(Сергей Юдин. Воспоминания)
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 9, 2012
Ирина ЗАРАХОВИЧ
Счастливый Юдин
СЕРГЕЙ ЮДИН. ВОСПОМИНАНИЯ / СОСТАВИТЕЛЬ И АВТОР ПОСЛЕСЛОВИЯ В.Д. ТОПОЛЯНСКИЙ. – М.: ИД ТОНЧУ, 2012.
На обложке увесистого тома репродукция мужского портрета – знаменитой картины М.В. Нестерова. Затененное лицо, белоснежный халат, профессорская шапочка и прекрасные, говорящие, чуткие руки….
Даже если человек никогда не слышал имени Сергея Сергеевича Юдина, он может быть уверен: книга о враче, судя по рукам – о хирурге. А значит, представляет интерес для собратьев по цеху, врачей, ученых, студентов-медиков. Но сказать так – ничего не сказать.
Когда автор и герой этой книги, пройдя путь от зауряд-врача времен Первой мировой войны до действительного члена Академии медицинских наук СССР, отмеченный высшими государственными наградами и премиями, но не избежавший ужаса сталинских репрессий, был наконец освобожден из ссылки, он прислал своим близким короткое сообщение за подписью “счастливый С. Юдин”.
И вся книга об этом. О том, как на каждом жизненном этапе, от земских больниц до всемирно известного НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, у операционного стола, в исследовательских лабораториях и даже в следственной тюрьме, работая над рукописью, он всегда находил в себе импульс счастья.
В свое время совсем другая книга – “Доктор Живаго” Б. Пастернака – стала знаковым словом о судьбе отечественной интеллигенции в XX веке. Читателям нового времени вряд ли под силу представить себе, какая гроза расколола общество в целом и (увы!) круг тогдашней интеллигенции: на тех, кто “за” доктора Живаго и самого Бориса Пастернака, и тех, кто “против”. Это был в полном смысле “момент истины”. Доктор Живаго и его создатель предложили настоящий экзамен на подлинную интеллигентность – благородство духа, верность принципам, пренебрежение к опасности оказаться “вне круга” – в отличие от интеллигентности показной.
Книга, посвященная С. Юдину, подтверждает, что дух российской интеллигенции не сломлен. Все, что принес в мир и отдал миру знаменитый хирург, все, что перестрадал в застенках Лубянки, все, что успел написать там, не только не забыто, не растеряно, а кропотливо, любовно, талантливо реконструировано. Пятьсот с лишним страниц плотного текста самых разных жанров: документы, мемуары, письма, публицистика, справочные материалы – все это разновременное и разностилевое богатство не рассыпается, а мастерски, логично смоделировано и воспринимается как грани одной судьбы, высокой, трагической и счастливой.
“Воспоминания” охватывают 1919-1922 годы, известные в истории послеоктябрьской России как время военного коммунизма, гражданской войны, разрухи, беспримерного голода. Время мощной эмигрантской волны, оттока русской интеллигенции из страны. Да и писал их Юдин не в башне из слоновой кости, а в тюремной камере по личному разрешению всесильного министра государственной безопасности В.С. Абакумова. Было бы неудивительно, если бы в мемуары проникла нота недовольства или отчаяния. Ничего подобного не случилось.
Приметы времени “рассыпаны” по всему тексту: и морковный чай, и мыло, сваренное собственноручно, и парадное угощение – щи и винегрет, и ежедневные поездки на велосипеде из Куркина в Москву и обратно, и “выбивание” в руководящих сферах всего необходимого для мало-мальски приемлемого обустройства жизни и лечения больных.
Не миновали доктора ни административные неурядицы, ни конфликт (хотя и единичный) с местными врачами. Ни личные врачебные ошибки, ставшие уроком на всю жизнь.
Вторая часть книги называется “В гостях у американских хирургов” и представляет собою серию очерков, опубликованных ранее в журнале “Новый хирургический архив” в 1927 году. “Я ездил в Америку учиться; я старался высмотреть и принять хорошее, и этого я там насмотрелся вдоволь”, – подводит итоги Юдин.
Написанное В.Д. Тополянским “Послесловие. Дело Юдина” вполне имеет право на самостоятельную жизнь как документально-художественная проза. Но стократ оно ценно как взгляд со стороны, с позиции нового времени, нового века и даже нового тысячелетия, когда наступила пора освободиться (пусть медленно и с трудом) от тяжких недугов прошлого.
В некотором роде эта книга – “воспоминание о будущем”, надежда на возрождение традиций русской интеллигенции, на появление новых Пироговых, Филатовых, Юдиных.
•