Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2012
Леонид ЗАВАЛЬНЮК Из неопубликованного
* * *
В каком-то возрасте теряют люди стиль,
Тот юношеский стиль, что кончен, отжил.
Как твердой стали требуется отжиг,
Так им размякнуть надо для того,
Чтоб на основе тела своего,
Что постарело или повзрослело,
Опять найти походку, голос, жест…
Солдат! Ты сед. Все тяжелей на марше,
Так выбрось этот пресловутый жезл!
Ведь по своей природе ты не маршал.
Ты славный малый, вовсе не дурак.
Другим плевать, а для меня и так
Всегда ты будешь в самом высшем чине.
Любовь к игрушкам не к лицу мужчине!
Так выбрось все ненужное, чудак.
Тем более, что нам ведь по пути.
Одна у нас с тобой стезя прямая:
Все зачеркнуть и вновь себя найти,
С надеждой новой возраст принимая!
* * *
Кого не ругают,
Того и не знают –
В квартире, в деревне, в литературе,
О чем мы шумим?
О зазанайстве, о пьянстве,
О тупости, глупости
И о халтуре…
Нелегкое дело. Хочу быть хорошим,
Но все ж не заброшенным, не позабытым.
Так чем же привлечь мне внимание критики?
Куреньем гашиша?
Разнузданным бытом?
А может быть, сразу и этим, и этим?..
Конечно! Конечно, широкой палитрой!
В зазорные бредни пускаться отважно,
На видное место любовниц бросать!
Стихи, правда, некогда будет писать.
Но, может быть, это не так уж и важно?
Гриппозное
Вот когда я умру – это будет ужасно нескоро –
На могилку мою принеси ты любого кота.
А с котом принеси и котомку
С прекрасным, коту подобающим, кормом
И корми его ласково, чтоб светилась твоя доброта.
Я люблю это дело – пару дней похрипеть и покашлять.
Ты меня не лечи.
Пусть простуженный я – ничего!
Будешь доброй, когда я умру.
А пока что
Будь такой, как ты есть, –
Я люблю тебя больше всего!
Монолог лошади
Уязвимость упрятав подальше,
Застонал я от собственной фальши,
Маска силы лицо исказила,
И пропала последняя сила.
Стал я хилым, беспомощно гордым.
А ведь был я верблюдом двугорбым,
Мог не есть и не пить по неделе.
Дни летели и годы летели,
Птицы песни мне сладкие пели,
Шерсть мою орошали капели,
Был по вкусу то весел, то мрачен,
И плевал я на то, что невзрачен.
Где слюна моя? Высохла, нету!..
Трудно быть не верблюдом поэту.
Ныне птицы меня облетают,
Без меня снеги белые тают.
Я скакун. Я в конюшне прекрасной.
Я ручной, элегантно бесстрасный.
И выводят меня за уздечку
То на луг, то на быструю речку.
И сует мне какой-то придурок
То цветок, то горящий окурок,
То овес, то с опилками шапку.
Эй, любезный! Не трогай лошадку.
Зреет злость. И похоже, что скоро
Ты увидишь опять дромадера.
И пойдет он, качая горбами,
Над домами и над гробами,
Ужас в души прохожих вселяя
И на крышах свой след оставляя.
Слышишь, как мое сердце стучится? –
Скоро что-то такое случится.
Ты на этот момент будь подальше.
Мощный взрыв разрушения фальши
Может скомкать тебя без остатка.
Слушай,
Слушай, пока я лошадка!
Объявление
“Потеряна собака –
Синий пес
С чуть розоватым пятнышком на шее.
На нем старинный золотой ошейник
И медальон с пучком моих волос.
Прошу вернуть.
Живу совсем одна.
Вознаградить вернувшего мне будет нечем.
Мы просто посидим,
Сыграем в чет и нечет
Да разопьем бутылку старого вина.
Я расскажу ему, о чем шумит метель,
Где счастье обретается и горе.
Мой точный адрес:
Городок Изгоев,
Особняком стоящий маленький отель,
Похожий на крестьянскую избу.
Являться лучше вечером в субботу.
Стучать семь раз.
Спросить свою Судьбу.
Заране благодарна за заботу”.
* * *
Сиротским сердцем на стезе земной
Искал я души родственного свойства,
И легкокрылый голубь неустройства
Повсюду в жизни следовал за мной.
Растеряны тетрадки детских лет.
Я даже фотографий не имею.
В чужом дому на пошлую камею
Смотрю я с завистью:
В ней прошлого следы,
В ней воздух дома, вечный воздух дома.
Как не хватает мне семейного альбома,
Какой-то чахлой яблони,
Стола,
Прожженного отцовской папиросой…
Зверь неустройства, жадный и раскосый,
С тяжелым стуком следует за мной
И пожирает след, давясь слюною,
И вещи не срастаются со мною,
И нет мне дома на стезе земной.
∙