Бредовинки с моралью
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 10, 2016
Светлана Лаврова родилась в Свердловске. Нейрофизиолог,
кандидат медицинских наук. Автор детских повестей и познавательных книг. Призер
конкурса «РосКон-2005», лауреат национальной детской литературной премии
«Заветная мечта» (2007), Всероссийского конкурса на лучшее произведение
для детей и юношества «Книгуру» (2013). Живет в Екатеринбурге.
Встреча первая. Мохнатый апельсин
Летит рыжий кот Ваха по небу. Не далеко летит, просто круги над родным двором наматывает. Так, мышцы подкачать. И видит – по касательной догоняет его что-то очень яркое, рыжее и непонятное.
«Это апельсин, – думает Ваха. – Цвет точь-в-точь. Сегодня в сельпо апельсины завезли, вот один и вырвался на свободу. Свободу апельсинам Марокко!»
Подлетает «апельсин» поближе – что-то он какой-то мохнатый, встрепанный…
– Эй, апельсин! – кричит ему Ваха. – А бриться не пробовал? Небритые апельсины летают медленнее, чем гладкие. Сопротивление воздуха, то да сё…
– Щас как дам! – заорал апельсин – и при ближайшем рассмотрении оказался вороной. Ослепительно-оранжевой вороной.
– Ой, какая ты красивая, рыжая! – восхитился Ваха. – Прямо как я! А наши вороны – серые да черные, скучища. Ты мутант? Да погоди, не клюйся, давай поговорим.
– Ага, поговорим, а сам дразнится мутантом, – огрызнулась оранжевая ворона. – Все дразнятся. А я что, виновата, что такой уродилась?
– А куда путь держишь? – спросил кот, приноравливая скорость к вороньей.
– На юг, на море, – объяснила ворона, а сама настороже – не будет ли Ваха смеяться. – Я там загорать буду. Если сильно загорю, дочерна, стану черной вороной. А если дочерна не получится – тогда перья на солнце выгорят добела, и я стану белой вороной. Всё лучше, чем это оранжевое безобразие.
– Так ведь зима, – говорит Ваха. – Какой загар. Море, поди, замерзло. Погоди до весны.
– А я на очень южное море полечу. Там не замерзло. До весны я не доживу, сил моих больше нет.
Подумал Ваха и говорит:
– Очень я не хочу, чтобы ты улетала. Потому что ты красивая, как павлины в телевизоре. Таких красивых птиц я у нас в Захаровке вообще никогда не видел. Да погоди клеваться, я же не насмехаюсь, я всерьез.
Ворона аж с крыла сбилась: никто ей никогда таких слов не говорил, все только дразнились.
– Будешь у нас в избе жить, – уговаривал Ваха. – Бабка у меня добрая, молочком да кильками завсегда разживемся, а в подполе мышки очень даже ничего, прямо сервелат. Только мыша Пантикапея не ешь, я его уважаю. Ты вон какая яркая, аж светишься. Когда в деревне электричество выключат, будешь лампочкой. Бабка при свете твоих перьев будет газеты читать: как поживает президент да в какой стране сегодня наводнение. А еще ты можешь работать галлюцинацией у нашего соседа дяди Миши. Галлюцинация – это когда что-то мерещится. Дядя Миша – очень хороший человек. Он когда выпьет, ему всё зеленые чертики мерещатся. Наверное, это очень скучно – каждую субботу видеть зеленых чертиков. Лучше оранжевых ворон. Из тебя такая галлюцинация выйдет – глаз не отвести. Хоть самому президенту показывай. А еще… ой, ты чего?
– Ах так! – воскликнула ворона. – Я-то поверила, что ты и вправду меня считаешь… ну, симпатичной, а ты галлюцинацией дразнишь!
И красавица ворона долбанула Ваху клювом, аж он кубарем во двор свалился. А сама, всхлипывая, дальше полетела.
– Ничего не понял! – Ваха выбрался из сугроба. – Опять что-то не то сказал. Или слов правильных не нашел? А жаль, что улетела. Красивая… И зачем клеваться с такой страшной силой?
МОРАЛЬ: Красота – страшная сила.
Встреча вторая. Первым делом, первым делом – самолеты…
Летит рыжий кот Ваха по небу. Видит – параллельным курсом летит рыжий самолет. «Это мне кажется, – думает Ваха. – Рыжих самолетов не бывает, даже если он ТУ – сто пятьдесят четыре».
Ну, подлетел поближе – правда, «тушка» старенькая. И весь самолет густо зарос рыжиками. В смысле грибами. Оттого и кажется рыжим.
– Эй, друг, можно я у тебя с крыльев маленько рыжиков пособираю? – спросил Ваха у самолета. – И бабке моей отнесу. Она их солит и потом в сметане подает – ммм, объеденье! Особенно сметана.
– Да пожалуйста, – согласился самолет. – Вишь, у меня этого добра сколько понавысыпало.
– Это у тебя краснуха, – сказал Ваха, присаживаясь на крыло. – У соседской Ленки вон сыпь высыпала, а у тебя – рыжики. Ой, какие они у тебя холодные! Прямо как ледышки.
– Так полет проходил на высоте восемь тысяч метров, там хоть что замерзнет, – объяснил самолет.
– Ну ничего, на печке отогреем. Только вот куда же я буду их собирать? Как-то корзинки не захватил…
– Это ты зря, – посочувствовал самолет.
– Может, у тебя можно оторвать какую-нибудь железяку плоскую? Я на нее рыжики сложу. Вон что-то болтается…
– Это закрылки. Вообще-то, мне они самому нужны… ну, одну оторви. Нет, шасси не трогай.
Кот подергал-подергал – не отрывается.
– А еще говорят, что ТУ – сто пятьдесят четыре старые и непрочные самолеты! – возмутился он. – Ломаю-ломаю, а он никак! Да они еще сто лет летать будут! Знаешь что? Сделай круг над моим двором и встряхнись, как пес после купания. Рыжики с тебя и свалятся.
– Ладно, – согласился самолет, обрадовавшись, что закрылки ему остаются. Сделал круг, прицелился. И встряхнулся изо всех сил.
Рыжики вместе с Вахой посыпались с самолета. Ваха мягко приземлился в куст смородины на родном дворе и видит: стоит перед крыльцом его бабка, нос распух, глаз подбит и шишка на голове аж платок пробила и наружу торчит и светится. А весь двор густо усеян рыжиками – словно оранжевый снег выпал.
– Бабка, давай рыжики собирать да солить! – обрадовался Ваха и вылез из куста. – Это я всё устроил! Это я!
– Ах, Васька-проказник, вот я тебя! – воскликнула бабка и за веником потянулась, который у двери стоит для обметания снега с валенок. – Какими-то камнями меня закидал, всю, считай, перекалечил! Ну, держись!
И Ваха удрал под крыльцо в огорчении от несправедливости жизни.
МОРАЛЬ: Никакое доброе дело не остается безнаказанным.
Встреча третья. Портрет в черных тонах
Летит рыжий кот Ваха по небу. А навстречу ему – рыжая ведьма на метле.
– Привет! – говорит Ваха, меняя курс. – А ведьм не бывает, вы слышали?
– Это устаревшие сведения, – отмахнулась рыжая ведьма. – Теперь во всех газетах пишут про ведьм и экстрасенсов. Сниму порчу, надену порчу, переодену порчу… Слушай, кот, полетели со мной на Лысую гору. У нас там тусня, а я опять без кота. Мой кот загулял с питерскими, а мне без кота нельзя – дресс-код не позволяет. То есть дресс-кот.
– Это чего еще за дресс? – поинтересовался Ваха. – Неприлично как-то звучит. А я – животное глубоко порядочное.
– Дресс-код – это какое платье положено надевать на работу, а какое – на праздник, – объяснила ведьма. – А кот для ведьмы – это что-то вроде сумочки или волшебной палочки. Или метлы. Деталь костюма. Коты же – волшебные животные.
– Ну да! – согласился Ваха и приосанился. – А можно я не своим ходом полечу, а на твоей метле? Никогда на метле не летал.
– Садись, – подвинулась ведьма. – Меня Сашей зовут.
Долетели они быстро, только у Вахи очень устало то место, которым на метле сидят, потому что метла попалась неудобная. Но он терпел: сам напросился. И едва приземлились на Лысой горе, как на ведьму накинулись сразу две ее старшие коллеги:
– Санька, ты опять дресс-код нарушаешь! Последнее предупреждение!
– Да я с котом! – возмутилась Вахина ведьмочка и Ваху предъявила.
– А почему он рыжий?! – хором завопили старшие ведьмы. – Надо черного!
– Опс! – сказала ведьмочка – про это она не подумала.
Видит Ваха, пора девчонку выручать, и говорит:
– Уважаемые ведьмы! Саша не врет, я ее черный кот. Просто она так меня заколдовала, что я всем кажусь рыжим. А на самом деле я черный. Вороной.
Ведьмы переглянулись – чувствуют, что их дурят, а доказать не могут. Саша нос задрала и говорит Вахе:
– Пойдем, Черныш.
И тут на них наскакивает третья ведьма, со значком «Гринпис». Ваха-то деревенский, темный, про всякие «Гринписы» ничего не знает, а так называют себя люди, которые животных охраняют и следят, чтобы люди их не обижали. Или обижали, но несильно и с разрешения «Гринписа».
– Безобразие! – кричит гринписовская ведьма. – Издевательство над животным! Заколдовывание черного кота в рыжего – это вопиющее преступление, противоречащее Конвенции прав животных, пункт триста тридцать три – бэ! Данное деяние травмирует психику несчастной зверюшки… котик, ты травмированный?
– Мяу, – огрызнулся Ваха. – Щас я тебя саму травмирую!
– Вот видите! – обрадовалась гринписовская ведьма. – Его агрессивность – симптом глубоко запрятанного комплекса вины! Сейчас я тебя вылечу! Снова сделаю черным, как тебе по экологии положено!
Махнула она волшебной палочкой и наколдовала ведро чернил. Ка-ак размахнулась, ка-ак окатила Ваху… но не успела. Ваха взлетел, как ракета с Байконура. Чернила из ведра собрались в большую кляксу, и за ним – видимо, у них компьютерное наведение, как у современных ракет и подводных мин. Но Ваха был быстрее и где-то над Гальянкой оторвался от погони. И нервно вылизался, хотя вылизывать было нечего: он остался рыжим вопреки желанию природоохранительной организации.
МОРАЛЬ: Хорошо, что люди охраняют животных. Но они их не всегда хорошо охраняют.
Встреча четвертая. Как крокодилы горы раскачивают
Летит рыжий кот Ваха по небу. Уже завечерело немного. Смотрит – сбоку летит комета. Яркая, желто-оранжевая, но небольшая.
– Эй ты, рыжая-бесстыжая, с хвостом и с рогами! – кричит ей Ваха.
– Почему с рогами? – возмутилась комета. – Я без рогов! Кометы с рогами не бывают, а если с рогами – это уже коровы. Летающие.
– Да это я так, для рифмы, – говорит Ваха. Хотя к рогам никакой рифмы не было, они без рифмы болтались в предложении. Надо было сказать «с ногами и с рогами» – тогда была бы рифма.
– А почему бесстыжая? – продолжала допытываться комета.
– Потому что порядочные кометы над деревнями не порхают. Кометы в космосе должны летать и космонавтов пугать! – Это Ваха поднапрягся и вспомнил телепередачу «Очевидное – невероятное».
– Я летала в космосе, но космонавты нынче храбрые пошли и не пугаются, – сказала комета. – И я спустилась пониже. Чтобы меня все люди с земли хорошо видели. Я буду несчастья предсказывать.
Тут Ваха еще поднапрягся, еще сильнее вспомнил передачу «Очевидное – невероятное» и сказал:
– Ты должна была сгореть в верхних слоях атмосферы!
– Ой! – перепугалась комета. – А которые тут верхние?
Ваха поднял голову вверх:
– Наверное, которые вверху.
– Тогда поздно, я уже внизу, – сказала комета.
– Ладно, – согласился Ваха. – Давай, предсказывай несчастья.
Комета задумалась. Даже изобразила в воздухе вопросительный знак.
– Наводнение! – обрадовалась она. – Вот уж несчастье так несчастье! И цунами!
– Не получится, – забраковал наводнение Ваха. – В речке воды не хватит на полноценное наводнение. Даже если соединить Захаровку, Рублевку, Каменку и Большую Березовку. А цунами… мы, деревенские, – очень храбрые, кабачков и тыкв вообще не боимся!
Ваха перепутал цунами и цукини. Цунами – это кошмарная приливная волна, которая при землетрясении в прибрежных районах нападает на берег и сносит вообще всё. А цукини – это полосатый кабачок, который ничего не сносит, разве что им по башке сильно треснуть. Но кабачками никто не дерется: это в Захаровке не принято.
– Тогда землетрясение, – вспомнила комета. – Я предсказываю землетрясение!
– Не выйдет, – опять не согласился Ваха. – Уральские горы очень пожилые и мирные, они никогда не трясутся. Это тебе не Ко… Кроко… как их… Крокодильеры, из земли свежевыпертые.
– Крокодильеры? – удивилась комета.
– Мы с бабкой по телевизору смотрели «Клуб кинопутешествий», – объяснил Ваха. – Это молодые горы, недавно из недр земных повылазили. Они все время шалят и подпрыгивают, как мальчишки. Вот землетрясение и получается.
– А крокодилы при чем?
– Наверное, там в горах много крокодилов, раз горы так назвали, – предположил Ваха. – Может, это крокодилы горы раскачивают. А у нас на Урале крокодилов нет, вот и землетрясений тоже не бывает.
– Ну я тогда не знаю, чего тебе предсказывать, – расстроилась комета, аж голос задрожал. – То не нравится, это не нравится… Разборчивый какой! Другой бы на его месте…
Тут Вахе в голову мысль пришла. Он и говорит:
– А предскажи нашествие свирепых сосисок на Захаровку!
– Ой, – засомневалась комета. – А это страшное бедствие?
– Ужасное! – закивал Ваха и облизнулся. – Такого у нас никогда не было!
И ведь не соврал – действительно не было.
– Ты их боишься? – уточнила комета, которой сосиски, видимо, внушали сомнения.
– Видишь, я от страха даже нервно облизываюсь, – сказал Ваха и облизнулся еще раз.
– Тогда я предсказываю страшное бедствие! – обрадовалась комета. – Нападение на деревню Захаровка стаи одичавших сосисок! Они сбежали с мясокомбината и… и… и рыщут в окрестностях Нижнего Тагила! ОМОН бессилен! Вызваны миротворческие силы ООН!
И, счастливая, полетела дальше. Ваха спустился во двор и услышал вопль:
– А-а-а! Васька, изверг, где ты? Спасай меня!
Ваха не торопясь зашел в избу. Бабка стояла на столе и верещала. Пол покрывала розоватая копошащаяся масса. Самые храбрые сосиски пытались залезть по ножке стола, но соскальзывали. Они вставали столбиком и с непередаваемым выражением глядели на бабку.
– Они меня сожрут! – возмутилась бабка.
– Не всё же тебе их есть, когда-нибудь и им надо полакомиться, – ответил Ваха, зная, что бабка все равно по-кошачьему не понимает. И ринулся на сосиски.
Через полчаса все было кончено. Ваха, округлившийся, как аэростат, лежал на боку и стонал. Последняя сосиска, слегка раненная Вахиным зубом, уцелела и уползла в угол. Ваха ее не стал догонять – пусть живет. Все равно она уже в него не входила.
– Ужас, – сказала бабка, спускаясь на пол. – Васенька, признайся, это твоих лап дело? Это ты как-то устроил?
– Ох, – выдохнул Ваха, ощущая внутри себя это самое поднимающееся цунами, обещанное кометой. – Я всю жизнь мечтал вволю наесться сосисок.
МОРАЛЬ: Мечтая, точно рассчитывай свои силы: мечты сбываются.
Встреча пятая. Крыша в пути
Летит рыжий кот Ваха по небу. А навстречу ему что-то странное движется. По форме на крышу похоже. И по цвету на крышу похоже – рыжеватая такая, ржавая или черепитчатая. И по размеру тоже вылитая крыша.
– Так, – думает Ваха. – Если что-то похоже на крышу по форме, цвету и размеру, то наверняка это не крыша. А то слишком просто получается. Разберемся.
Он на это что-то спикировал и сел на краешек. Примостился за трубой и спрашивает:
– Ты кто?
– Не видишь? Я крыша в пути, – говорит крыша.
– Ага, – сочувственно покивал Ваха. – Крышу снесло. Прилетел тайфун Розалинда и…
– Нет, я сама от них уволилась, – сказала крыша. – Обижали, не красили, не пылесосили, с Новым годом не поздравляли… я и улетела. А вот будут знать! Я и другие крыши агитирую. Потому что я теперь не просто нахлобучка на дом, а член партии освобожденных крыш. Сокращенно ПОК. Свободу независимым крышам!
– Ишь ты, – подивился Ваха.
– И много вас таких освобожденных и независимых?
– Пока я одна. Но скоро нас будет много и мы будем едины!
– Партия «Единая крыша», – согласился Ваха. – Ну вот вы улетите… а как же люди? На них без крыш будет дождь идти и снег… и каждый пролетевший мимо голубь тоже внесет свою лепту. Ты об этом подумала?
– А они обо мне думают? – горько спросила крыша.
– Конечно! Люди вообще много думают о крышах. Особенно когда те начинают протекать. Вот наш сосед дядя Миша – очень хороший человек. Когда у него крыша продырявилась и протекла, он сел и стал думать. Хотя вообще он этим процессом не увлекается. А потом кончил думать и начал говорить такие слова непонятные… И вообще, я не понимаю, что ты тут из себя изображаешь? Вон по полу люди всю жизнь ногами ходят, но еще ни один пол не сбежал, рыдая от обиды! А что люди с унитазами делают! Подумать страшно! Вот наш сосед дядя Миша…
– Ты считаешь, я зря обиделась? – неуверенно спросила крыша.
– Ты не обижаться, а гордиться должна! Крышей люди называют свою голову. И когда люди делают глупости, то говорят, что у них «крыша поехала» или «крыша улетела». А если крыша сама улетает, то это значит, что она делает глупости.
Ваха аж устал от такой долгой речи.
– Наверное, тогда я вернусь, – сказала крыша. – Погляди, что там за бортом.
Ваха выглянул – а кто его знает, что там. Снега да снега, елки да избы… порядочно уже от Захаровки отлетели.
– Побережье Испании, – сказал он на всякий случай.
– Ой, – огорчилась крыша. – Это я не там свернула. Я из Северной Италии, провинции Эмилия-Романья. Ариведерчи, миа каро гатта.
И так круто развернулась в полете, что Ваха слетел с крыши и, наверное, здорово ушибся бы, но уже у самой земли он поймал восходящий поток и взмыл вверх.
МОРАЛЬ: Лучше лететь в восходящем потоке, чем всю жизнь сидеть на чужой крыше.
Встреча шестая. Убийца репки, или Милиционеры не летают
Летит рыжий кот Ваха по небу. А навстречу ему рыжий человек летит, плоский и небольшого размера.
– Вроде знакомый, а не признаю, – засомневался Ваха. – Ты с Синегорки, что ли?
– Я знаменитость! – обиделся плоский. – Я – Рыжий-рыжий-конопатый-убил-дедушку-лопатой!
Ваха аж в полете попятился.
– Ты киллер? – спросил он. – Наемный убийца? Я про тебя вчера кино смотрел, «Всех убью, один останусь» называется. Очень жизненная картина.
– Я – персонаж доброго и светлого советского мультфильма! – опять обиделся плоский. – Не шей мне дело, начальник!
– А за что деда замочил? – спросил Ваха. – Убийца.
– Опять эта клевета! А я дедушку не бил, а я дедушку любил!
– Ага, любил, как Отелло Дездемону, – кивнул Ваха, хорошо знавший классическую литературу, которую по телевизору показывают. – А чего плоский такой? Дедушка перед смертью превратился в асфальтоукладчик и расплющил тебя?
– Потому что нарисованный.
– А чего летаешь?
– Меня ветром сдуло… и очень хорошо. Сколько можно по земле ходить! Так и заболеть недолго!
– Это да, – согласился Ваха и подумал: «Убийца, а соображает».
Налетел ветер, подхватил бумажный силуэт, и Рыжий-конопатый полетел дальше. А Ваха посмотрел ему вслед и начал сильно-сильно думать, как он один умел из захаровских котов:
«Зря я его отпустил. Все-таки преступник – дедушку убил. Хотя сам сознался – наверное, раскаялся. А потом раскаялся, что раскаялся, и взял назад свои показания – сказал, что он дедушку не бил, что он дедушку любил. Надо было его арестовать. Надо было милицию позвать. Но ведь милиционеры не летают. Как бы они его ловили?»
Тут Ваха устал сильно-сильно думать, приземлился в родном дворе и пошел посоветоваться со знакомым мышом Пантикапеем, которого не ел, потому что уважал.
– Понтик, как бы ты поймал убийцу, если бы он умел летать, а ты – нет?
– Подманил бы на сало в мышеловку, – сразу нашелся Пантикапей. – А кого ты ловишь?
– Это не я, это милиционеры. Понимаешь, убийца-маньяк убил деда, бабку, внучку, жучку, кошку, мышку и зверски зарезал репку – смолол в соковыжималке. Мы с бабкой про такую соковыжималку рекламу смотрели по телику – очень хорошо работает. Прямо в пюре измельчил любимую героиню русских народных сказок!
– Кого?!
– Да репку же!
– Просто фильм ужасов, – поежился Пантикапей. – Мышку особенно жалко.
– И кошку, – согласился Ваха. – И даже репку, и остальное истребленное население. Пошли мышеловку на убийцу ставить.
Ваха стащил у бабки кусок сала для мышеловки, но потом они решили, что убийце жалко отдавать такое отличное сало – его солил сосед дядя Миша. Дядя Миша был очень хороший человек, и сало у него тоже хорошее получалось. Так что Ваха и Пантикапей честно разделили сало на двоих. И убийца остался непойманным.
МОРАЛЬ: Очень часто поимке
преступника мешает отсутствие хорошей материальной базы у правоохранительных
органов.
Встреча седьмая. Японские мотивы
Летит рыжий кот Ваха по небу… бац! Это ему кто-то прямо в процессе полета сзади как поддал! Ваха сразу понял, что произошло дорожно-транспортное происшествие. И заругался:
– Неба тебе мало?! Смотреть надо, куда летишь! Глаз, что ли, нету?
– Нету, – ответили сзади. – Откуда у меня глаза?
Оглянулся Ваха: в него врезался какой-то незнакомый фрукт размером с яблоко, но не яблоко. Оранжевый и странный. И глаз у него действительно не было, чему Ваха втайне порадовался. Потому что фруктам с глазами не доверял с детства.
– Я заграничный фрукт по имени хурма, – сказало «яблоко».
В Захаровке такие хурмы не то что не росли – их даже в сельпо не завозили.
– Хурма? Имя какое-то ругательное, – засомневался Ваха. – Кликуха, поди? У нас дядя Миша похожие слова говорит, когда выпьет. Дядя Миша – очень хороший человек.
– Темнота ты нижнетагильская, – сказала хурма. – Я аж из Японии лечу!
Про Японию Ваха слыхал, не такой уж он дикий был.
– Японию знаю, там телевизоры-сони делают. Когда такой телевизор смотришь, спать хочется. У нас-то с бабкой «Рекорд» доисторический, так она, бедняга, вечно бессонницей мается. Была бы пенсия побольше, мы бы телевизор-соню купили и бабка спала бы, как в Японии. А у вас в Японии все продукты питания летают или только фрукты?
И Ваха сразу стал рекламу вспоминать, какую они с бабкой смотрели – что японские японцы в Японии едят и нам предлагают:
– Летят суши – нельзя скушать. Летят роллы – как «тойоты-короллы».
– Нет, у нас продукты смирные, – возразила японская хурма. – Это в вашей ужасной России ужасные снега и ужасные белые медведи. И летающие хищные колобки, сбивающие на бреющем полете мирную пассажирскую кулебяку с грибами, идущую на посадку. А японские продукты приличные, не летают. И я тоже летать не умею. Это просто меня кинули далеко. А уж потом я вышла на орбиту.
– И кто же тебя, бедолагу, так кинул? – пожалел Ваха.
– Ичимару Гин… это такой шинигами… ну ты аниме смотришь?
– Ой, – сказал Ваха, который и не слыхал про шедевры японской мультипликации. – Что-то ты совсем по-японски заговорила, не понять ничего.
– Весь мир восхищается героями анимешного… ну, мультипликационного… сериала про Ичимару Гина! И других шинигами – это такая нечистая сила.
– Грязная, значит, – кивнул Ваха.
– Японцы – самая чистоплотная нация в мире! – снова возмутилась хурма. – Они или работают, или моются, третьего не дано. Нет, еще, когда цветет сакура, все садятся под ней и любуются на цветущую сакуру.
– Вот это да! – восхитился Ваха. – Я ничего не понял. Ты бы летела отсюда, а? А то я чувствую себя очень глупым, а это неприятно. Ответь мне только на последний вопрос: почему этот непонятный Гин тебя бросил в небо? Он тебя так ненавидит?
– Ну что ты! – заулыбалась хурма непонятным науке образом. – Он меня любит! Обожает! Тазиками съедает! Просто ему захотелось узнать, как далеко он способен меня бросить.
– Любит, а бросает, – пожал плечами Ваха. – Темнота японская.
МОРАЛЬ: Не бросайте тех, кого
любите.
Встреча восьмая и последняя. Звезда по имени Бобик
Летит рыжий кот Ваха по небу. А навстречу ему самым наглым образом летит рыжий пес!
– Мяу! – возмутился Ваха.
– Вав-ва-ва-ва-вав! – залаял пес и завис рядом с Вахой.
– Мяааау!
– Ва-ва-ва-ва-ва-ва-вав!
– Мяаааааау!
– Ва-ва-ва-ва-ва-ва-ва-ва-вав!
Так они общались некоторое время, а потом пес говорит:
– Не понял. Ты почему на забор не лезешь или там на березу какую?
– Где ты на небе забор видел? – отвечает Ваха. – Или березу какую?
Оглянулся пес: правда, нет забора.
– Безобразие, – возмутился пес. – Небо называется. Забора и то нету!
– Да не говори, – поддержал Ваха. – Распустились совсем. Традиционно пообщаться невозможно. А ты откуда? Вроде не наш. С Черноуткинска или с Висима?
– Я из созвездия Гончих Псов, – важно объяснил пес. – Видишь, какой я золотой? Весь сияю!
– Ишь ты, – с уважением сказал Ваха. – Из созвездия? А я думал, ты не золотой, а рыжий. Значит, ты звезда? А на вид – типичная забубенная дворняга. Бобик.
– А что Бобик? – обиделся пес. – Звезды тоже могут быть бобиками! А ты-то с чего летаешь? Не положено! Я – звезда, у нас все летают. А вам – не положено.
– У нас тоже в деревне все, кто хочет, – все летают, – сказал Ваха.
– И многие летают?
– Да нет, один я. Больше никто не хочет… А ты что прилетел-то? По делу или так?
– Скоро год Собаки по восточному календарю, – говорит звездный Бобик. – Я – ревизор. Вот, проверяю – все ли готово, не обижают ли собак.
– Обидишь их, как же, – хмыкнул Ваха. – Сразу на забор загонят.
– Кстати, – говорит звездный Бобик, – на небе надо забор поставить. А то куда летучие собаки будут загонять летучих котов? Я тебе поручаю проследить за этим. Прилечу – проверю.
И полетел обратно в созвездие Гончих Псов. Ваха задумчиво вылизался прямо в полете и решил:
– Не буду на небе забор ставить. Вишь выдумал – небо перегораживать. Небо – оно для всех. Кто хочет, конечно.
МОРАЛЬ: Хотите! И небо ваше!