Опубликовано в журнале Октябрь, номер 5, 2013
Елена Пономарева – доктор филологических наук, заведующая кафедрой русского языка и литературы Южно-Уральского государственного университета. Участница IV Международного симпозиума “Русская словесность в мировом культурном контексте”.
Елена ПОНОМАРЕВА
Литературный цикл – новаторство и наживка
Коллажный способ организации текста был замечен еще в 1920-е годы, а в современном литературном процессе стал ведущей тенденцией. Ясно, что взлет циклообразования связан с разрушением прежних норм художественной целостности и обычно приходится на переходные эпохи, предваряя появление новых (либо модифицированных) жанровых форм.
Цикл – одна из архаических структур, заключающих уже в своей форме идею упорядочивания, гармонизации. Особенно это распространяется на циклы литературных сказок, легенд, притч, призванных запечатлеть универсальное, постоянное и даже в самые сложные исторические периоды предлагать некий универсум, антиномичный воцарившимся в действительности деструкции и хаосу.
Прошедший век в литературе показал, что цикл – удобная жанровая модель для импрессионистской и экспрессионистской прозы. В первом случае он выражает мозаичную картину жизни, концентрацию внимания героя на субъективных ощущениях, внутреннем мире, позволяет свободно перебирать припоминаемые ощущения, множить ассоциации. Во втором – цикл служит отражению исторического конфликта, дробящегося на частные человеческие драмы, натуралистическому заострению ситуаций, устранению временной дистанции между событиями и их осмыслением.
Неслучайно “кричащая”, болевая, подчас шокирующая “военная” проза современного писателя Германа Садулаева создана в форме книг малой прозы (“Я – Чеченец!”, “Партизанские рассказы”). Тупики в разрешении проблем цивилизации стимулируют потребность в экспрессивной документально-художественной прозе, позволяющей проследить процесс поисков национальными культурами своего места, своей роли в сложившемся историческом пространстве. Садулаев пытается осмыслить современность в контексте традиций и обычаев народов, поставленных в ситуацию нравственного, подчас невозможного выбора, на грань физического и духовного выживания. Однако при этом внутренним центром событий, как и субъектом оценки, становится не столько сама история, сколько отдельная личность – носитель чувств, эмоций, миропонимания своего народа.
Сегодняшний всплеск циклизации связан и с активизацией массовой литературы, выработкой коммуникативных механизмов, рассчитанных на нового читателя – человека эпохи гаджетов. Новый читатель реагирует в первую очередь на визуальное, предпочитает иконическое изображение – словесному, желает получить максимальное удовольствие и не устать от “напряженного” чтения.
В эпоху, о которой все чаще говорят как о времени кризиса литературоцентризма, чтение как таковое не оттесняется на периферию духовной жизни человека. Дело в другом: меняется читатель, его восприятие, а вместе с ним меняется и система передачи информации, сам тип взаимоотношений внутри тандемов автор – читатель, автор – писатель, автор – литература, читатель – литература.
В анонсах изданий читателю дается программная установка на безусловную потребность именно в этой книге, адекватной именно его мировосприятию, выражающей именно его интересы. Маркер серии выносится на обложку, форзац; факт наличия продолжения или, напротив, начала серии обязательно отмечается.
Вот характерные примеры: “Интересный блогер-“тысячник” играючи выдает очередную порцию “спиритических сеансов для взрослых”. Не изменяя стиля, Сергей Узун стремительно кромсает реальность на пестрые клипы…” или: “Сборник рассказов одного из самых успешных российских бизнесменов Александра Коротенко – это 12 необычных ситуаций из реальной жизни автора, это “осколки” современного мира, которые автор собрал в книгу” (2008).
“Новому читателю”, не способному, не желающему, а иногда и не имеющему возможности трудиться над чтением классических романов (замечено без оттенка иронии, так как подобное чтение действительно требует значительных душевных и умственных усилий), очень важно быстро и без труда, в режиме реального времени получить рецепты выхода из каких-либо житейских ситуаций, очень похожих на его собственные, а не заимствованные в XIX веке, данные не художником-демиургом, мыслителем, получившим признание в веках, подчас изъясняющимся несовременным, тем более уж не разговорным, а потому не очень понятным языком высокой литературы, а почти таким же человеком, как и он сам: занимающимся IT-программированием, бизнесом, журналистикой. Одним словом, важно создать иллюзию того, что автор, который готов дать сиюминутный рецепт жизни, живет с читателем в одном социокультурном пространстве, испытывает ностальгию по тем же вещам, страдает теми же недугами, обладает теми же недостатками, не представляет собой эталон, до которого трудно дотянуться.
Существуют серии, основанные практически на читательском творчестве, изначально построенные на стирании границ между автором и читателем: “С каждым из нас когда-то случались интересные истории. В детском саду, школе, институте, армии. …Вы можете поделиться своими воспоминаниями, которые войдут в сборники серии “Настоящее прошлое”. И совсем не важно, когда вы родились – в СССР или в новой России. То, что было вчера, – уже прошлое, а если это случилось на самом деле, то оно – настоящее” (2010).
Само творчество понимается как процесс, имеющий циклические характеристики: из отдельных произведений складываются рубрики-циклы, которые формируют более масштабные циклические единства – книги, а те, в свою очередь, могут пониматься как циклически продолжающие друг друга. В читательском восприятии такие книги остаются неделимым мегатекстом. Неслучаен поэтому повтор отдельного компонента заглавий, фиксирующего серийность издания и позволяющего читателю легко идентифицировать по стилистически-образным характеристикам любимого автора: “Год ЖЖизни”, “Продолжение ЖЖизни”, “151 эпизод ЖЖизни” Е. Гришковца, “Записки кота Шашлыка: Компьютерные юморески”, “Забавные заметки о кино Алекса Экслера и кота Бублика”, “Записки невесты программиста” А. Экслера и подобное.
Серию может запрограммировать и воплотить в полиграфическом варианте сам автор (Алекс Экслер), книга может являться частью издательской серийной стратегии (“Письма моих друзей” в серийном, узнаваемом оформлении выпускаются с 2006 года). Причем параллельное сосуществование электронного и полиграфического варианта вполне в духе сетературы: на сайте создается иллюзия “читательской свободы” – мы можем самостоятельно формировать для себя подбор текстов, варьируя их и тематически, и количественно.
Данный процесс может показаться спонтанным, в некотором смысле совпадающим по характеру с чтением книг малой прозы, но, как правило, и в том и в другом случае читатель все же подчиняется логике и воле автора: писатель “водит” по сайту, оставляя маячки-рубрики, на которых, вследствие грамотного графического решения, невозможно не остановиться взглядом. Даже при первом знакомстве чтение получается осознанным и достаточно гибким процессом: с одной стороны, читатель получает возможность остановиться на прочтении единственного произведения и в этом случае воспринимает его как самостоятельное и оригинальное; с
другой – он неизменно соотносит его с произведениями, размещенными в этой же рубрике-цикле, а затем и с произведениями других разделов. Таким образом, отдельное произведение, будучи помещенным в целостный контекст, обрастает дополнительными смыслами и в то же время не утрачивает своей значимости и самобытности.
Сайт в этом смысле обладает значительным преимуществом по сравнению с книгой: автор имеет возможность варьировать, перераспределять произведения из рубрики в рубрику, из одного цикла – в другой, наращивать, дополнять сложившиеся циклы новейшими произведениями. Процесс творческого накопления в интернет-пространстве – живой и неограниченный во времени; авторская редакция осуществляется в любой момент, а читателю не нужно запасаться терпением и ждать выхода в свет новой книги, появление которой может быть обусловлено не только творческой паузой, необходимой писателю (в случае с блогосферой этот фактор практически отсутствует: малая проза создается авторами очень стабильно), но и финансовыми возможностями автора или внезапно изменившейся издательской стратегией.
Важным камертоном, определяющим фокус восприятия книги, в серийных изданиях массовой литературы являются предисловия. Они могут носить игровой характер, при этом совмещают в себе несколько традиционных функций: являются маркерами книги как художественного целого, содержат ключ к восприятию литературного материала, характеризуют авторскую позицию, служат способом установления диалога с читателем (и намеренного сокращения дистанции между автором и читателем). Так, посетитель тщательно разработанной странички Узуна (Фрумыча) “спотыкается” глазом о неожиданные фразы, а затем находит своего рода подтверждение этой манеры ведения “вовсе не обязательного и ни к чему не обязывающего диалога с “не-писателем”, не собирающимся поучать” уже в предисловиях и послесловиях книг автора. Такой анонс обещает знакомство с чем-то не требующим мучительной мыслительной деятельности, направленной на постижение философских, исторических, этических глубин. Читатель “подсаживается” на такое чтение, а точнее, вступает в диалог, выступает в роли собеседника, с которым советуются, которого считают равным, с которым живут в одном мире и одной жизнью. Читатель и автор как будто становятся “по одну сторону”, дистанция между ними не просто намеренно стирается, более того, они как бы меняются местами: автору “позволяют” в ненавязчивой форме рассказать “ни о чем и обо всем сразу”.
Современная массовая литература гипнотизирует и не отпускает читателя: трудно представить себе в качестве элемента текста, пусть и факультативного, например, обратный адрес Льва Толстого. Однако такой ход для писателя, намеренно “удерживающего” читателя в своем круге, вполне адекватен: читателю нужно угодить, на уровень его вкусовых и духовных притязаний нужно ориентироваться, а лучшие хвалебные отзывы можно использовать в качестве рекламы, вынесенной на обложку следующей книги. Проводя “рыночные” аналогии, можно заключить, что оппозиционно классике, являющей “бренды”, массовая литература выдает на гора “тренды”, а они должны быть постоянно создаваемыми, удобными и продаваемыми. Отсюда – расчет на удержание, “прикорм” своего читателя. Привыкший к книгам “своего” писателя, не желая расставаться с творчеством теперь уже любимого интернет-автора, а также в опасении долго дожидаться выхода печатной версии следующей его книги, читатель ныряет в блог, а затем практически незаметно для себя – и в блогосферу в целом, вначале чтобы поинтересоваться, затем побродить по блогопаутине, затем сравнить сами блоги, потом представленные на них литературные образцы… Пространство Интернета, построенное как гиперсистема взаимосвязанных ресурсов, не отпускает и неминуемо затягивает читателя в сеть (сеть – в терминологическом смысле) и, может быть, даже перераспределяет читательское время: чтение в Интернете увлекательно, оно не требует, особенно от молодого поколения, смены привычных занятий, а потому притягивает не менее, чем чтение в кресле у камина (компьютер, хорошо это или плохо, для многих сегодня основной коллега, собеседник, друг, член семьи, а иногда и второе “я”).
Было бы ошибочным считать, что к опыту серийной, циклически организованной малой прозы прибегают лишь авторы, рассчитывающие на непритязательного читателя, непрофессиональные и не обладающие хорошим эстетическим вкусом, нетребовательные к себе и к читателю. Нельзя не согласиться с тем, что на пути к широкому кругу читателей к этой форме обращаются в том числе и те, кто пробовал себя в крупных формах и серьезном повествовании. И в то же время вполне очевидно, что на цикл рассказов Максима Кантора “Советы одинокого курильщика” и его книгу рассказов “Совок и веник” читатель реагировал гораздо активнее, чем на принадлежащий его перу, монументальный, объемный и монолитный роман-эпопею “Учебник рисования”.