Опубликовано в журнале Октябрь, номер 8, 2012
Елена Горшкова родилась в Рязани. Аспирант филологического факультета МГУ. Научные работы публиковались в сборниках статей по итогам научных конференций – “Интернет и фольклор” и др. Критика публиковалась в журналах “Октябрь”, “Новый мир”, “Воздух”, “Альтернация”, газете “Книжное обозрение”.
Елена ГОРШКОВА
Бандерлогос
Конец 2011-го и начало 2012 года были богаты на события, и одним из наиболее обсуждаемых стали митинги, прошедшие в Москве и других городах. Названия площадей и улиц Москвы стали ассоциироваться с тем или иным массовым мероприятием: Болотная площадь, площадь Сахарова, противостояние “Болотная vs Поклонная”… Можно говорить о появлении нового массового протестного движения – к моменту написания этой статьи уже, как кажется, сходящего на нет, но в определенное время чрезвычайно популярного – вплоть до того, что в блогах поэтов, прозаиков, художников и других творческих людей стало меньше отчетов о выставках и литературных мероприятиях, а их место заняли рассказы о митингах, причем особенный интерес и уважение комментаторов вызывали случаи посещения несанкционированного митинга с последующим попаданием в автозак и отделение полиции.
Протестная волна вынесла на улицы кучу плакатов, растяжек, шариков и футболок с надписями, необычных костюмов – и сразу возник вопрос, по какому ведомству числить весь этот “креатив”, что за явление перед нами – фольклор, постфольклор, искусство или и то, и другое, а, может, нечто третье?
Едва ли можно отрицать, что многие плакаты на митингах – это продукт индивидуального творчества. Поэтому вполне предсказуемым событием стала прошедшая в феврале выставка плакатов и других объектов с протестных митингов зимы 2011–2012, организованная порталом Openspace.ru совместно с Центром дизайна ARTPLAY, название которой – “Вы нас даже не представляете” – дал один из самых известных плакатов протестного движения (автор текста – петербургский поэт и активист Павел Арсеньев).
Пространство, где проходила выставка; размещение объектов, акцентирующее оригинальные, с творческой искрой плакаты; заграждение при входе, напоминавшее заграждения, устанавливаемые на митингах, но при этом снабженное табличкой с язвительной надписью: “Уважаемые москвичи! Этот забор установлен на случай беспорядков, вызванных массовыми фальсификациями на предстоящих выборах. Просим прощения за временные неудобства”; собственно экспонаты, среди которых были, к примеру, таблички с цитатами из поэтов Всеволода Некрасова, Антона Очирова, Кирилла Медведева; подписи под экспонатами, где были указаны авторы или владельцы выставляемых объектов (впрочем, часто скрывающиеся за “юзернеймами” – подписи были оформлены в виде скриншотов из социальных сетей) – все это скорее напоминало выставку современного искусства, чем коллекцию образцов фольклора, пусть даже новейшего.
Однако одновременно появился и другой вектор работы с митинговым “креативом”. Социологи, антропологи, фольклористы вышли на улицы проводить опросы, фиксировать содержание плакатов, записывать лозунги. Уже в середине декабря прошлого года А.Б. Мороз, известный ученый-фольклорист, инициировал проект “Фольклор “снежной революции””, создав в социальной сети Facebook.com группу для сбора творчества масс. Попытку систематизации “фольклора “снежной революции”” предпринял другой известный фольклорист, В.Ф. Лурье, создав сайт http://24december.visantrop.ru/, построенный по принципу Википедии. А в 2012 году в № 16 журнала “Антропологический форум” появилась подборка статей “Протестные митинги в декабре 2011 г.: опыт оперативного исследования”, где были представлены статьи социологов, социальных антропологов, фольклористов, посвященные политическим событиям декабря 2011 года.
Возможно, именно выводы ученых помогут понять, что же именно произошло не только в народном творчестве, но и в общественной жизни в декабре 2011 года и продолжилось в 2012-м…
Для понимания специфики протестного движения, как представляется, интереснее всего узнать, с какими явлениями фольклористы усматривают сходство “нового протестного фольклора”.
Андрей Мороз (“Протестный фольклор декабря 2011 г. Старое и новое”) находит отсылки к брежневской эпохе, связывая содержание некоторых плакатов с анекдотами брежневских времен, актуализовавшимися в 2000-е, проводит параллели с фольклором Оранжевой революции на Украине. Михаил Алексеевский (“Кто все эти люди (с плакатами)?”) считает, что на визуально-словесное выражение новой протестной активности повлияла традиция “монстраций” – шествий с абсурдными лозунгами, как правило, лишенными какого-либо политического смысла, а также сравнивает митинги конца 2011-го – начала 2012 годов с уличными протестами в Сербии конца 1996-го – начала 1997 годов, где большинство протестующих (студенты) творчески подошли к созданию лозунгов. По мнению ученых, мы наблюдаем “карнавализацию” уличного протеста.
Очень любопытно еще одно наблюдение исследователей: оказывается, с точки зрения содержания лозунгов и плакатов, нынешняя уличная активность резко отличается от протестной активности конца 1980-го – начала 1990-х, с которой так любят сравнивать митинги минувшей зимы блогеры. Андрей Мороз замечает, что тогда подобная активность “была принципиально более “серьезной”: практически отсутствовали лозунги и плакаты, содержащие игру слов, коллажи, карикатуры и др.”, и констатирует, что “нового в декабрьском протестном фольклоре значительно больше, чем старого: он мгновенно откликается на новые вызовы и провокации”.
Действительно, многие плакаты были прямыми откликами на высказывания руководителей государства. Это и знаменитое “Не раскачивайте лодку – нашу крысу тошнит”, и “Волшебника Чурова – в Азкабан”, и появившиеся после сравнения Путиным белых ленточек с презервативами изображения оных на плакатах, и так или иначе обыгрываемая тема “денег Госдепа”.
Мария Ахметова в статье “И бандерлоги пришли: высказывание В.В. Путина и “народный плакат”” анализирует отражение в самодельных плакатах, с которыми люди выходили на улицу, “бандерлоговских” мотивов. На митинге на площади Сахарова исследователь зафиксировала более пятидесяти объектов, являвшихся ответом на известную фразу Путина “Идите ко мне, бандерлоги”. Исследователь выстраивает схему реализованных вариантов обработки цитаты: это и прямые ответы (“Ты нас звал, Великий Пу? Мы пришли”), и аллюзии на “Книгу джунглей” Дж.Р. Киплинга и стихотворение Д. Быкова “Свежий закон джунглей” из проекта “Гражданин поэт”, и переход к другим образам обезьян (так, например, упоминается плакат, где изображен Кинг-Конг, взбирающийся на Спасскую башню; подпись: “Ты кого назвал бандерлогом?”). Трудно не согласиться с утверждением Дмитрия Громова (“Мы не оппозиция, а народ”): “Опыт декабрьских митингов подсказывает, что руководителям государства стоит быть осторожными в выражениях, если они не хотят стать фольклорными персонажами”.
Все исследователи отмечают связь между “плакатным” и сетевым творчеством. Да и посторонний наблюдатель, хорошо знакомый с Интернетом, не может не заметить, что все эти картинки с подписями как будто сошли со страниц блогов, из альбомов в социальных сетях и сайтах, где собирается “креатив” того или иного рода, таких, как, например, коллекции демотиваторов.
“На улицы переносится символика блогосферы”, “для “сетевых хомячков” их среда обитания более привычна, чем уличная… и служит прямым указанием на сознание ими собственной многочисленности и единодушия”, – констатирует А. Мороз и в качестве яркой иллюстрации приводит плакат, представляющий собой скриншот Яндекса с введенным в строку запроса словосочетанием “Единая Россия” и выпадающим списком автоподстановки (попробуйте догадаться, не обращаясь к статье А. Мороза и не открывая Яндекс, какой результат выпадает первым).
Для многих митингующих создание плаката отличалось от создания картинки для вставки в блог лишь тем, что плакат надо было еще и распечатать. Разумеется, не все пошли по “легкому” пути: мы помним и впечатляющие костюмы в виде фигурок из конструктора “Лего” с плакатом “Эта дума не леготимна”, и “самоходный нанотанк” – костюм, изображающий своеобразный танк, и плакаты – картины, нарисованные от руки. Кавычки, обрамляющие слово “легкий”, не случайны: запостить картинку в “Живой Журнал” и выйти с той же картинкой на митинг – не одно и то же. Недаром еще до начала протестной активности по Интернету гуляла картинка, высмеивающая интернет-протестантов, не совершающих никаких реальных действий, с подписями: “Я ретвитнул Навального”, “Я добавила белую ленточку на аватар”.
Возвращаясь к вопросу о том, что перед нами – искусство, фольклор или нечто третье, – рассмотрим, как характеризуют творчество митингующих фольклористы. Так, Андрей Мороз считает, что о “митинговом креативе” можно говорить как о “явлении фольклорном в определенном смысле слова” и делает далеко идущие заключения: “Особенностью нынешних дней можно считать “фольклоризацию” индивидуального творчества. Это происходит во многом благодаря высокой степени интернетизации протестной аудитории и распространению произведений индивидов в социальных сетях с одновременной утерей авторства”. Александра Архипова ставит вопрос в самом названии статьи “Анекдоты о выборах 10 лет спустя, или Есть ли фольклор “Снежной революции”?” и приходит к совершенно иным выводам: “…уличному движению и интернет-сообществам в их протестной деятельности стали гораздо важнее новые тексты… близкие по своей структуре к слоганам, афоризмам и другим речевым жанрам, не имеющим за собой фольклорных моделей… Все “традиционное” выбрасывается с “корабля современности”, т.е. в некотором смысле “фольклора Снежной революции” вообще не существует, поскольку максимальное распространение получают не традиционные по своему содержанию и/или структуре тексты, а новые сюжеты…” По мнению Архиповой, “через некоторое время маятник снова качнется, и баланс старых и новых форм восстановится”.
Связь “народного плаката” с Интернетом не вызывает сомнений у исследователей. Вспоминается случай, к протестному движению отношения не имеющий: автор этой статьи, собирая материалы по “девичьей культуре”, получил в руки дневник школьницы конца 2000-х годов. Как это часто бывает, девочка строила рассказ о своих делах дневнику как собеседнику, используя формулы приветствия и прощания. В мои школьные годы (конец 1990-х – начало 2000-х) это были формулы вроде “Привет, дневничок!”, “Пока, до скорого, напишу потом!” А вот в дневнике современной школьницы использовались формулы приветствия и прощания, распространенные в соответствующей среде в Интернете: “Ладно, пока, потом напишу… завтра… чмаффф…”, “Ладно ПоКИ ЧмоКИ…”, “Поки ВотЬ ТЯк… Чмоки…”. В этом случае сетевые формулы прорвались в “оффлайн” в отдельном дневнике; в уличном протестном движении зимы 2011–2012 интернет-фольклор “вышел” на улицу.
Несколько удивившись, что в статьях фольклористов и антропологов не рассматривается подобный контент с митингов за существующую власть, получивших и в Интернете и в ежедневном обиходе название “путинги”, автор этой статьи обратился к фотоотчетам журналистов с таких массовых мероприятий. Увы, в фотоотчетах практически нет материала для исследователя современного фольклора и творчества масс: лозунги и плакаты были однотипными, за редкими исключениями, не содержали шуток, коллажей и других форм “креатива”, а из картинок можно было видеть в основном логотипы “Единой России” и сотрудничающих с ней организаций и фотографии руководителей страны. Впрочем, были и отдельные исключения, например, плакат отсылающий к мему “сетевые хомячки”: перечеркнутое изображение соответствующего грызуна оранжевого цвета с флагом США, надпись: “Оранжевые хомячки не пройдут”. Вероятно, именно это однообразие вынудило Андрея Мороза заявить корреспонденту “Радио Свобода” (сайт www.svobodanews.ru, “Хомячки разбушевались”): “Я пытался и продолжаю пытаться коллекционировать и пропаганду противоположной стороны, пропутингских митингов… Пожалуй, один из лучших примеров – ПШИК – Партия шпионов и клоунов. На оранжевого цвета картинке были изображены с клоунскими носами Навальный, Немцов и Чирикова. Это один из лучших примеров, но все же плагиат чистой воды. Придумали ПШИК, но раньше возникла ПЖВ”.
Дихотомия митинги vs “путинги” – это еще и противостояние двух дискурсов: игрового, карнавального, напоминающего о “монстрациях” и не похожего на лозунги “серьезной” протестной активности конца 1980-х – начала 1990-х годов, при этом зачастую требующего от наблюдателя определенных знаний для считывания смысла (особенно ярко это демонстрируют плакаты, обращающиеся к мемам Интернета: так, не видевший популярного ролика о язе на Youtube едва ли поймет, в чем смысл плаката: “Путин – не рыба моей мечты”), – и официального, предельно “серьезного”, избегающего юмора, индивидуального самовыражения, “креатива” и отсылок к интернет-фольклору, но при этом максимально понятного, апеллирующего к общеизвестному контексту и среднестатистическим ценностям (например: “Путин! Для того чтобы я не потерял работу”; “Блюди Веру, храни Русь!”; “Сохраним Россию для наших детей”).
И политикам, к какому бы “клану” они ни принадлежали, не стоит недооценивать ни творческого потенциала первого (что писал М. Бахтин о карнавале, еще не все забыли?), ни простоты и доступности для каждого, независимо от уровня образования и степени освоения Интернета, второго.
∙