Опубликовано в журнале Октябрь, номер 7, 2014
Анастасия Башкатова родилась и живет в Москве. Кандидат филологических наук. Печатается в
«Независимой газете» и «Октябре». Лауреат премии «Вызов – XXI век» (2010) и
премии журнала «Октябрь» (2011).
В январе этого года
случился очередной сериальный взрыв. Стартовал новый американский телесериал
канала HBO – «True Detective»
(«Настоящий детектив»; сценарист всех восьми серий – Ник Пиццолатто,
режиссер – Кэри Фукунага).
И в профессиональных, и в
любительских отзывах в очередной раз было сказано о начале новой теле- и киноэпохи, о новой планке,
перепрыгнуть которую создателям следующих сериалов будет непросто. «В очередной» – потому что то же самое говорилось и после
сериалов «The Wire»
(2002–2008), «Breaking Bad»
(2008–2013), «Sherlock» (с 2010 года), «Game of Thrones»
(с 2011 года). Знаковые сериалы появлялись и раньше. Пожалуй, самый заметный
сериал 1990-х годов – загадочный «Twin Peaks» Дэвида Линча и Марка Фроста.
Вплоть до сегодняшнего дня он завораживает зрителей и даже становится объектом
научных исследований[1].
Между тем разговор о
новой эпохе действительно уместен. Все реже создатели сериалов дают зрителям
повод для пренебрежительного фырканья в адрес телевизионного мыла, от которого
много пены и слез, но, как правило, мало толку, и все чаще сериал претендует
занять нишу произведений поувесистее, посерьезнее –
уже не массовых, а массово-элитарных. С каждым новым сериалом можно говорить о все более сложных характерах и конфликтах, более
закрученных сюжетах, детальной проработке тем, визуального и музыкального ряда,
качественной операторской и режиссерской работе, актерской игре.
Сериал из шаблонной телевизионной постановки перерастает в длительное
кинематографическое повествование, сопоставимое с полнометражным фильмом и даже
его затмевающее. На некоторые сериалы выделяются огромные для телепроектов узкого жанра средства, что тоже стирает грань
между ними и голливудскими кинохитами и позволяет
создателям не скупиться на спецэффекты, подбор декораций, костюмов, актеров.
Так, бюджет первого сезона сериала «Game of Thrones», по разным оценкам,
составил около шестидесяти миллионов долларов. Для сравнения: примерно во
столько же обошлось создание первой части «Матрицы». И каждый отдельный эпизод
«Game of Thrones» вполне мог дать фору многим полнометражным фильмам
с точки зрения того, как все было снято.
Не только форма
приковывает к себе внимание, но и содержание. Пересказывать и обсуждать сериалы
– уже не моветон и не доказательство того, что человек тратит впустую свое
время, а наоборот, свидетельство его включенности в культурную жизнь, а в
крайних проявлениях – признак принадлежности целому культу.
На интернет-форумах можно встретить порой очень
необычные описания эмоциональных и даже физиологических зрительских реакций.
Сериалы опьяняют, вводят в экстаз, вызывают наркотическую зависимость, и, когда
они заканчиваются, начинается ломка. На зрителей воздействует сразу все: и
картинка, и атмосфера, и музыка, и сюжет, и образы главных героев – в них
влюбляются, видят собственное отражение либо находят образец для подражания.
«Лежу в кровати, весь в предвкушении, пуск, начинает играть главный саундтрек “The Handsome Family – Far From Any
Road”, и я сразу же онемел… Это
был какой-то гипноз… Каждый раз, когда песня играет в начале, по всему телу
кроссом бегают мурашки, я хлопаю, не стоя, конечно, ведь они, демоны,
парализуют меня своим давлением с самого начала – невероятное ощущение», –
пишет, к примеру, о своем знакомстве с «Настоящим детективом» участник форума
на kinopoisk.ru под ником Twinkle of Eternity.
Начальные титры, во время
которых звучит эта песня, сами по себе тоже произведение искусства – не столько
кинематографического, сколько фотографического: мрачные пейзажные и портретные фотозарисовки сменяют друг друга, предваряют основное
повествование, намекая на сквозные мотивы сериала. Создатели сериалов уделяют
повышенное внимание вступительной заставке, призванной с первой же минуты
действительно загипнотизировать, приковать к экрану зрителя, погрузить его в
особую атмосферу. Как итог – иногда титры оказываются намного лучше всего
сериала в целом, и кроме них смотреть в телешоу больше, в принципе, и нечего (в
частности, такое мнение можно услышать о сериале «TrueBlood»).
Когда эмоции отходят на
второй план, зрители включаются в интеллектуальную игру посвященных,
жонглируют и обмениваются интерпретациями увиденного. На благодатной почве
сериалов – даже больше, чем компьютерных игр, – расцветает практика поиска и расшифровки разбросанных создателями так называемых «пасхалок» («пасхальных яиц», «Easter
eggs»). «Пасхалки» –
это незаметные при первом просмотре «сюрпризы»: ключи к сюжету, подсказки,
намеки на дальнейшее развитие событий или на предысторию, это также могут быть
прямые и скрытые киноцитаты, отсылки к другим
произведениям искусства, а иногда просто ни к чему не обязывающие «приколы»,
ловушки для зрительского внимания, ложные «улики». Расшифровка таких
«сюрпризов» обычно становится одной из главных тем на фан-сайтах.
Сериал «Lost» был настолько напичкан «пасхалками», что его и сам можно назвать одной большой «пасхалкой» – бесконечной головоломкой. Ни одна цифра – будь
то номер рейса самолета, домашний адрес персонажа или время на циферблате микроволновки – не появлялась в сериале просто так.
Впрочем, чем ближе к концу сериала, тем больше эта игра в таинственные
взаимосвязи казалась бессмысленной.
Не успевала закончиться
очередная серия «Настоящего детектива», как в сети тут же появлялось новое
расследование зрителей, ищущих вместе с главными героями маньяка. То в доме
одного из детективов висит на стене странный рисунок дочери – спираль, главный
символ сектантского культа Желтого короля, сошедшего в сериал со страниц хоррор-рассказов Амброза Бирса и Роберта Чамберса. То
вдруг на трассе мелькает вывеска придорожной закусочной – большая желтая
корона. То на шее у второстепенного персонажа можно разглядеть татуировку –
множество черных звезд. Такие же звезды нарисовала в своем дневнике жертва маньяка.
То на развалинах сгоревшей церкви сидит сова, и она, похоже, отсылает нас к
сериалу «Twin Peaks», где
агент Купер искал не столько конкретного убийцу, сколько источник инфернального
зла в мире. И поклонники «Twin Peaks»
тут же вспоминают хрестоматийное: «Совы – не то, чем
они кажутся». Да и сами эти развалины – почти «дословная» киноцитата
из «Иванова детства» Андрея Тарковского.
Что все это значит? Это
намек на скрытую взаимосвязь героев и событий? Или это намек на что-то большее,
на проклятые вопросы человечества? Или это просто «прикол» авторов, ложный
след, сбоку бантик, загадка без разгадки?
Постепенно такие
сериальные игры привлекли внимание зрителей, искушенных в вопросах философии, культурологии, социологии, и переросли в поиск ценностей наступившего
века, в попытку нащупать нерв времени и описать новые формы творчества и
сотворчества, причем творчества в самом широком смысле – как создания моделей
поведения, картин мира.
Так, нельзя не упомянуть
специальный номер журнала «Логос» (2013, № 3) – «Теория большого сериального
взрыва». В нем российские и зарубежные философы, взяв за основу популярные
сериалы последнего десятилетия, рассуждали о самых разнообразных темах.
Например, об отказе современного общества от бинарной оппозиции добра и зла, об
исчезновении демонических злодеев наподобие Мориарти;
теперь зло-добро обыденны, скучны, малоотличимы друг
от друга и подбавить красок унылому нравственному пейзажу может разве что
появление серийного убийцы или террориста. Детективному жанру приходится как-то
учитывать эти веяния времени (такие размышления приводятся в статье Фредрика Джеймисона о полицейском
телесериале «TheWire»).
Кирилл Мартынов
рассуждает о ницшеанском сверхчеловеке родом из Альбукерке
(Уолтер Уайт в «Breaking Bad») и о нравственном выборе одного из двух зол. Такой
выбор постепенно приводит главного героя к «моральному самоубийству» – значит
ли это, что нужно было отказаться от выбора как такового? Славой Жижек снова находит
в произведениях массового искусства – теперь в сериалах – лики-гримасы
капитализма и утверждает, что если мы хотим бороться с системой, то для начала
надо разрушить веру в саму эту систему.
Ева Рапопорт
видит в сериале инструмент социализации зрителей, как правило
отождествляющих себя с персонажем-трикстером –
центральной фигурой многих сериалов. Трикстер призван проверить на прочность существующие нормы. При этом
сам сериал Рапопорт сравнивает с литературной формой
романа, который находится в постоянном становлении, и противопоставляет его
голливудскому блокбастеру – эпосу.
Тезис о литературоцентричности современных сериалов звучит
повсеместно. Во-первых, этому способствует появление сериалов, снятых по
мотивам известных литературных произведений. Так, в основе «Game
of Thrones» – цикл романов
Джорджа Мартина «Песнь Льда и Пламени». Снова и снова в самых разных вариациях
экранизируют рассказы и повести Артура Конан Дойла о
Шерлоке Холмсе. В одном сериале действие переносится в Лондон XXI века и дедуктивный
метод Холмса подкрепляется его умением пользоваться современными гаджетами («Sherlock»), в другом – Холмса переселяют в
современный Нью-Йорк и дают ему в напарники Ватсона женского пола («Elementary»). Недавно, кстати, вышла новая
российская экранизация рассказов о гениальном сыщике.
Во-вторых, сериалы
воспроизводят литературные формы и темы, «сложные нарративы»,
и как будто претендуют заменить современному человеку чтение как способ
постижения мира и себя. А если и не заменить, то стать дополнением к чтению или
даже поводом к нему. Так, выясняется, что «Breaking Bad» весь построен на наследии «мрачных романов
европейского экзистенциализма» и является «своего рода учебником по
экзистенциализму для начинающих» (Кирилл Мартынов). И его ключевых персонажей
куда лучше можно понять с опорой на произведения Достоевского.
Поклонникам «Настоящего
детектива», чтобы они не скучали в ожидании следующего сезона, критики советуют
почитать мастеров так называемой южной готики, включая Уильяма Фолкнера, и
заодно пройтись по хоррор-литературе конца XIX – начала XX века. Ведь действие «Настоящего
детектива» развивается в южном штате Луизиана, в городе, который однажды словно
попал в параллельную – ужасающую – реальность, в чье-то «поблекшее
воспоминание» или страшный сон.
Но не только южной
готикой интересен «Настоящий детектив». Вольная или невольная интертекстуальная игра создателей сериала позволяет его сравнить в том числе с «Гамлетом» Шекспира – с историей о
человеке, который вступил в спор с самим собой и с «вывихнутым веком» и для
которого ценой этого спора оказалась его собственная жизнь.
В сериале действуют два
главных героя, детективы Растин Коул
и Мартин Харт, – снова гениальный сыщик со
странностями и его более приземленный напарник. Основное внимание создателей и
зрителей приковано именно к Растину Коулу – герою нашего времени, выносящему приговор и себе, и
этому времени, «плохому человеку, отпугивающему тех, кто хуже». Сама форма –
рассказ в рассказе – способствует появлению в сериале монологов Коула, очень похожих на гамлетовские.
От воздуха южной Луизианы
во рту появляется «привкус алюминия и пепла», ее «побережье изрезано
трубопроводами, словно пилами, и через 30 лет это место будет уже под водой».
По сути, перед нами «подгнившее Датское королевство» – только теперь на юге
США. «Всё сплошное гетто. Трущоба в открытом космосе», – говорит Растин Коул, глядя из окна
автомобиля на унылые пейзажи Луизианы. И это созвучно гамлетовским наблюдениям:
весь мир – тюрьма, и Дания – одна из худших. О мщении в новом подгнившем
королевстве взвывает теперь не призрак отца, а плакат около трассы с
изображением убитой в этих краях девочки и вопросом: «Вы знаете, кто меня
убил?»
Как уже заметили критики,
в этом детективе, продолжающем традиции скандинавского нуара,
важно не кто убийца, а «то, что вокруг источника зла,
то, что порождает преступление» (Анна Наринская) –
среда. В болотах Луизианы притаилось зло. И как выясняется в ходе
расследования, у этого зла есть свои влиятельные покровители во властной и
религиозной верхушке штата. Сильные мира сего
организовали секту, связанную с наркобизнесом, с похищением и пытками людей –
женщин и детей. И полиция уже не в состоянии «надавить» на истинных виновных.
Подгнило что-то и в самой полиции, одни покрывают других, и не поймешь, кто
друг, а кто враг. Так и в «Гамлете» – по большому счету не только братоубийце
требовалось отомстить, но и всей среде, в которой это преступление могло
свершиться и остаться безнаказанным.
Фотографии истерзанных
жертв, которые Растин Коул
изучал в полицейском архиве ночи напролет в поисках новых улик, наводят его на
столь же мрачные размышления о бренности человеческого существования, что и
откопанные могильщиком кости и череп Йорика –
Гамлета.
«Загляните им в глаза
хотя бы на фото. Неважно, живые они или мертвые. Их можно прочесть. И знаете,
что там? Они рады смерти. Не сразу, нет, в последний миг. И явное облегчение.
Потому что они боялись, а потом увидели, как же легко со страхом покончить. Они
увидели, увидели в последнюю долю секунды, кем они были. Увидели, что сами
разыграли всю драму, которая была всего-навсего жалкой смесью высокомерия и
безволия. Но с этим можно покончить. Понять, что не стоило так держаться за
жизнь. Осознать, что вся твоя жизнь, вся любовь, ненависть, память и боль – все
это одно и то же. Все это один сон. Сон, который ты видел в запертой комнате.
Сон о том, что ты был человеком. И как во многих снах, в нем прячется
чудовище». Этот монолог Растина Коула
будто содержит ответ на «Быть или не быть?» Гамлета:
…Умереть, уснуть –
И только; и сказать, что сном кончаешь
Тоску и тысячу природных мук,
Наследье плоти, – как такой развязки
Не жаждать? Умереть, уснуть. – Уснуть!
И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность;
Какие сны приснятся в смертном сне,
Когда мы сбросим этот бренный шум, –
Вот что сбивает нас; вот где причина
Того, что бедствия так долговечны…
(перевод
М. Лозинского)
Не так страшен сон после
смерти, как тот сон, который видишь при жизни.
«В Дании хворает само Время», – поясняет шекспировед Л. Пинский. И личной трагедией для шекспировского Гамлета
стало то, что «век расшатался», и ему выпал жребий собственной рукой его
вправить – задача для него, как он сам понимает, скорее всего,
невыполнимая. «Отчужденный от мира, он (Гамлет) уже внутренне не верит, что его
единственный удар что-то способен восстановить в мировой гармонии, что ему,
независимо от того – слаб он или силен, – в одиночку дано вправить вывихнутое
Время» (литературовед И. Шайтанов).
Личной трагедией
современного «Гамлета» – Растина Коула
стало то, что время идет по кругу. Убийство, совершенное в 1995 году,
совершалось и раньше. Повторится оно и в будущем. «Все, что мы делаем сейчас
или в будущем, повторяется снова, и снова, и снова. Этот мальчик и эта девочка
снова окажутся в этом доме. И снова, и снова, и снова. Бесконечно. <…> В
нашей Вселенной время движется как бы линейно, вперед, но за пределами нашей
Вселенной, если говорить о четырехмерном пространстве, времени не существует.
<…> Все, что за пределами нашей Вселенной, – это вечность. Взирающая на
нас вечность. В вечности, где времени не существует, ничто не растет, не
рождается, не меняется. Смерть создала время, чтобы вырастить то, что потом
убьет. И мы рождаемся заново, но проживаем жизнь, которую уже проживали.
Сколько уже раз мы вели это беседу, господа, кто знает? Мы не помним своей
жизни, не можем изменить свои жизни. И в этом весь ужас и вся тайна самой
жизни. Мы в ловушке. Мы в страшном сне, от которого не проснуться», – таков еще
один монолог Растина Коула.
Здесь можно было бы
поставить точку. Но создатели сериала этого не делают. Последняя – восьмая –
серия шокировала многих зрителей. Но не окончательным погружением на дно
метафизической тьмы. А проблесками в этой тьме света надежды. Современный «Гамлет», в отличие от шекспировского, после схватки, в
которой по всем законам должен был погибнуть, выживает. «Шекспировская
трагедия обязательно кончается смертью героя», – пишет Л. Пинский.
Современная «трагедия» закончилась исповедью главного героя, который, глядя на
небо и тусклые звезды, сказал своему напарнику: «А вообще, ты все неправильно
понял. Я про небо. Когда-то была только тьма. А теперь свет побеждает».
Время ходит не по кругу,
а по спирали. И подправить вывихнутый век можно. «Настоящий детектив» оказался
старой, как мир, историей о борьбе света и тьмы и о том, что свет должен в
итоге победить. Но если вся наша жизнь есть сон, то кто даст гарантию, что
победа света – это не бесплотная греза?
________________________________
[1] См., например, статью Михаила Бойко «Семиозис,
мотивный анализ и поиски глубинной структуры на материале экранной вселенной
“Твин Пикс”» (www.gramota.net/materials/3/2014/1-1/8.html).