Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 2, 2015
Максим Амелин – поэт, переводчик, литературный критик, издатель. Автор четырех книг стихов, двух книг переводов Гая Валерия Катулла. Лауреат премии «Антибукер» (1998), Бунинской премии (2012), премии Александра Солженицына (2013).
На Бадалинском участке
Великой китайской стены
«Кто на Великой не был стене,
тот нехороший ханец»
–
я побывал, и теперь вполне
можно хорошим считаться мне,
даром что иностранец.
Змееподобная проходных
цепь со звеньями башен,
чей примирителен для одних
образ, но, словно удар под дых,
грозен другим и страшен,
тянется многие тыщи ли
вдоль по всей Поднебесной,
чтоб нечестивые не прошли,
землю отторгнув от неземли
дикой, чужой и тесной.
Вон где-то там я на ней стою,
точки не больше малой,
осознавая немощь свою,
трогаю каменную змею
и не боюсь, пожалуй.
У Безымянного озера
в кампусе Пекинского
университета,
расположенном на месте бывшего парка Хешена,
любимца императора Цяньлуна
На берегу Безымянного
озера с остовом плоским
каменного корабля,
где фаворит императора
от казнокрадства и взяток
редкий покой обретал,
и с отражением пагоды
Образования в зыбкой
глади стоячей воды,
надпись из трех иероглифов,
высеченная в граните
и почервленная, есть.
– Что здесь написано? – спутницу
спрашиваю, полагая
зуд любопытства унять.
– Здесь? «Безымянное озеро».
– Ладно. А мелких четыре
знака, что слева внизу?
– Имя те три написавшего.
– Имя? Не вижу заслуги
в том никакой, чтобы всем
ведомого подтверждение
вырезать в камне искусно,
имени так и не дав.
В
отрогах Предтибетья,
где во множестве расположены
ламаистские монастыри
Цинхайского моря полную
рассола круглую чашу
под самое небо некогда
торжественно вознесли
на мощных плечах, напружившись,
подземные великаны,
но, света хлебнув и воздуха,
застыли, поражены,
да так и стоят. – Без умолку
лоскутные здесь молитвы
водой и ветром читаются,
а люди мирно пасут
по склонам гор длинношерстые
овечьи стада и ячьи
в медлительном созерцании,
как будто времени нет
и не было. – Пробужденного
громадных размеров тело
подступно рассредоточено
от века, чтоб в оный день
собраться снова в единое,
а ты стремишься напрасно
достичь утраченной цельности,
раздробленный человек.
Возле императорского трона
в Зале Безмятежности Летнего дворца Ихэюань
Мальчика лет шести
служительниц умелые руки
обряжают бережно и старательно:
шелковые на ножки штанцы
натягивают золотистого цвета
и рубашечку на тельце такую же,
с вышитым спереди в облаках
приплясывающим драконищем, а сверху
распашной напяливают плащичек,
мехом отороченный по краям
рукавчиков колокольчатых, покрывают
головенку приплюснутой шапочкой –
так – и усаживают на трон,
обитый бархатом желтоватым, –
и улыбка растягивается на личике
вширь до самых ушей,
лукаво усмехаются глазки,
но веселье чересчур безмятежное
вскоре заканчивается: взор,
мутнея, стеклянным и оловянным
наливается, суровеют насупленно
брови, еще чуть-чуть –
и гневом запунцовеют щеки,
отдавать приказания захочется,
войско посылать на врага,
казнить и миловать беззаконно,
подавлять жестоко восстания,
чуждых уничтожение книг
приветствовать, слух настроив
на хвалы угодливых подданных, –
трех не прошло минут,
как с трона стаскивают властелина
упирающегося, – подходит очередь
следующего за ним, – а ему
на память останется лишь десяток
фотографий отменнейшего качества.
Над водами Хуанхэ
в ее верхнем течении
Я однажды невдалеке
от истока большой реки,
что прозрачные воды с гор
шумно вскачь, резвясь как дитя,
катит, глядя сквозь них, стоял
долго-долго, а в голове
проносилась видов иных
пестроцветная разнота.
Вот, юнеющая стремит
Змеевидновитый поток
взбаламученных волн слегка
меж холмов красно-ржавых вниз,
чтоб затем чрез пустыню течь,
повзрослев и раздавшись вширь,
и с погибелью разливной
плодородную взвесь нести.
Изможденная под конец,
к устью выдохшись и устав,
по равнинам сонной струей
желтоватую в море муть
гонит, что житейской вотще
люди мудростью любят звать,
но пока игрива она
и чиста в начале пути.
Перед изваянием Вэньчана,
божества литературы и учености,
в городском храме в Гуйдэ
Вэньчан
блистательно-письменный,
в багряное облачившийся
с нефритово-круглым воротом
на трон просторный воссел,
межбровье насупив, пристальный
свой взгляд устремил взыскующе
на тех, кто со связкой луковиц
к нему подойти рискнет.
Усы коромыслом выгнуты
вкруг пухлых губ, под которыми
чернеют острое пятнышко
и длинный клин бороды;
шесть звезд из Большой Медведицы –
для книг и кистей вместилище –
на дщице, зажатой в правую,
им держатся пред собой.
Конек беломастный с гривою
мышастой прилег в изножии,
два глаза на морде, третий же –
где хвост, на бедре отверст;
направлены в настоящее
и прошлое те, передние,
прозрением и предчувствием
грядущего – задний полн.
О ты, просящим дарующий
в познании – проницательность,
в поэзии – вдохновение,
в науке – точный расчет,
пребудь и ко мне, случайному
из дальних пределов путнику,
хоть строг, но не скуп на милости
с чудесным своим коньком!