Беседу вела Элина СУХОВА
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 11, 2013
Евгений Юрьевич Сидоров – литературный
критик, литературовед,
эссеист, общественный и государственный деятель.
В своей книге «Записки из-под полы» известный литературный критик так комментирует совет Гертруды Стайн, данный Хемингуэю, – читать только хорошее или откровенно плохое: «Когда нет по-настоящему хорошей современной литературы, лучше обратить внимание на то, что никуда не годится – это своего рода протест против унылого или нахального праздника середины, против изысканной профессиональной посредственности».
Действительно ли автор книг и статей по проблемам отечественной литературы и культуры следует этому, на первый взгляд, парадоксальному правилу?
Е в г е н и й С и д о р о
в. Буквально
следовать этому, конечно, невозможно. Но стараюсь, опираясь на интуицию и знания,
не читать посредственных текстов. Они узнаваемы по
нескольким открытым страницам.
Э л и н
а С у х о в а. Вы много работаете с
молодыми писателями, и не только как профессор Литературного института.
Современные молодые «никуда не годятся», или это «нахальный
праздник середины», или залог хорошей литературы?
Воздержусь от приговоров молодым. Я ведь
против уже профессиональной посредственности.
Когда стали первым
секретарем Союза писателей Москвы, вы не только не закрыли Совещание молодых,
начатое в 1999 году Риммой Казаковой, но расширили, несмотря на финансовые
трудности…
В советские времена было пять или шесть всесоюзных мероприятий подобного рода, их раз в четыре-пять лет торжественно организовывал Союз писателей. Я и сам был рекомендован в Союз писателей именно с такого совещания. Порой принимали в Союз даже группами – например, приняли целую когорту сибиряков – Распутин, Машкин, Шугаев, Вампилов… Их очень поддержал Виктор Астафьев. Совещания были и ситом, и трамплином – возможностью обозначиться в литературе. Конечно, молодому литератору хорошо – сидел ты в своем медвежьем углу, что-то писал, оторванный от жизни (достать толстые журналы – проблема, интернета, сами понимаете, еще нет). И вдруг тебя выдернули в Москву. А тут и театр, и известнейшие люди заинтересованы тем, что ты делаешь… Вели семинары Слуцкий, Трифонов, Бондарев, Тарковский… Не все большие писатели занимались молодыми на «организованном» уровне. Например, ни Вознесенский, ни Евтушенко, ни Ахмадулина на совещаниях мастер-классов не вели, однако выявляли молодежь «в личном порядке» – говорили о своих литературных протеже в интервью, писали им предисловия к книгам, помогали с публикациями… Столько прекрасных людей вышло из недр таких совещаний! А потом – обязательный отчет о работе в центральных газетах, новые имена звучали на всю страну… Это своеобразный «ритуал вхождения в круг». В литературе, конечно, оставались единицы, но это все равно – трамплин. А уж сумеешь прыгнуть или нет – это на что у тебя характера и способностей хватит.
Сейчас тоже все пронизано совещаниями. Они проходят повсеместно, по всей стране, на всем бывшем русскоязычном пространстве, в том числе – в бывших странах «социалистического лагеря», под эгидой разных Союзов писателей, разных литературных групп и течений. Они нужны – хотя почему-то нужны именно русскоязычным авторам: больше нигде в мире никогда не было такого явления. В какой-нибудь Франции или Америке есть профессия «русская литература», которую преподают на факультетах славистики в университетах. Профессора читают лекции (я и сам читал неоднократно, к примеру, в Италии) – приходят десять-пятнадцать человек, они и не пишут ничего сами, просто из интереса посещают лекции, хоть зачастую ничего не понимают.
Развитое общение старших писателей с младшими – это чисто советское явление, остатки советского мировосприятия. Ну и хорошо, что оно есть, не надо этих «остатков» стесняться, мы же писателей не в колхоз загоняем. Это возможность вылезти из своей «скорлупы», поделиться с другими такими же, как ты, увлеченными, творческими людьми своими идеями, взглядами на жизнь, обсудить, кто что читает, пишет, думает, видел (слышал) интересного. При теперешнем одиночестве (невзирая на повальное увлеченное бытие в соцсетях) – это хорошее дело!
То есть такие совещания – прежде всего продолжение традиции?
Мы даже развиваем традицию – только у нас, единственных из большого числа современных совещаний, есть семинары критики и кинодраматургии. И это очень важно.
Андрей Немзер хоть и говорит, что отошел от дел, все-таки нас не бросает и уже третий год берет на себя труд руководства семинаром критики. С первого же года – большое количество желающих учиться у Немзера. И это прекрасно – молодых критиков тоже надо воспитывать. У драматургов, которые разделились в духе времени на киношников и театралов, уже произошла смена поколений. В первые годы семинары вел Михаил Рощин, а учиться к нему приходили Лена Исаева, Саша Коровкин или Максим Курочкин, теперь уже Лена, Саша и Максим сами ведут семинары, а новые авторы стремятся к ним попасть. Это, к слову сказать, не так просто. В семинарах от десяти до пятнадцати мест, больше авторов пригласить мы физически не можем, – а заявок на драму и кинодраму больше ста пятидесяти, и всего вероятнее это не предел. У поэтов тоже потихонечку бывшие семинаристы подключаются к преподавательской работе. В прошлом году бессменному Кириллу Ковальджи составила компанию Анна Аркатова, которую они с Риммой Казаковой «открыли» на первом семинаре, в этом году с ним будет работать Александр Переверзин. Потом, у нас прекрасный семинар прозы, который уже много лет ведут Евгений Попов и Анатолий Курчаткин. Казалось бы, это совершенно разные писатели, но чудным образом они дополняют друг друга. Во время занятий у них за одним столом мирно уживаются и реалисты, и абсурдисты, и постмодернисты, и фантасты, и блогеры-тысячники. И не только уживаются – а впоследствии помогают друг другу работать. На прозу приезжают слушатели даже из-за границы. Был культуртрегер из Армении Рубен Ишханян, была Екатерина Васильева из Германии, Татьяна Замировская из Минска, Тамерлан Тадтаев из Цхинвала. Едут из других городов: Омска, Томска, Новосибирска, Петербурга – и далее везде. Едут за свой счет – стало быть, оно того стоит.
Если же говорить о том, кто у нас учился в разные годы, я был бы вынужден пофамильно перечислить практически всю молодую литературу не только Москвы и области, но всей России. У нас каждый год по пятьдесят-шестьдесят человек в семинарах, и это не одни и те же люди, как часто бывает… Кого-либо из них обязательно вижу в «лонгах» и «шортах» всех литературных премий. Тут и «Московский счет», и «Нацбест», и «НОС», и «Большая книга», и все ныне действующие драматургические фестивали. Например, в этом году в финал Волошинского конкурса вышли сразу десять наших семинаристов разных лет.
Жаль, конечно, что Переделкино, как место традиционных встреч молодых, нам больше недоступно. Ведь есть такие места, где своя энергетика, по-особенному воздействующая на восприимчивых людей…
Совещание такого масштаба требует средств. Есть ли какая-то финансовая поддержка со стороны государства, города, как это было в советские времена, когда на писателях не экономили?
Московские власти много делают для Союза писателей Москвы. Конечно, требуется больше… Нам помогают Комитет по телекоммуникациям и средствам массовой информации и Департамент культуры Правительства Москвы, обеспечивая финансово проведение семинаров молодых писателей и фестиваля детской литературы имени Корнея Чуковского. Фестиваль этот по сути уникален. Тут никакого деления на мэтров и начинающих. Вместе работают и Эдуард Успенский, и Андрей Усачев, и Ая эН. Чукфест тоже старается искать новых авторов. Хотя у них, конечно, цели другие. И главная – развитие и сохранение лучших традиций детской литературы. По итогам фестиваля вручают Премию имени Чуковского. Это важно. Но важнее, что в течение года авторы выступают в школах, перед своими непосредственными читателями, в детских библиотеках и литературных студиях. Они ездят в дома ребенка, в интернаты и больницы. Вообще у нашего детского фестиваля позиция очень активная. Такая активность ничего общего не имеет с демонстративной суетой – это праздник для детей.
Келейность писательского труда и общественная жизнь города – возможно ли это сочетать?
Конечно, мы стараемся по мере сил участвовать в жизни города. Один из наших секретарей, Евгений Бунимович, – инициатор проведения в Москве Дней исторического и культурного наследия и Московских международных биеннале поэтов. Для участия в этих мероприятиях он привлекает лучшие силы нашего Союза… Мы были бы рады занять более активную позицию в культурной жизни столицы, постоянно представляем свои предложения… Но увы, сейчас, по-видимому, правительству Москвы надо что-то срочно асфальтировать, строить детские площадки, вводить новые линии метро… К тому же оно считает, что публике куда интересней, чтобы какой-нибудь хор в кокошниках что-нибудь спел, а лучше бы – и сплясал. А кто, например, поэтов слушать будет? Чтобы их воспринимать, надо тратить душевные силы… Непоэтическое какое-то время на дворе. Да и писатели сами виноваты – разбежались по разным идеологическим углам…
Поэтому мы благодарны Министерству культуры России, Роспечати и правительству Москвы за те скромные средства, которые оно выделяет на наши мероприятия. За материальную помощь для пожилых и попавших в трудную жизненную ситуацию писателей, за стипендии для молодых авторов, за финансирование сборника молодых московских писателей, который сейчас готовится к изданию. Этот сборник – продолжение нашего проекта «Литеры», трехтомника, куда вошли стихи, рассказы и минипьесы участников наших семинаров. Мы начинали этот сборник на частные пожертвования, тираж был крошечный, всего двести-триста экземпляров, при составлении проявлены были чудеса минимализма – и составителями, и издательством «Воймега», которое трехтомник опубликовало. В первый год все, кто работал со сборником, работали бесплатно или почти бесплатно, мы не смогли себе позволить нормальную типографию, и первый том вышел «в цифре». На второй год типографию оплатил нам Фонд СЭИП, который готовит ежегодные совещания молодых писателей со всех концов России и СНГ в подмосковных Липках, – за что следует благодарить Сергея Филатова. Но, конечно, ни повести, ни длинные рассказы, ни полнометражные пьесы в таком формате опубликовать было невозможно. Сейчас, когда нам предложено финансирование со стороны Москвы, мы, надеюсь, сможем увеличить и тираж, и объем издания.
Для того чтобы правительственные структуры серьезно относились к творческим союзам, их деятельность должна быть основана на общероссийском Законе о творческой деятельности и творческих организациях, где будет прописан юридический статус профессии «литератор». Но этот закон вот уже пятнадцать лет ждет своего часа в стенах Думы. А пока мы никто – просто общественная организация, как какой-нибудь кружок вязания и макраме – почему нам должны помогать? Но Союзы писателей, невзирая на то, что писательство – дело одинокое, нужны. Они – и клуб, и профсоюз. Клуб – для общения, а профсоюз – для защиты прав.
В России есть еще одно уникальное явление – высшее образовательное учреждение, где «готовят» писателей. Совещание молодых – это дублирование или нечто иное?
Совещания в определенной мере параллель Литинституту, Высшим литературным курсам. Хотя конечно, по уровню образования Литературный институт – система совершенно особенная. Она дает круг общего образования, круг чтения, который больше нигде не получишь. Положа руку на сердце – кто из молодых по доброй воле станет изучать древних греков? А там – в тебя буквально впихнут всю эту классику. По мировой культуре разбросано слишком много отсылок на эту классику, аллюзий, аналогий, не зная их, теряешь чуть не половину смысла. Я всегда считал, что главная функция хорошего образования – научить учиться. Основная задача обучения в Литературном институте – вырастить культурного человека с высоким уровнем сознания, который, придя в реальную жизнь, вовсе не обязан знать всё. Он должен знать, куда протянуть руку, на какой полке стоит именно та книга, которая даст ответ на его вопрос. Разумеется, при наличии собственного литературного дара.
Наше совещание молодых имеет другие цели. Мы работаем с автором и произведением, конкретно указывая – тут хорошо, а тут – не так, здесь не довел сюжетную линию, здесь – погрешности в языке.
Чрезмерное восхваление молодого дарования порой приносит больше вреда, чем пользы…
Опыт показывает, что пристальное внимание молодому литератору на пользу далеко не всегда. Твардовский говорил, что эту молодежь надо топить как котят, пока слепые. Не будем воспринимать совет мастера как прямую рекомендацию, но признаем – внезапное «вознесение» к вершинам писательской известности ломает психику даже у сильных и закаленных людей. И пошло – пьянство, боязнь «опустить планку», которая приводит к боязни писать вообще… И частенько получаем – с помпой принятых на самом высоком уровне молодых писателей потом не видно вовсе…
Поэтому наше совещание работает с авторами не только до тридцати пяти, как все остальные подобные мероприятия. На семинары прозы, критики, драматургии и кинодраматургии приглашаются авторы до сорока лет. Казалось бы, пять лет мало что решают. Но опыт показывает – в этом возрасте и формируются прозаики и драматурги. К нам идут не за первой похвалой и не те, кто делает первые шаги. К нам идут сформировавшиеся писатели, которым нужна среда и нужна «шлифовка». Так что речь не идет об обучении «с нуля».
Слово «писатель» в нынешнее время весьма обесценилось, так как называть «писателями» стали слишком щедро и зачастую не тех…
Писатель – профессия одинокая. А хороший писатель – и вовсе штучная, аристократическая. Сейчас нас стараются уверить, что блогер – это тоже писатель, причем ничем не хуже классиков. Нет, пускай пишут, личное выражение – это прекрасно, но должна быть планка. А создает эту границу литературное сообщество, его мнение, гамбургский счет, высокая и честная литературная критика. Покамест у нас этого почти нет, куда-то подевалось, восторжествовала корпоративная литтусовка.
Сейчас явно прослеживается снижение интереса к книге и к чтению в целом. В чем, по-вашему, причины падения интереса?
По большому счету, писатель в вакууме существовать не может – писателю нужен читатель! А где взять читателя для настоящей литературы, если интерес не сформирован? Основа интереса к чтению закладывается в семье. Была в моем детстве такая серия – называлась «Книжка за книжкой». Хорошие произведения хороших писателей, недорого, доступно каждому, предназначено для совместного чтения взрослых и детей. Вот так – книжку за книжкой – мы постигали основы культуры, шли от меньшего к большему, были готовы к душевной работе. Пусть это звучит банально, но культура воспитывается в семье и школе. Прежде чем говорить о высокой литературе, надо наладить в стране нормальную, спокойную, обеспеченную жизнь. Чтобы люди не судорожно боролись за кусок хлеба, а имели силы и желание общаться, читать, любить… Без такой среды, боюсь, современная литература так и не выйдет из своего сугубо группового состояния, когда писатели пишут для писателей, а на вечера к поэтам ходят исключительно поэты.
Для продвижения произведения к современному читателю так ли необходим проводник – литературный критик? В своей книге вы пишете, что в современной критике «нет шелеста новостей и истин…»
В современных литературных журналах сохраняется раздел критики, так что критики-то есть… Но без большого писателя нет и большого критика. Объект критического осмысления должен быть по-настоящему значимым. Без Пушкина – какой Белинский? Это же относится к кино. В 60-е годы у нас, невзирая на весь идеологический гнет, был очень сильный кинематограф, на волне оттепели открылась очень талантливая театральная жизнь… И тогда же развилась высокопрофессиональная, значимая в общечеловеческом, культурном плане плеяда замечательных критиков. Пришли Эфрос, Ефремов, Любимов, Товстоногов, и тут же появились критики – Соловьева, Туровская, Крымова… Ими зачитывались! Творческие миры талантов породили столь же яркие и феерические миры критиков. Сейчас скорее процветает усталое торжество середины. Всё хорошо, ровненько, чистенько… Но невозможно вписать это в мировую литературу. Ни мощи, ни напора, ни нравственной позиции. Все умеют писать, но… знаете, изобретатель телефона Белл, когда установил первую телефонную линию между двумя американскими городами, задумчиво сказал: «Все это, конечно, хорошо, но есть ли им о чем говорить?»
Что необходимо для возникновения сегодня значимых для общества писателей?
Для большой литературы нужна большая идея. Желание изменить мир, звенящая этическая струна – именно от нее исходит великая литература. Иначе это не литература, а элегантная и прелестная жвачка. Евгений Евтушенко правильно сказал: наша национальная идея – великая русская литература. Там все сказано и о стране, и о ее месте в мире. Если ее правильно прочитать и постигнуть, чего же она требует от человека, – все встанет на место. И вся лучшая наша философия XIX – начала XX века – тоже об этом. Шестов, Франк, Бердяев – это тоже большие литераторы.
В XIX веке размышляли о христианстве и о свободе нравственного выбора. Толстой, Достоевский, уж не говоря о писателях «второго плана» – все об этом. У современной литературы есть и стиль, и направление, и отдельные хорошие писатели… А течения нет! Что называется, Волга обмелела. Смотришь на разлив где-нибудь под Костромой: огромная, мощная река, а баржи, теплоходы не ходят, на рыночках у пирса никто не торгует, пустота. И даже если где-нибудь в великосветско-дачном Плесе есть какая-то жизнь и движение, это вовсе не показатель состояния Волги в целом…
Так и с писателями – фигуры, каким-то образом отличные от общей массы, встречаются, есть очень яркие, шумные, журналистски оснащенные, премии даются, литературные союзы с кем-то работают… А все-таки «Волга обмелела».
Суметь талантливо «заразить» народ общей идеей – это, по русской традиции, работа для хорошего, мощного писателя. Властителя дум. А его пока нет. Ждем.
К чему удивляться, что наша современная литература не удовлетворяет чувство, взыскующее правды и красоты? Чтобы быть услышанным в мире, надо, чтобы твоя страна звучала, чтобы ей было что сказать устами своих великих писателей. А здесь уж, кроме хорошего слога, надо, чтобы у писателя была идея. Сверхидея, за которую он на смерть готов. Он должен быть мыслителем и художником слова одновременно, иначе, без метафизики, искусство мертво…
Эта проблема не только наша – весь мир нынче таков. Кому вручают Нобелевские премии по литературе? Тем, кому надо оказать политическую поддержку, да еще чтобы это было политкорректно: сегодня черному, завтра китайцу, послезавтра – женщине востока… К литературе как таковой это отношения не имеет. Это не может до конца утешить, но это надо учитывать.
Сейчас пытаются апеллировать к религии… А по-моему, что бы ты ни исповедовал, хоть буддизм, хоть православие, хоть мусульманство, Бог, как бы мы его ни называли, един для всех… И задача в том, чтобы мы его поняли. Сообща поняли.
Выходит, прорывов и великих свершений в литературе ждать не следует?
Развития в литературе ждать надо, но только не на пути формы, а на пути постижения новых смыслов. Самое главное в любом искусстве слова – это смысловое звучание. Сейчас звучание есть, а смыслового наполнения пока мало. Я тридцать лет веду семинар в Литературном институте. В сегодняшнем литературном процессе, если продолжить аналогию с Волгой, я усматриваю этакую «равнинную жизнь» – без видимого течения, без утесов, без «гребня волны». Волны возникают тогда, когда появляется некая общенационально-значимая фигура и начинает «рыхлить» воду, влияя на всю ее поверхность. Как, например, Булгаков и его «Мастер и Маргарита» – он вспахал всю русскую прозу, вызвал взрыв – не скажем подражания, но последования. Была поднята мировая проблематика, и она сразу породила мощнейшее течение – и среди писателей, и среди студентов Литературного. Потом началось повальное увлечение Набоковым – его стилем, его миром… Он был не только большим писателем, но и большим критиком – да, тенденциозным, да, с ярко выраженными вкусовыми пристрастиями, симпатиями и антипатиями. Но набоковские произведения тоже создали волну, течение. Не перечесть поэтов, попавших под обаяние Бродского. Они тоже вспахали «гладь» литературного процесса. Наше время как-то не располагает к взрывам – напротив, оно подталкивает «быть как все и не высовываться». Писатели очень хорошо чувствуют время… Иногда это идет не на пользу творчеству.
Сегодня пик популярности «нон-фикшн», мемуаров. Ибо, если не можешь смотреть вперед и не знаешь, что там впереди, – хотя бы посмотри, как было, попытайся осознать минувшее. Почему мы оказались здесь, куда мы шли и как дошли до жизни такой? У современного писателя желания «двигать время вперед» не возникает. Если же возникает – он пишет фэнтези и ему кажется, что в этом он реализует себя. Вряд ли это так.
Впрочем, сильно печалиться по этому поводу не следует. «Время дано. Это не подлежит обсужденью. Подлежишь обсуждению ты, разместившийся в нем», – сказал поэт Наум Коржавин. Будет великое, не пошлое, не мелкобуржуазное время, будет и великая русская литература. Беседу вела Элина СУХОВА