Опубликовано в журнале Октябрь, номер 4, 2012
Анастасия Башкатова родилась и живет в Москве. Окончила факультет журналистики МГУ. Печатается в “Независимой газете” и “Октябре”. Лауреат премии “Вызов-XXI век” (2010) и премии журнала “Октябрь” в номинации “Дебют” (2011).
ПУБЛИЦИСТИКА И ОЧЕРКИ
Анастасия БАШКАТОВА
Гражданская поэзия эпохи “перепостмодернизма”
В конце февраля 2011 года вышел в свет первый выпуск проекта “Гражданин поэт” (сначала проект носил некрасовское название “Поэт и гражданин”). Авторы призывали не считать проект политическим, а воспринимать его в качестве литературного, публицистического, сатирического и в каком-то смысле игрового явления. В сухом остатке – чуть более 50-ти телевыпусков, множество концертов, показанных как в России, так и за ее пределами, первый сборник стихотворений с диском и готовящийся к выходу второй сборник. 5 марта 2012 года – на следующий день после президентских выборов – “Гражданин поэт” пришел к своему логическому завершению. Отмирание ли это нежизнеспособных в новой реальности форм или же качественный переход на иной уровень – покажет время. Но связь проекта с определенным политическим периодом по его завершении стала особенно очевидной.
“Гражданин поэт” – без преувеличения – явление уникальное и знаковое, которое возникло в удачный момент и в нужном месте и оказалось на удивление созвучно происходящим в обществе процессам. Под конец существования проекта общественные и литературные события сплелись уже настолько тесно, что наблюдатель со стороны начал путаться. Поэзия ли пробуждала гражданские порывы, или гражданские порывы наделяли актуальностью именно такую, а не иную поэзию? Вне зависимости от ответа одно можно сказать точно: “Гражданин поэт” нащупал новые формы существования гражданской поэзии, соединив традиционное с новаторским, коммерческое с зовом души, карнавал и непринужденную игру с позицией “не могу молчать”, а потом и – “не могу бездействовать”.
Три ключевые фигуры проекта: продюсер, режиссер и редактор Андрей Васильев, поэт, журналист, критик, публицист Дмитрий Быков и заслуженный артист РФ Михаил Ефремов – “медиум”, посредник между поэтом и аудиторией. В ходе такого сотрудничества авторам проекта удалось связать воедино журналистику, публицистику, поэзию и сценическое искусство и получить действительно особый, синкретичный жанр, обладающий несколькими особенностями.
Первая особенность. “Гражданину поэту” свойственны черты журналистского материала – оперативность, периодичность выхода (выпуски выходили по понедельникам), злободневность. Смысловое ядро выпуска – информационный повод, знаковая новость последней недели, хрестоматийное “Что? Кто? Где? Когда?”, без которого немыслима ни одна журналистская заметка. Чаще всего информационный повод вылавливался из потока внутрироссийских политических новостей – перемены в тандеме, предвыборная борьба, доведенные до абсурда пиар-кампании премьера, взлеты и падения политической карьеры олигарха Михаила Прохорова, протестные митинги в Москве, реакция на них первых лиц страны и так далее.
Другой тип информационных поводов – внешнеполитические новости, например – “арабская весна”, гибель Муаммара Каддафи, уничтожение Усамы бен Ладена, крушение лайнера “Costa Concordia”. Между тем даже “внешняя” новость становится поводом заговорить о внутренних проблемах и противоречиях. Что общего между арабскими вождями и правителями РФ, международным террористом и некоторыми регионами России, крушением итальянского лайнера и призывом премьера “не раскачивать лодку”? Неожиданные, казалось бы, параллели. Но авторы виртуозно нанизывают одну ассоциацию на другую, один аргумент на другой и зритель получает самый настоящий слепок бесспорно российской действительности.
Кроме политики, авторы уделяют внимание культурным (выдвижение “Цитадели” Никиты Михалкова на премию “Оскар”, выход в прокат фильма про Владимира Высоцкого “Спасибо, что живой”), социальным (очередь к поясу Богородицы), бытовым событиям (морозная зима). Новость в ходе стихосложения обрастает интерпретацией и оценкой, это уже не просто стихотворная “информационная заметка”, а поэтический “аналитический комментарий”.
Вторая особенность. Дмитрий Быков выступает в этом проекте как версификатор – и в его случае слово “версификация”, которое используется самими авторами проекта, приобретает новое значение. Речь идет не просто о стихосложении, а о создании “версии” классических поэтических образцов – от Александра Пушкина до Иосифа Бродского. Под прицел попал и Николай Гоголь с его прозаическими произведениями, а также генсек ЦК КПСС Юрий Андропов, который писал стихи для души. Наконец, обращался Быков и к западной классике – к Уильяму Шекспиру, Эдгару По, Редьярду Киплингу.
Пользуясь известным приемом постмодернизма, Быков сохраняет ритм, интонацию и сквозные мотивы оригинала, но наполняет его абсолютно новым содержанием, актуализируя написанные столетия назад строки. Вот один из многих примеров: “Мчатся тучи, вьются тучи, невидимкою луна…/ Кто теперь главней и круче, непонятно ни хрена./ <…> Глеб Павловский, Стас Белковский и Чадаев-баловник/ Дружно вынули обноски прежних жреческих туник./ Слышен визг «Единой Раши» с подвываньями юнцов,/ Мчатся «Наши», вьются «Наши», невидимкою Немцов…”, – так отозвался Быков на ту предвыборную неопределенность и интригу, которую Владимир Путин и Дмитрий Медведев сохраняли до последнего, не сообщая, кто же из них станет кандидатом в президенты (легко узнаваемая основа стихотворения – “Бесы” Александра Пушкина).
Обращение к столь известным образцам, ставшим уже в каком-то смысле архетипическими, – сродни обращению к национальному коллективному бессознательному. Умение авторов выцепить засевшее в народной памяти знание и, искусно обращаясь со словом, актуализировать его, отряхнуть от пыли, не может не подкупать. Это действительно крючок с такой приманкой, на которую хочется клюнуть. Авторы также подчеркивают и свою просветительскую миссию: остроумное напоминание о классиках может стать поводом для читателя или зрителя обратиться к первоисточникам.
Третья особенность. Стихотворения визуализируются. И тут выходит на сцену третий участник проекта – Михаил Ефремов. Условный грим, небольшая манипуляция с костюмом, в кадре – минимум декораций, но каждая деталь продумана и несет на себе смысловую нагрузку. Ефремов словно надевает маску того поэта, которого ему предстоит вызвать к жизни из небытия и воплотить в кадре, он с этой маской срастается. Перевоплощение затрагивает не только внешний облик, но и манеру говорить, мимику и жестикуляцию. Жеманный Вертинский, картавый Бродский, срывающийся на хрипоту Высоцкий, безудержный Хармс и, пожалуй, самый невероятный образ – детская во всех смыслах этого слова Агния Барто в исполнении все того же Михаила Ефремова.
Такое перевоплощение является для авторов проекта еще и своеобразной защитной реакцией, смягчающим обстоятельством. Оно позволяет авторам хотя бы частично “перераспределить ответственность” за сказанное, переложить ее на поэта-классика или, условно говоря, на вечность. Ведь многие слова, произнесенные в кадре и со сцены, действительно провокационны. Андрей Васильев в интервью журналу “The New Times” рассказывал, как однажды мать Ефремова, актриса Алла Борисовна Покровская, его спросила: “Андрюш, а Мишу не посадят?”, – а он ответил: “Алла Борисовна, ну кто же его посадит-то? Он же Лермонтов. Он же мужик в пиджаке”.
Помимо студийных записей, есть еще живые выступления, которые Андрей Васильев окрестил очень удачным словом “ньюзикл” (“мюзикл” + “news”, то есть “новость”). На сцене визуализация дополняется интерактивностью. Васильев модерирует выступление, Быков открывает перед собой таинственно мерцающий ноутбук, Ефремов перевоплощается – и начинается мини-карнавал. При этом зрители вовлечены в процесс практически на уровне сотворцов и соавторов этого буйства рифм и иронии. Зрителям предлагается придумать несколько ключевых слов для нового стихотворения, которое Быков сочинит буквально на глазах у всего зала в течение нескольких концертных часов. Именно так – экспромтом – и был создан, наверное, самый популярный текст “Гражданина и поэта” – “Путин и мужик” (за основу взят “Ленин и печник” Александра Твардовского). “Заказали тему: Путин с Медведевым на комбайнах, кукуруза, бадминтон”, – вспоминает Васильев. Это было осенью 2011 года, когда президент призвал ввести в школах бадминтон и вместе с премьером поучаствовал в сборе урожая, тандем тогда собрал около 10 тонн кукурузы. Быкову осталось лишь несколькими штрихами усилить ощущение абсурдности. В Интернет попала любительская съемка экспромта – за одну неделю ролик собрал 1 млн. просмотров.
И отсюда вытекает четвертая особенность проекта. “Гражданин поэт”, как постоянно подчеркивает Васильев, это “медийный проект”. Он существует по законам масс-медиа, он плоть от их плоти. Более того, это мультимедийный проект, который вполне мог зачахнуть раньше срока, если бы не попал в благоприятную и питательную среду – Интернет. Именно в Интернете проект может существовать одновременно в трех “агрегатных состояниях” – вербальном (стихотворный текст), аудиальном (радиозапись) и визуальном (студийные видеозаписи, концертные съемки). При этом главный канал распространения для проекта – это даже не СМИ (сначала “Гражданин поэт” выходил на телеканале “Дождь”, теперь – на радио “Эхо Москвы” и развлекательном сайте F5), а социальные сети и блоги с их возможностью копировать скопированное, наращивая тем самым “тираж” и расширяя до бесконечности аудиторию. Перепост и “лайкание” понравившихся роликов привели к почти что массовому информационному “заражению”.
В данном случае будет уместно привести неологизм, придуманный поэтом, литературным критиком и публицистом Львом Рубинштейном, – “перепостмодернизм”. Таким словом Рубинштейн охарактеризовал проснувшуюся в гражданах протестную активность после парламентских выборов, когда пользователи социальных сетей – во многом благодаря именно этим сетям – мобилизовались и вышли на улицы городов, чтобы заявить власти о своем несогласии с результатами выборов. “Перепостмодернизм” можно расшифровать так: социальная сеть и микроблогинг становятся содержанием современности, более того, они эту современность трансформируют. В эту же тенденцию укладывается и история с проектом “Гражданин поэт”. Перепост – самое примитивное действие, которое возможно в блогах, – вдруг становится, в глазах самого зрителя, поступком, причем – политически заряженным. Хотя, если быть точнее, это еще не поступок, а лишь его имитация.
У такой медийной популярности есть и своя оборотная сторона. Проект, судя по всему, оказался коммерчески успешным. И этот факт вызывает когнитивный диссонанс у некоторых наблюдателей и участников литературного процесса. “Вполне приличные бабки. Тут я власть должен поблагодарить: они давали нам массу поводов, чтобы хорошо заработать”, – подтвердил успешность проекта Васильев. Вскоре в блогах и прессе прозвучала конкретная сумма гонораров участников проекта. Такая всплывшая на поверхность подробность стала для некоторых поводом задуматься о бескорыстии авторов проекта и о пропорциях в их мотивах искреннего крика души и нацеленности на окупаемость. Ведь не секрет, что Васильев, создавая проект, стремился “посадить потребителя на иглу” (его собственные слова). Более того, Васильев после инцидента с “Дождем”, когда телеканал снял с эфира выпуск “Гражданина поэта” “В тандеме вот что происходит”, всерьез о возрождении проекта не задумывался – ровно до того момента, пока его не пригласили для интервью на BBC Russian. Поводом для интервью был отказ Быкова и Ефремова участвовать во встрече премьера с культурными деятелями в Пензе. Этот случай показал авторам, что их проект для общественности уже больше, чем проект. Осталось – воспользоваться моментом.
Теле- и радиоведущий Алекс Дубас пришел к выводу, что оппозиционность проекта – мнимая, что на самом деле “Гражданин поэт” явил миру лишь еще одну модификацию конформизма: “Зарабатывать на Путине – самое время. Самый тренд. Первопроходец здесь, конечно же, Андрей Колесников, который вот уже который год кормится благодаря иронии и сарказму над руководителем главы государства” (из статьи в “Аргументах и фактах”). За хорошие гонорары якобы оппозиционеры вставляют шпильки в адрес власти, зритель испытывает легкий прилив адреналина от соучастия в крамоле, власть же культивирует иллюзию, что ситуация вышла из-под контроля, дабы позволить населению выпустить пар. Таково одно из мнений о проекте.
Несколько иного мнения придерживается продюсер проекта. Судя по упоминавшемуся интервью Васильева журналу “The New Times”, он не стремится играть на политическом поле по принятым там правилам. По его словам, он даже отговаривал Дмитрия Быкова от выступления на Болотной площади в Москве, потому что роль оратора и политика несовместима с ролью поэта-журналиста и стороннего наблюдателя, собирающего новую порцию информации для осмысления. А ведь это, если вдуматься, показательный конфликт социальных ролей: в сложившихся условиях ты либо поэт – либо гражданин; либо сторонний наблюдатель, который поднимается над ситуацией, – либо участник митинга, активно и во всеуслышание отстаивающий свое мнение. И на этом фоне возникает вопрос: совместима ли гражданская поэзия эпохи “перепостмодернизма” с гражданской позицией? И может ли поэзия называться гражданской только лишь за то, что она эксплуатирует довольно популярные в обществе мнения и за счет этого накручивает себе рейтинги? С чем мы имеем дело – с условной смертью одного лишь проекта или вымиранием гражданского поэта? Так кем в итоге можешь ты не быть – поэтом или гражданином? И кем же тогда ты быть обязан – активным пользователем социальной сети?
Культурная эпоха “перепостмодернизма”, создавшая условия для возникновения и широкой востребованности этого уникального проекта, парадоксальным образом сама же разоружает его, девальвируя его общественный пафос. Отделить пиар от политической позиции, медиатехнологии от собственно литературы становится все сложнее. Зато никогда прежде не было таких возможностей для глубокого взаимодействия злободневности и мифа, истории литературы и газетной колонки.
∙