(Из цикла «Девайсы и гаджеты»)
Рассказ
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 4, 2015
Виктория
Лебедева родилась в Подмосковье.
Окончила МИРЭА и Литературный институт. Лауреат премии Союза писателей Москвы
«Венец» (2003), дипломант премии «Рукопись года» в номинации «сюжет» (2012). В
2014 году сборник «В ролях» вошел в лонг-лист премии
«Ясная Поляна». Живет в Москве.
Дашка хотела котеночка, сколько себя помнила. Маленького, беленького. Или рыженького. Или серенького. Или черного в белых носочках. Или хоть полосатого, ладно уж. Но мама не разрешала.
А еще мама говорила, что с Дашкой невозможно ходить по улице, потому что Дашка с мамы голову снимает.
Ничего Дашка с мамы не снимала. Разве она была виновата, что, стоило ей увидеть ничейного котика, забывала обо всем на свете и тут же начинала с ним дружить? Они были такие крошечные, такие жалкие, все эти ничейные котятки! Мама, услышав Дашкино «кис-кис-кис», застывала лицом и крепко брала дочку за локоть, тащила ее, упирающуюся, на безопасное расстояние. Потому что ничейные котики – это прежде всего антисанитария.
Уж как Дашка упрашивала завести своего, личного! Обещала и кормить, и купать, и лоток выносить. Только мама почему-то не верила.
Иногда все-таки удавалось подобрать приличного ничейного котеночка и принести в дом. Но найденыши не задерживались дольше того момента, когда мама возвращалась с работы. Дашка плакала, уговаривала, пыталась даже их прятать в ящиках шкафа – бесполезно. Мама все равно находила. Первое едва слышное «мяу» – и пришелец отправлялся восвояси.
Когда Дашке должно было исполниться пять лет, они с папой почти уговорили маму завести котенка. И мама почти согласилась. На день рождения. Это была грустная история, потому что накануне дня рождения Дашка подцепила стригущий лишай. За гаражами-ракушками дворовая приблуда родила котят, целых шесть штук, и весь двор, конечно, бросился за ними наперебой ухаживать. Кто нес молоко, кто рыбку, кто куриные кости, хотя их нельзя, а Дашка – Дашка котяток с рук не спускала. Она и еще один мальчик из соседнего дома. Вот и заболели дуэтом, Дашка и тот мальчик. Только у него лишай на руках был, а у Дашки – на шее и за ухом.
Мама потом говорила: «Во-от!!! Я же предупреждала!» И Дашку, хоть при современных лекарствах это было необязательно, побрила налысо – чтобы знала, какую опасность несут всякие котики честным людям. Мама думала, эта поучительная история навсегда отвадит дочку от котов, но ошиблась. А волосы скоро опять отросли, что им сделается.
Когда Дашке должно было исполниться шесть, опять почти уговорили маму завести котенка. Но вместо этого папа неожиданно завел другую семью – мамину подругу тетю Свету и ее сына Кирилла. Так что когда папа принес Дашке в день рождения обещанного котенка, мама их вместе с котенком с лестницы спустила. Это было плохое время – Дашка тогда много плакала, и мама много плакала.
Про папу вспоминать с тех пор было нельзя, за это мама начинала кричать о нем разные страшные слова, половины которых Дашка не понимала, а за те, что понимала, – если их повторить, – обещала вымыть рот с мылом. Папа теперь потихонечку навещал Дашку в детском саду, приносил игрушки и конфеты. Вот только котенка принести не мог: мама сразу бы догадалась.
Шло время, Дашка поступила в школу.
Она просила котенка. Мама говорила нет. Иногда устало и тихо: «Нет, Дашенька, нельзя». Иногда торопливо и весело: «Нетушки!» И чмокала Дашку в макушку. А иногда кричала, выйдя из себя: «Нет! Ты слышишь?! Я сказала НЕТ!!! Сколько можно?!» В такие моменты Дашка боялась к ней подойти.
Сначала Дашка училась так себе, с троечки на четверочку и мама часто ругала ее бестолочью. А потом, однажды, совершенно для Дашки неожиданно, пообещала: «Станешь по всем предметом отличницей – куплю котенка». Она не верила, что дочка сможет хорошо учиться, вот и ляпнула. Чтобы раз и навсегда прекратить эту сказочку про белого бычка (то есть про белого кота). Потому что она про котов слышать уже не могла.
Но Дашка неожиданно стала учиться.
В первом триместре за второй класс сначала исчезли тройки – мама не обратила на это особенного внимания, решила, что повзрослела девочка, привыкла. Во втором триместре оказалось, что и четверок всего две, по математике и по труду. А в третьем были все шансы подтянуться и по этим предметам. На классном собрании Ленванна очень хвалила Дашку, говорила – девочку как подменили, уж такая стала внимательная, такая прилежная. Мама ушам своим не верила. Ей бы радоваться и гордиться, но до конца как-то не получалось, потому что отчетливый силуэт домашнего питомца, который будет драть новый диван и гадить в тапочки, так и стоял перед глазами. Белое чудовище. Или рыжее. Или серое. Или черное в белых носочках. Или полосатое – может случиться и такое. Но обязательно жадное до еды, орущее по ночам, метящее коврики и ботинки – и в итоге приводящее к хаосу с трудом и любовью налаженный быт.
Но обмануть дочку, отказать рука не поднималась – вот и в популярных журналах по психологии писали, что взрослые обманы плохо влияют на хрупкую детскую психику. Мама была очень расстроена, но пришлось, делать нечего, постепенно привыкать к мысли, что котику в доме быть. Это был всего лишь вопрос времени.
А Дашка была счастлива. В дневнике у нее теперь были одни пятерочки. Она даже имя своему будущему котенку придумала – Плюша. Мягкое и пушистое имя.
Год подходил к концу, и на дом Ленванна задала всем сочинение на тему «Мое любимое животное». О чем Дашке было писать? Конечно о Плюше! Она уже намечтала и совсем ясно представляла, каким он будет. Ласковым. Послушным. Веселым. Беленьким, с черным хвостиком и черным пятном на глазу – как пиратская повязка.
«Плюша очень любит рыбу, – писала Дашка в сочинении. – Когда он чует рыбу, он быстро бежит из другой комнаты с поднятым хвостом. И потом смешно чавкает, таская рыбу по кухне за хвост». «Плюша очень любит играть с фантиком, – писала Дашка. – Я привязываю на нитку фантик, и Плюша за ним гоняется. Он думает, что это мышка». «Ночью Плюша спит на моей подушке, свернувшись в клубок», – писала Дашка.
Сочинение вышло очень хорошее. Ленванна поставила Дашке пятерку. И стала вслух читать историю про Плюшу всему классу, чтобы ребята на Дашкином примере поучились, как нужно писать сочинения о домашних животных.
Класс слушал как всегда не очень внимательно. То есть девочки, конечно, слушали. А мальчики больше ворон считали.
– «Я очень люблю своего Плюшу, он самый лучший котенок на свете!» – Ленванна дочитала последнее предложение и обвела взглядом учеников. – Молодец, Даша Рыбникова!
– А Рыба все врет! – выкрикнул Павлюченко, вскакивая с места. – Нету у нее никакого Плюши!
– Павлюченко, как ты себя ведешь? – строго осадила его Ленванна. – Сядь на место, ну что это в самом деле?
– А чего сразу я-то? – ответил Павлюченко обиженно. – Рыба врет, и ей за это пятерку. А я все честно писал, а мне три!
– Написал бы так же интересно, как Рыбникова, и не делал бы ошибок, была бы и у тебя пятерка, – усмехнулась Ленванна.
– Врать-то легче! А я правду писал! А врать плохо, вы же сами говорили! – не унимался Павлюченко.
Дашка сидела ни жива ни мертва. Щеки ее сделались бордовыми, а на парту, прямо в раскрытую тетрадку, падали крупные слезы. Ровные строчки упражнения от этого размывались, на бумаге расцветали голубые чернильные звездочки.
– С чего ты взял, что Рыбникова врет? Объясни! – велела Павлюченко Ленванна.
– А с того! Я к ней заходил два дня назад. Нет у нее никакого кота!
Тут Дашка не выдержала, схватила с парты учебник русского языка, подскочила к Павлюченко – и как даст ему по голове со всей силы. И выбежала из класса, Ленванна от неожиданности даже сказать ничего не успела. Класс замер на мгновение, а потом взорвался криком. Девочки кричали, что Павлюченко дурак и сам все врет. Мальчики – что Рыба с ума сошла. А сам Павлюченко потирал ушибленное место и едва сдерживался, чтобы тоже не разреветься – так было больно.
– Ти-ихо! – взревела Ленванна. – Эт-то что такое?!
…В общем, опять вышла грустная история. И Павлюченко, и Рыбникова – оба получили замечания в дневники. Первый за то, что перебивал учительницу на уроке, а вторая за драку. Ленванне было жаль Дашку: хочется девочке котеночка – нормальное явление. Но учебником по голове – это уже не дело, за это просто необходимо было наказать, в педагогических целях.
Увидев в дневнике жирную красную запись с восклицательным знаком в конце, Дашкина мама очень обрадовалась и Плюшу немедленно отменила – «до следующего учебного года, а там посмотрим». Целое лето можно было жить спокойно.
Дашку отправили в лагерь на море. «На курорт» – так говорила мама. Дашка ехать не хотела, а хотела Плюшу, но в лагере ей оказалось неожиданно хорошо. Никто-никто в отряде не знал Дашку, никто не мог уличить ее во лжи. Она нарисовала Плюшу акварельными красками и прикнопила у себя над кроватью. Плюша вышел красивый – белый с рыжим хвостом, с черным пиратским пятном на глазу, с красным бантом на шее. «МОЙ КОТ ПЛЮША», – подписала Дашка крупно.
Всю смену Дашка самозабвенно сочиняла истории о Плюше, а девчонки из палаты ее слушали, уши развесив. Плюша был необыкновенный кот. Во-первых, он умел подавать лапу. Во-вторых, он любил яблочный пирог. В-третьих, он ходил умываться в ванную вместе с Дашкой.
– Врешь! – не верили девчонки.
– Ничего и не вру! – доказывала Дашка. – Он вот так вот на раковину садится слева от меня и лапку под воду вот так подставляет. – Она показывала как. – А потом умывается и фыркает. Ужасно смешно!
– Врет? – спрашивали девчонки друг у друга, когда Дашка не слышала.
И одни уверенно говорили: «Врет! Коты языком умываются!», а другие не соглашались: «Не врет. Он же не просто так садится, а слева! И фыркает! Такое не придумаешь».
Плюша часто попадал в истории. Однажды, когда он был еще совсем крошечным котенком, он забрался на березу во дворе и не мог слезть. Сначала его пытались снять мальчишки, но нижние ветки были высоко, не забраться. Потом сосед дядя Володя тряс березу изо всех сил, а она не тряслась, потому что очень толстая. А потом вызвали пожарных, и они Плюшу с лестницей спасали. Когда Плюша подрос, он случайно ушел по балкону к соседям. А соседи в отпуск уехали. А Плюша обратно идти не хотел. Уж они ему и «кис-кис» кричали, и рыбой приманивали, и мясом – засел на чужом балконе среди старых цветочных горшков и банок – и ни в какую! И тут Дашка догадалась Плюше яблочного пирога дать – мама как раз в тот день яблочный пирог пекла, – вот Плюша и вернулся домой целый и невредимый. Была уже ночь, и Дашка с мамой начинали волноваться, что Плюша на балконе замерзнет, но обошлось. Еще Плюша будил Дашку по утрам – забирался на постель и лизал ее в нос. Язык у Плюши был шершавый и горячий, ужасно щекотно! А когда Дашка учила уроки, Плюша гонялся за ручкой и мешал ей – особенно почему-то в то время, когда Дашка решала примеры по математике. Однажды он опрокинул чашку с остатками вишневого компота прямо на тетрадку, и учительница Ленванна Дашку отругала, хотя все верно было решено, а зато ребята в классе смеялись, что у Дашки тетрадь – как у маньяка-убийцы, вся в кровище, и не верили, что это компот, а ведь Дашка в доказательство им предлагала даже лизнуть страничку и убедиться, что станет сладко. А ее сосед по парте, Илья Белоконь, вообще сказал, что кровь тоже сладкая.
Девочки очень подружились с Дашкой: с ней было интересно. И рисовала она здорово, особенно кошек, так что к концу смены у всех желающих над кроватями было прикноплено по кошечке, а то и по несколько, самых разных размеров и расцветок.
Лето закончилось. Дашка вернулась в свой город. Она так привыкла к мысли, что у нее есть Плюша, что поначалу растерялась, войдя в квартиру и не найдя в ней никаких следов любимого кота. И даже немножечко поплакала – перед сном, в своей комнате, чтобы не сердить маму. А с первого сентября пуще прежнего взялась за учебу.
Ни одной четверочки не получила Дашка до самого Нового года, только одни пятерки – Ленванна на нее нарадоваться не могла. А Дашка все заглядывала маме в глаза, уже ничего вслух не говоря, но как бы умоляя всем своим видом: «Мама, помнишь свое обещание?» И мама, конечно, помнила.
– Скоро Новый год, – сказала мама в конце концов. – А под Новый год «что ни пожелается, все всегда произойдет, все всегда сбывается». Помнишь, как в мультике?
– Плюша? – Дашка задохнулась от радости.
– Плюша, Плюша, – подтвердила мама устало.
– Ур-ра-а!
Утром первого января Дашка проснулась от странного звука. И ушам своим не поверила – это было МЯУКАНЬЕ! Она вскочила с кровати и как была босиком, с растрепанными волосами, лезущими в глаза, бросилась в мамину комнату.
Мама сидела на диване. На коленях у нее развалился пушистый белый кот с рыжими ушами и хвостом, совсем взрослый. Мама гладила его промеж ушей, а он урчал и время от времени говорил «Мяу!»
– Плюша! – выдохнула Дашка.
Она застыла на пороге, не в силах сделать шаг, и только расставила руки, как будто хотела обнять весь мир. Расставила руки и благоговейно прошептала:
– Мама, ну пусти!
– Кого пусти? Куда пусти? – растерялась мама.
– Плюшу ко мне! – прошептала Дашка.
Мама встала с дивана и подошла к дочери, протянула ей кота. Он еще раз мякнул и часто закивал головой. Дашка коснулась белоснежной спины и почувствовала под ладонью шелковистый игрушечный мех. И отдернула руку, словно ошпарилась.
– Даша! Даша! Ты куда?! – крикнула мама вслед убегающей Дашке, а потом долго колотила в ее запертую дверь кулаками и кричала в сердцах: – Да ты хоть посмотри на него! Такое чудо! Дашенька, милая! Он же совсем как настоящий! Батарейки только меняй! Мне его… из самой Японии! Сто пятьдесят долларов! И убирать не надо! – и опять начинала стучать и дергать ручку, но в ответ из-за двери не доносилось ни одного звука, только один раз послышался как будто подавленный всхлип, а потом опять наступила громкая тишина.