».
Перумов идею написания фэнтези
для подростков, по его словам, обдумывал давно. Казакова «подбила» попробовать
себя в новом жанре замечательная писательница, автор множества книг для детей и
подростков Елена Усачева. Результат один – два сильных, пишущих для взрослых
фантаста представили на суд юного читателя свои истории. Сквозь метельную
волшебную Москву идет герой Дмитрия Казакова Мишка, по занесенному снегом
пополам с угольной пылью Норд-Йорку возвращается домой из школы для
благовоспитанных девиц Молли. Им обоим по двенадцать лет.
Давайте разберемся, что еще
общего есть у текстов для подростков, написанных фантастами, в чем их отличия,
как отразилась авторская манера каждого мастера в тексте для юных читателей. А
главное, стоит ли давать эти книги в руки детям?
Герои у авторов получились
яркие, бойкие. В Мишке видны некоторые автобиографические черты: Дмитрий
Казаков сделал своего героя мальчиком из Нижегородской области, который чудом
умудрился попасть на экскурсию по Москве. Молли живет не в нашей с вами
реальности. Ее пропахший машинным маслом, пропитанный дымом и сажей мир – это
классический стимпанк. Перумов не изобретает в этом аспекте ничего нового –
Молли окружают громадные паровозы и чопорные викторианские леди и джентльмены.
Она дружит с оборванцами из бедных районов, бредит паровыми машинами и в
дредноутах разбирается значительно лучше, чем в рукоделии.
Возможно, из-за того, что повесть Казакова – городское фэнтези, увидеть мир глазами Мишки нам немного проще, чем глазами Молли. Под взглядом мальчика привычная Москва становится волшебной: из-под берета уличного художника видны крошечные рожки, оживают книги на лотке. Описания у Казакова получаются очень сочные, полные цвета, звука, дыхания, даже тактильных впечатлений, текст его скор. Он катится, набирая скорость, как летит с горы лыжник Мишка, – в одной сцене даже в ущерб логике. Потерявшийся в Москве Мишка, поняв, что телефон не работает, вместо того чтобы бегом рвануть в ближайшее отделение полиции, отправляется побегать на лыжах с мальчишкой, который пытался этот самый телефон у него украсть. Но в этом весь Мишка – наивный и добрый до того, что подберет драгоценные часы на вокзале и бросится догонять потерявшего их человека, даст денег цыганке.
Описания сменяются динамичными диалогами, герои – и здесь видна привычка Казакова к хорошо выписанному экшену – постоянно перемещаются. Мишку преследуют злодеи, от которых ему помогает спастись девочка Алиса. Динамичность свойственна спортивному Мишке, и она же создает некоторую оборванность линий в повести. Автор словно гонит нас вслед за сюжетом дальше, не давая перейти по оставленным им же самим ссылкам. Остаются необъясненными, таинственно-недосказанными истории деда Алисы, театрального призрака, оборванные боковые линии сюжета повисают в воздухе. И сама Алиса – девочка-подросток или сама юная и волшебная Москва, воплотившаяся в шуструю школьницу в пестром комбинезоне, – так и остается для нас загадкой. Казалось бы, минус тексту, но, если верить читательским отзывам в сети, вовсе нет. Юный читатель торопится вслед за автором к финалу, к кульминации, а потом, закончив чтение, отправляется в путешествие по оставленным им ссылкам. Даже мне, читателю взрослому, захотелось отправиться по маршруту героя «Московской метели», чтобы освежить воспоминания и взглянуть на столицу глазами двенадцатилетнего мальчишки.
Ни такой динамики, ни объемной
красочности образа в повести о Молли мы не находим. Описания Перумова
громоздки, номинативны, порой слишком сложны и загромождены тяжеловесными
конструкциями и непонятными подростку, особенно не начитанному в стимпанке,
словами, архаизмами. В этом бесцветном, покрытом сажей мире описания лишены
цвета. Бесцветны окружающие Молли взрослые: мать, которая обращается к дочери
на «вы» и то и дело норовит посадить на хлеб и воду в воспитательных целях;
брат, о подколках и проказах которого автор только упоминает, так и не позволив
мальчику стать из статиста героем живым и шкодливым; подчеркнуто «английские»,
«колониальные» офицеры – все это классические «человеческие» декорации
стимпанка. Перумов не дает им ожить, наделяя дыханием лишь несколько
центральных персонажей. По-особому, зловеще стерты образы служителей
Королевского Особого Департамента, занятых поиском тех, в ком проявилась магия.
Выявленные «опасные» люди исчезают без следа вместе с семьями. На фоне бледных
соотечественников Молли колоритными и грозными выглядят таинственные Rooskies, свирепые, как убеждают детей
взрослые, кровожадные дикари, владеющие магией. Но даже их описания несколько
тяжеловесны и многословны.
Однако стилистические недочеты
отступают на второй план, когда мастер эпического фэнтези оказывается в родной
стихии – начинает говорить о магии.
И вот здесь кроется самое
главное отличие текстов Перумова и Казакова – в магической составляющей мира «Московской
метели» и «Молли из Норд-Йорка». И Мишка, и Молли – в своем роде избранные.
Избранные магией. Мишка скрывает свою способность видеть то, что не видят
другие. Молли – что может воздействовать на окружающий мир силой волшебства.
Магия у Перумова – это магия фэнтези, она мощна, страшна. Она может отнять
жизнь мага и заставить его губить невинных, лишить жизни друзей, родных. Когда
Перумов говорит о магии, описывает ее, вы чувствуете, насколько эта грозная
стихия естественна и родственна авторскому стилю. Уходит некоторая угловатость
и перегруженность перумовского письма. Текст дышит тяжело и грозно, он
насыщается чувством, эмоцией, зреет, как грозовая туча. Не остается и следа от
блеклого мира машин, когда вступает в силу магия леса, такая губительная для
города с его механизмами. Извечное противостояние природного, стихийного,
разрушительного, но величественного и отрегулированного, бездушного,
сконструированного проговаривается у Перумова очень искренне и живо. И на фоне
этого несколько карикатурно и вычурно выглядит социальная составляющая сюжета –
репрессии против магов и сам Департамент.
У Казакова магия совсем иная.
Даже не магия – волшебство. Сакральная изнанка мира, она просачивается в
мельчайшие трещины реальности, и умение увидеть ее, по мнению автора, и есть
истинная суть живого. Самое страшное, что может произойти с человеком, – это не
физическая гибель, а утрата этой способности. Страшнее смерти для героев
Казакова – стать такими, как все, лишиться индивидуальности и фантазии, которая
и есть отраженная в человеке волшебная суть мира.
Здесь автор вплотную
подступает, выходя за границы городского фэнтези, к волшебной сказке с ее
архетипическими образами и глубоким мифологизмом.
Определенно, обращение к
подростковой литературе позволило авторам фэнтези во многом реализовать себя в
новом качестве, получить новую свободу в непривычном для себя жанре. Но что
получит юный читатель, беря в руки книгу фантаста?
Прежде всего, текст, который
ведет за собой, захватывает, увлекает. Без умения создавать такой текст не
стать автором качественной фантастики. И в то же время в движении мир не теряет
красок. Как и его читатель, он соединяет в себе и подвижность, некоторую
образную «непоседливость», и одновременно истинно детское внимание к мелочам,
деталям, бытовым чудесам. Смело давайте ребенку для самостоятельного чтения
повесть Дмитрия Казакова. А вот история Ника Перумова о Молли Блэкуотер как
текст более тяжеловесный и щедро нагруженный смыслами можно прочесть вместе с
ребенком, но будьте готовы объяснять и растолковывать. Вам придется вспомнить
традиции семейного чтения и приготовиться быть проводником в мире стимпанка для
своего ребенка, более начитанным, знающим. Перумова часто упрекают в том, что
он пишет для «подростков всех возрастов», но история Молли – этот тот случай,
когда можно позволить себе стать ненадолго подростком, как и ваш ребенок, и
сама героиня книги, позволить тексту увлечь и захватить себя. Это шанс лучше
понять ребенка – через вместе прочитанную книгу – и одновременно укрепить свой
родительский авторитет единственно правильным путем: повести за собой дорогой
знания, которая вам уже известна, а ребенку незнакома и трудна.
Это можно сделать и с любой
другой книгой – реалистической или нет. Но фэнтези не только пишет о магии, но
и обладает ей – магией увлекательного динамичного повествования.