Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 10, 2013
Геннадий Каневский родился и живет в Москве. Окончил
Московский институт радиотехники, электроники и автоматики, работает редактором
журнала по электронике. Автор пяти поэтических книг. Лауреат Петербургского
конкурса имени Н. Гумилева (2005), победитель Московского Большого слэма (2007; в паре с Анной Русс).
***
очень хотелось ногою вращавших круг
лепящих день руками
но никого никого вокруг
кроме поющих ножницами по ткани
клекот и стрекот швейная речь машин
иглы и шестеренки
но не умеют вечер вытянуть как кувшин
чтобы был длинный тонкий
холодает – запахивают пальто
опускают вуаль кутаются в пелерину
наряжаются но зато
в самом конце в красную лягут глину
руки портных костистее и острей
руки горшечников хоть и грубы но кротки
кто вращает нас все быстрей и быстрей
так что по стенам летят ошметки
neverland
темны воды во шлюзах.
нависает гроза над мостом.
как в бильярдную лузу
входит в темное баржа с песком.
первой молнии узок
нож – и видно, что будет потом:
закрываешь глаза – и
на экранчике внутреннем век –
цепь разрушенных зданий,
саранчи бестолковый набег,
ярких взрывов розарий,
углекислый нетающий снег.
открываешь – и снова
ветер, зелено, сине, темно.
половина седьмого.
рядом пьют молодое вино.
от грозы дядя вова,
твой сосед, закрывает окно.
кто там ходит и судит
о пространстве всеобщей вины?
что там в воздухе сгрудит
ветер северный (в виде стены)?
как там? – нет-и-не-будет –
имя вашей страны.
***
тянет, тянет за руку дождь в окне.
«ну, пойдем, – говорит, – я иду, да и все идут».
те, кому нравлюсь я, не нравятся мне,
и наоборот.
те, кто живет, озираясь на каждый звук –
мелкие клерки, городские кроты.
стало модно вписывать здания в полукруг,
если смотреть на них с высоты.
раньше было квадратнее, зеленей,
воздух прозрачней, но тоньше слой.
а зато теперь каждый следующий из дней
выше поднимается над землей
к тому, кто, полуприкрыв глаза,
все ленивее и небрежнее каждый раз
смотрит на этот город сквозь два колеса
обозрения, имеющиеся у нас.
***
наталье бельченко
почва тверда. караулы крепки.
тихие песни поют у реки.
прячут костры за обрывом.
тот, кто неправильно крестится – враг.
тот, кто отдаст все именье за так –
тот умирает счастливым.
в легких вода, золотая орда,
в окнах – дешевая бычья слюда.
что там шуршит за стеною,
лучше не спрашивать даже родню:
клоковы-братья пытали одну –
и подавились слюною.
жуть, говоришь? – но осталась одна
радость: живешь возле самого дна,
будто в стеклянном стакане,
и над собой сквозь придонную взвесь
знай наблюдаешь вращенье небес,
звездных имен выкликанье.
или, с рогатиной наперевес,
в дальний уходишь таинственный лес,
там где, силен и нахрапист,
выйдя из древних домысленных вод,
зверь по тропинке косматый идет,
четырехстопный анапест.
***
когда уеду в город лондон
ах мама я же не о том
вчера спросил в аптеке «кОндом»
не ведая что он «кондОм»
они смеялись целым классом
мне всякий мусор говоря
в те дни что вычеркнуты с мясом
из моего календаря
еще концертов по заявкам
в рабочий полдень слышен всхлип
а там где все иным порядком
уже снимают первый клип
там джонни роттен он же лайдон
и трое сбоку наших нет
вот говорят «веб-узел
найден»
и «ожидается ответ»
***
подземный флот уже плывет к тебе
лавируя меж темными корнями
с червивым ветром в темных парусах
а мы его антенны перископы
ты каждый день проходишь между нами
мы за тобою пристально следим
мы бражники ночные мотыли
мы осторожно подлетаем к лампе
но тут же исчезаем на свету
ты не лови нас даже не пытайся
а то пыльца останется на пальцах
чужая пыль подземных берегов
свистящая прохладная игра
касанье щек подслеповатой бритвой
и капитан выходит к экипажу
и тихо произносит «виден берег»
и имя твое тихо называет
все думали что индия ан нет
матросы сходят на берег след в след
их плаванье до ручки довело
их тысячи их видеть невозможно
ходи по ним ступая осторожно
гляди во тьму в покровное стекло