Рассказ
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 9, 2015
Сергей Тимофеев родился в 1970 году в Риге. Литератор,
редактор русской версии портала о современном искусстве Arterritory.com.
Окончил филологический факультет Латвийского государственного университета.
Автор семи книг стихов. С 1999 года – соорганизатор мультимедийного поэтического проекта «Орбита». Финалист
премии Андрея Белого (2002) и лауреат Международной «Русской премии» (2010). Участник международных поэтических фестивалей в Великобритании,
Голландии, Швеции, Украине, Германии, Словении, Грузии и т. д. Живет в
Риге.
День первый
Сегодня я позвонил в службу перевозки и попросил вывезти из моей гостиной большой обеденный стол, теле-визор, сервант и пару шкафчиков разных калибров. Вмес-то них другие грузчики внесли в достаточно просторную комнату десять потрепанных стульев и три круглых сто-лика. За ними будут сидеть посетители. Я решил открыть у себя кафе. Винные бутылки и пару графинчиков с чем покрепче я расставил на подоконнике. Забил холодиль-ник моцареллой и зеленью для бутербродов.
Потом на белом листе бумаги я вывел жирным крас-ным маркером: «Кафе» – и повесил лист на входную дверь. И еще чуть ее приоткрыл. Слышались шаги – соседи спускались и поднимались. Дом у нас старый, и шаги отдаются добротным гулким эхом. Пару раз слышалось чье-то топтание у двери и смешки. Но никто так и не зашел.
Я присел на один из стульев напротив подоконни-ка с бутылками и раскрыл газету. Бармен не должен выглядеть слишком ожидающим. В газете писали о мяг-ком приземлении экономики. Денег у людей станови-лось меньше, может быть, они теперь реже заглядывают в заведения наподобие моего.
В одиннадцать часов я закрылся и пошел спать. «Не надо делать поспешных выводов, – говорил я себе, лежа в постели. – Первый день есть первый день. Люди присматривают-ся, дай им на это время!» «Конечно, дам!» – ответил я на это. И заснул.
День второй
Я решил открыться ровно в два. Уже через тридцать минут вошла первая посетительница. Конечно, несколь-ко нерешительная, но я приободрил ее, поздоровавшись и улыбнувшись. Это была девушка в большой зеленой мохеровой шапке-берете, в темно-зеленой куртке, за-тянутой пояском, в джинсах и черных кедах. Еще у нее был длинный, намотанный на горло полосатый шарф.
– Не хотите снять шарф? – спросил я. – У нас топят, и довольно прилично!
Она окинула взглядом комнату и спросила:
– Это действительно кафе?
– Еще какое! – ответил я и обвел комнату руками.
На столах были раз-ложены салфетки и стояли склянки с сахаром.
– Хотите я поставлю музыку? – Не дожидаясь ответа, я достал и выложил на проигрыватель пластинку одной эстрадной дивы шестидесятых.
Низким голосом она пела о том, что ничто нельзя ничем заменить и любовь – это синий диван, который видно в окне напротив, ниже этажом. Девушка все еще заметно колебалась.
– Первый напиток за счет заведения! – сказал я.
Она оживилась и гляну-ла на подоконник с бутылками, потом перевела взгляд на меня.
– А у вас есть меню? – спросила она.
– Нет еще… – сказал я. А подумав, добавил: – Пока не привез-ли из типографии.
– А что вы можете предложить? – Она смотрела те-перь прямо на меня.
– Хотите, может, имбирный чай? У меня большой запас имбиря…
Она коротко кивнула:
– Хорошо, – и села за столик, самый близкий к входной двери.
Я быстренько смолол имбирный корешок и положил пару ложек приятно пахнущей кашицы в чашку, а по-том залил кипятком. Выложил на стеклянное блюдеч-ко бугорок липового меда и принес все это ей. Она пила медленно, время от времени поглядывая то на меня, то на столики и предметы в комнате.
Я в это время стоял у подоконника, поднимал и разглядывал бутылки с алкоголем. И отмечал черточкой маркера уровень коньяка и виски. Мало ли, порядок должен быть. Да и вообще важно выглядеть при деле.
Она допила, отставила кружку и улыбнулась.
Я спро-сил:
– Желаете что-то еще?
Она сказала:
– Нет… Сегодня – нет…
Я кивнул:
– Понятно, заходите завтра или как-нибудь потом.
На пластинке сменилась песня. Дива запела об осе-ни и прощаниях и о том, что ночи становятся длинней, ровно настолько, насколько мы и рассчитываем.
Я все еще стоял с бутылкой, красной, с золо-той наклейкой, и маркером.
Девушка поднялась, нама-тывая на горло шарф. И спросила:
– Значит, первый напи-ток за счет заведения?
– Ну да, – сказал я, – ага!
Она вышла, помахав рукой на прощание. В последу-ющие часы в приоткрытую дверь нередко доносились шаги, но больше никто не заходил. Я опять загородился газетой. Время шло, и шло, и шло. Закрыл я снова в одиннадцать.
День третий
Сегодня та же девушка зашла с подружкой, полной блондинкой в очках и рыжем пальто. Блондинка воз-бужденно смеялась и перешептывалась с девушкой. Они присели за столик посередине комнаты и заказали по горячему шоколаду. Я свалил в ковшик пару разломан-ных на дольки шоколадных плиток и поставил на огонь. Потом налил им по стаканчику холодной воды, как по-лагается, а растопленный шоколад разлил в кружечки с рисунками из сказки про трех поросят.
Они пили шоколад маленькими глотками, а я про-тирал два больших стеклянных стакана белым вафель-ным полотенцем. Делал это неторопливо, снова и снова, разглядывая стаканы на свет и добиваясь абсолютной прозрачности. И параллельно думал: «Мои дела идут в гору, количество посетителей выросло в два раза. Надо будет заняться бухгалтерией, посмотреть нетто и брутто».
Девушки допили шоколад и воду и просто сидели и шушукались. Мне было хорошо. Я давал приют и приста-нище людям в этом большом городе. Где порой так необ-ходимо именно свое место. С корректным, уверенным и всегда готовым выслушать барменом. Таким, как я.
Девушки встали из-за столика чуть смущенные.
– Это все ведь первая порция? Мы же ничего больше не зака-зывали! – с претензией в голосе произнесла блондинка.
– Да-да! – ответил я. – Конечно.
– Вот и чудесно! – прыснула она в кулачок.
Первой девушке было, кажется, неудобно за свою подругу. Она торопливо попрощалась и потащила ее за собой.
Я унес посуду, вытер их столик влажной тряпкой и расставил стулья. «Неплохой день, – подумал я. – Сов-сем неплохой день».
И закрыл заведение.
День четвертый
Сегодня я открылся довольно рано – в двенадцать. Настроение было отличное. Если прирост посетителей будет сохраняться, надо будет подумать о расширении дела. Может, открыть бар-закусочную в ванной? Надо обмозговать.
Но пару часов было тихо. Потом зазвучали шаги, приглушенные голоса. Я спрятался за газетой. В приот-крытую дверь просунулась физиономия парня с черной кудрявой бородкой и в вязаной шапке с козырьком. Он огляделся и сказал кому-то за дверью:
– Здесь! Все точно, как она говорила… Ее подруга навела…
Потом дверь распахнулась настежь, и в нее по очереди шагнули пяте-ро парней. Все в широких штанах с карманами, в корот-ких куртках с капюшонами, отороченными искусствен-ным волчьим мехом.
Они поглядывали то на меня, то на подоконник с бу-тылками.
– Привет, значит… А виски есть? – спросил тот, что вошел первым.
Я сказал:
– Не хотите присесть? Да, у нас есть немного скотча.
Они сдвинули пять сту-льев вокруг одного столика и вальяжно вокруг него расселись. Я взял с подоконника бутылку со скотчем, разлил в два стакана и три чашки и поставил их на ма-ленький черный поднос. А потом понес его к ним на сто-лик. Они похватали стаканы и принюхались.
Потом самый маленький из них с беспокойно бе-гавшими глазами-кнопками произнес:
– А музон?!
Они посмотрели на меня. Я показал на свою стереосисте-му с проигрывателем и сказал:
– Не знаю, устроит ли вас выбор… Джаз, шансон, эстрада прошлых лет…
Они сморщились, и тут этот самый маленький достал большой, белый, с металлическим пузом айпод и ска-зал:
– Лучше свое подключим! – Он направился к стерео-системе и стал колдовать над проводками.
Я хотел было сказать, что у нас тут особая музыкальная политика. Но смолчал – может, и не стоит навязывать посетителям свои вкусы.
Заиграло что-то очень бухающее и механистич-ное. Заунывный голос забормотал: «Я с моего района, ты с твоего района. В душе у нас выжженная зона. Йо!»
– Йо! – ответили хором все пятеро и опрокинули содер-жимое стаканов и чашек себе в рот. Потом они болтали друг с другом, перегибаясь через стол и как будто нава-ливаясь на собеседника, а завершив реплику, снова от-кидывались на спинку стула.
Покончив с виски и разговором, они встали и еще ми-нут пятнадцать слонялись по комнате, рассматривая все подряд, коротко похохатывая и подпевая: «Йо!»
Наконец это им наскучило. Тот, кто вошел первым, произнес:
– Ну ладно, что ли… Двигаем отсюда… Так что, хозяин, первая порция бесплатно? Гы-гы!
– Вы не ошиблись, – холодно ответил я.
– По рукам, тогда завтра зайдем еще… Жди нас к обеду, душка! Гы-гы-гы.
И вся компания вслед за ним расхохоталась. Самый малень-кий с хрустом выдернул что-то из проводов моей сте-реосистемы, забрал айпод, и они вразвалочку двинулись к входной двери, шлепая друг друга по спинам и пиная стоявшие на пути стулья.
Они вышли. А я остался стоять. Еще минут десять. Потом сел. Потом встал и закрыл дверь. Кажется, я очень-очень устал.
День пятый
Сегодня я не открывался. Около двух слышны были чьи-то голоса, ко мне в дверь громко стучали.
Я включил классическое радио, завалился на кровать и вертел кубик Рубика. Часом позже, кажется, постучал кто-то еще, гораздо более тихо. Но я так и не открыл. Смешно, но, похоже, мне уже надоело мое кафе.
День шестой
Прошли сутки, и я все-таки открылся – поздно, около четырех. Снова пришла та первая девушка. Она сказала, что живет в этом доме. Двумя этажами выше. Странно, я никогда ее здесь не видел. Наверное, переехала недав-но. Она предложила в этот раз заплатить за имбирный чай.
– Первый напиток за счет заведения! Таково прави-ло, – сказал я ей.
Она возразила, что так я очень ско-ро вылечу в трубу. А я ответил, что в газетах пишут, что нас всех ждет мягкая посадка. И она уже началась. Я чувствую, что мы снижаемся и скоро выпустим шас-си и пассажиры уже готовы благодарно поаплодировать пилотам.
Она спросила, зачем мне вообще это кафе.
Я ответил:
– Свое дело. Если все наладится, смогу даже по наследству передать, когда-нибудь…
Она промолчала. Допила чай, поставила чашку.
В этот момент дверь широко отворилась, и в нее вошли двое статных усатых полицейских в кожаных куртках и темно-синих фуражках.
– У вас есть лицензия на кафе? – спросил один из них.
– Нет, – немного подумав, ответил я.
– Вы продаете спиртное?
– Мог бы, но еще ничего не продал…
– Вы понимаете, что поступаете противо-законно?! На первый раз отделаетесь предупреждением и конфискацией алкоголя.
Они стали собирать бутылки с подоконника в большой темный пластиковый пакет. Закончив, тот, кто задавал вопросы, взвалил пакет себе на спину, оглянулся на меня и неодобрительно покачал головой. Потом они двинулись к выходу. Их громкие до-вольные голоса еще долго слышались на лестнице.
Девушка смотрела на меня с участием. Я взял ва-фельное полотенце и один из стаканов. Но не стал про-тирать, а просто держал их в руках. Тут девушка пред-ложила зайти к ней в гости и выпить чего-нибудь против стресса. Мы поднялись наверх на два этажа, ее квартира была точно над моей и с точно такой же планировкой. Только больше картинок на стенах и плюшевых игрушек на полках.
Она сказала:
– Вот невезение! У меня, оказы-вается, тоже все кончилось. Есть только молоко. Может, сделаем какао?
– Отлично! – произнес я.
Мы пили какао, и я думал: «Да, кафе – непростой биз-нес. Но можно познакомиться с замечательными людьми».
Потом я сказал:
– Спасибо! – отдал ей чашку и улыб-нулся. И пошел к двери, а потом вниз.
Мне надо было что-то решать, что-то очень важное. Она стояла в про-еме двери и смотрела мне вслед. Кажется, она немного обиделась, что я ушел так быстро.
В одной программе по радио я слышал, что культур-ным проектам сейчас живется даже легче, чем коммер-ческим. М-да. Надо подумать.
День седьмой
Я расставил десять стульев в два ряда, перевернул столы так, что они напоминали какие-то абстрактные декорации, расставил в углу китайскую ширму и напи-сал на белом листе все тем же маркером: «Театр. Спек-такль начинается в 19.00». Повесил листок на двери и снова оставил ее полуоткрытой. Без пяти семь в дверь робко заглянула та же самая девушка.
Она присела на один из стульев и сняла куртку. Я вы-шел из-за ширмы и посмотрел на нее. И торжественно произнес:
– Вы присутствуете на спектакле, и то, что вы увидите, – это искусство.
Потом я подошел к ней, наклонился, ближе, еще ближе… и застыл всего в паре сантиметров от ее лица. Мы долго молчали и слушали дыхание друг друга. Затем я отстранился, отошел назад и поклонился. Девушка схватила куртку и выбежала на лестницу. Прозвучала быстрая дробь ее шагов, а затем раздался стук захлопнутой двери.
Я тоже вышел на лестницу и снял вывеску. Похоже, постановщик из меня не очень.
Чем бы заняться еще?
День восьмой
На моей двери нет никакой вывески, и она закрыта. Жизнь снова как будто остановилась. Вернее, она те-чет, но совсем незаметно, как человек, который на цы-почках проходит у вас за спиной. Уже ближе к вечеру я подумал: «Интересно, а как поживает девушка? Может, совсем не хочет меня видеть? А может, ждет каких-то объяснений по поводу вчерашнего? Пойду посмотрю». И поднялся наверх.
Вот это да! У нее на дверях висела табличка из цвет-ного картона. На ней красовалась надпись: «Парк. Вход для всех».
Я постучал в приоткрытую дверь и спросил:
– А с собаками можно? И на роликовых досках?
Из-за двери прозвучал ответ:
– Да-да-да!
И я зашел. Гости-ная преобразилась. Девушка поставила на пол кадки с пальмами, елками и карликовыми березами. На полках в изобилии цвели экзотические цветы, и до самого пола спускались гроздья декоративного винограда. А посере-дине стояла самая настоящая небольшая садовая ска-мейка, выкрашенная светло-зеленой краской.
В открытое окно залетела птица, приземлилась на подоконник, склонила голову и на нас уставилась. Мы оба сидели на скамейке, и я сказал:
– Да, это замечатель-ная идея. Классный у тебя получился парк! А садовник тебе не нужен или, там, специалист по каруселям?
Она сказала:
– Хм… Наверное, что-нибудь найдется… Дело новое, непочатый край работы. Знаешь, приходи завтра к десяти утра с инструментами.
Девятый день
Вот и наступило новое утро. Я сижу дома у плиты и смотрю на кофейник. Скоро он вскипит, и я налью себе кофе. Бутерброды уже готовы: один с сыром, другой с салями. Приятно собираться на работу. Все-таки ни владелец кафе, ни режиссер из меня не получились. Буду работать в парке. Там, где мамы с колясками, пенсионеры с разговорами и подростки с неясными планами. Все наладится. Все будет тип-топ, как говорил мой школьный приятель. Где-то он теперь? Может, тоже заглянет в новый парк. Новости о таких местах распро-страняются быстро.