Опубликовано в журнале Октябрь, номер 11, 2013
Ушел из жизни Павел Белицкий — поэт, участник литературного объединения «АлконостЪ», в течение многих лет заведовавший отделом прозы «Октября». Он глубоко понимал вопросы словесности. Его стихи и эссе о классической и современной литературе собраны в книгу «Разговоры», известную многим ценителям настоящей поэзии. «Поэзия – это синтаксис сочувствия, позволяющий человеческим языком говорить и мыслить о том, что, казалось бы, словами не скажешь», – писал он, направляя внимание читателя к соединению «игры интеллекта» и живого чувства, настаивая на своем понимании поэзии как «живого связного мышления».
Боль, недоумение и добрую память, как о ранимом, великодушном и нежном человеке, настоящем интеллигенте оставил Паша в наших сердцах. Паше (он терпеть не мог, когда к нему пытались обратиться официально) дано было много, не дано лишь одного – толстокожести, умения защитить свой внутренний мир от посягательств внешнего. Всякая несправедливость – даже мельчайшая, а то и мнимая – переживалась им на пределе эмоций и надолго выбивала из колеи. Наверное, поэтому он не любил общественных мероприятий, избегал литературных тусовок, предпочитая жизнь анахорета.
Не любить Пашу было невозможно, потерять – горько и обидно. Мы скорбим о его безвременной смерти вместе с его многочисленными друзьями и коллегами по литературе.
Пусть на прощание прозвучат строки стихов Павла Белицкого:
…Здесь, как ты может быть
знаешь, темно и тихо,
но в тишине
Есть свои прелести, а темнота дает
Возможность рассматривать свет, например как [j],
Сделав транскрипцию света, уже находясь во вне.
Смерти по-прежнему нет, – это тяжесть опала с плеч,
Как после долгой дороги, когда, обратясь назад,
Взгляд ничего не тревожит, ничто
не тревожит взгляд, –
Все, что осталось – усталость и чуждая голосу речь.
Душа отлетела от тела, но так же болит голова.
Давеча видел Ахилла, – жалуется на пяту,
Бранится на Одиссея, который хитрит и тут…
……………………………блаженные острова.
+ + +
Что толку, лучше или
хуже
Твоя кривляется душа, –
Не втиснешь всей последней стужи
В сухой озноб карандаша,
Не загоришься горним светом;
И зная точно, что в аду, –
Кладешь привычную котлету
В привычную сковороду.