Опубликовано в журнале Октябрь, номер 2, 2012
Слово о полке
Вадим МУРАТХАНОВ
Формула любви
Если перелистать мировую литературу в поисках сюжетов со счастливой любовью, придешь к выводу, что это словосочетание – оксюморон. Тристан любит Изольду, Ромео – Джульетту, Меджнун теряет разум от неутоленной тяги к Лейли, а Каренина ищет спасение от страсти к Вронскому – но добром это нигде не кончается. Чтобы описать счастливую любовь, даже Пушкиным быть недостаточно. Русскому классику удались Татьяна и Онегин, Маша и Дубровский… Но когда пытаешься припомнить в его наследии что-нибудь о счастливом браке, на ум приходит лишь фигура из того же бессмертного романа в стихах: “всегда доволен сам собой, своим обедом и женой”. На эту же чашу весов позже ляжет знаменитый афоризм Толстого о похожих счастливых семьях и непохожих несчастных.
Для того, чтобы читателю не стало скучно от чужого счастья, потребовался уникальный гоголевский дар. “Старосветские помещики” – редкий образец литературы, где любовь греется не в тревожных отблесках костра, а у мирного семейного очага. Литературы почти духовной.
Что касается традиционной светской, то в ней любовная история пока еще не научилась обходиться без конфликта. Герой страдает от любви – тем и интересен.
В последнее время мне довелось прочитать две лав-стори – настолько разных, что появилось искушение наложить их друг на друга, вычленить общее, чтобы понять: из чего складывается сюжет в любовном романе?
“Женщины Лазаря” Марины Степновой (М.: АСТ, Астрель, 2011) – книга больше о женщинах, чем о Лазаре. Выдающийся советский ученый Лазарь Иосифович Линдт, помимо физико-математических талантов, обладает еще одним: влюбляется в женщин, которые не могут ответить ему взаимностью. Его первая любовь – Маруся – старше его на 31 год. Бездетная, она питает к герою исключительно материнские чувства.
Через жизнь Лазаря проходят незамеченными вереницы женщин – красивых, разных, случайных. Кто-то из них влюбляется в него, строит планы семейной жизни, но, обжигаясь о равнодушие, уносится потоком времени вслед за остальными. Спустя десятилетия пожилого Линдта настигает вторая любовь: он находит Марусины черты в лаборантке Гале, которая на сорок лет младше его. Все, что ему удается, – это сломать Гале жизнь. Сам он тем временем превращается в ЛазарЁсича – не просто нелюбимого, а вызывающего отвращение у молодой жены – особенно заметное на фоне неизменного восхищения со стороны коллег и учеников.
В семейной саге Степновой движущее сюжет напряжение создается между полюсами любви и не-любви. Одни герои обречены любить других, получая от них взамен в лучшем случае равнодушие, в худшем – неприязнь.
Постельных сцен в романе немного. Больше всего царапают память те, что показаны с точки зрения любимых, но не любящих женщин. Ни в одном случае речь не идет о физическом принуждении, но контраст между мужской страстью и женским отвращением весьма резок.
Исключение составляет семья Чалдоновых – осколок потерянного дореволюционного рая – и первые пять лет жизни Лидочки (внучки Лазаря), до гибели родителей, которые любят ее и друг друга. В истории Лидочки включается уже контраст хронологический: пять лет безграничного детского счастья – шесть книжных страниц – перевешивают долгий срок душевного холода и одиночества. Дают заряд тепла, позволяющий ей дожить до исполнения мечты о доме. Эти первые шесть страниц – глоток черноморской неги – важны не только для героини, но и для читателя: “Черное море (черное, потому что никогда не моет руки, да?), похожий на рассыпавшиеся спичечные коробки пансионат, пляж, усеянный обмякшими картонными стаканчиками из-под плодово-ягодного (папа говорил – плодово-выгодного) мороженого и огромными раскаленными телами. …Стоило мамочке хоть на секунду отвлечься на соседку по столовскому столику или на бродячего торговца запрещенной сахарной ватой, как Лидочка срывалась со строгого визуального поводка и, без разбору молотя круглыми толстыми пятками, с пронзительным верещанием бросалась к морю”.
Когда цитируешь Степнову, испытываешь почти физическое наслаждение. Язык, а не композиция, – возможно, главная опора, на которой держится конструкция романа. В самые тяжелые моменты повествования язык – предельно пластичный, изобилующий неожиданно точными эпитетами – примиряет с уготованными героям испытаниями, как искренняя молитва в разгар беды.
На недавнем выступлении одного филолога прозвучала мысль о том, что “любовь” – едва ли не самое размытое понятие в русском языке. Действительно, русский глагол “любить” включает в себя гораздо более широкий спектр значений, чем его аналоги в других языках. В английском, к примеру, глаголы “love” и “like” отнюдь не синонимичны.
Марина Степнова отрабатывает в своем романе всю гамму значений ключевого слова. “В романе… очень много любовных историй, – говорит автор в одном из интервью, – много любви – не всегда счастливой, не всегда впопад, но именно любовь придает смысл всему”(СНОСКА). Родители любят пятилетнюю Лидочку. Престарелый Линдт любит юную Галину. Лидочка любит дореволюционную книгу Е. Молоховец по домоводству так же горячо, как позже – красавца Витковского. Автор, и это вполне ощутимо, любит советский семейный быт, неторопливое советское время и его людей. Степнова выделяет из этих непохожих любовей один общий знаменатель – философский камень, на котором держится вселенная ее книги.
Ахиллесова пята многих современных авторов, работающих в жанре любовного романа, заключается в отсутствии языка. Словно какой-то недобрый издатель подверг их тексты двойному, до неузнаваемости, переводу: с русского на иностранный – и обратно. Язык Степновой выводит ее из этого безликого ряда, делает ее творчество фактом русской литературы.
Роман Курбана Саида “Али и Нино” (М.: ООО “Ад Маргинем Пресс”, 2009) так же, как и книга Степновой, стал бестселлером. Несмотря на то, что слова о двойном переводе относятся к нему в самом что ни на есть прямом смысле. Как отмечено в послесловии, “история романа не менее увлекательна, чем его сюжет”. Оригинал не сохранился, и сегодня мы располагаем лишь переводом текста с немецкого. Известно, что Курбан Саид – псевдоним. Авторство приписывается по одной из версий Льву Нусенбауму, по другой – Юсифу Везиру Чеменземинли (впрочем, есть и другие догадки). В первом случае роман мог быть написан на русском; во втором – на азербайджанском.
Язык перевода, признаться, не впечатляет. Чистота эксперимента, таким образом, соблюдена: формула успеха здесь может скрываться только в самой любовной истории, ее хитросплетениях и поворотах.
Прежде всего: Али и Нино одинаково нежно и страстно любят друг друга, так что пара центральных персонажей вынесена за скобки конфликта. Он, скорее, воспроизводит модель шекспировской трагедии. Только вместо двух враждующих родов – Восток и Запад, сходящиеся и расходящиеся, подобно Сцилле и Харибде, готовые раздавить героев.
Али – отпрыск старинного и знатного бакинского рода. Нино – дочь не менее уважаемого грузинского князя. Они ходят в одну гимназию, учатся у одних и тех же русских преподавателей. Но принадлежат разным мирам и мучительно сознают эту разницу.
В истории, рассказанной в “Али и Нино”, любовь азербайджанца и грузинки уравновешивается не просто не-любовью, а ненавистью. Нино боится и ненавидит друзей Али, настаивающих на соблюдении законов шариата, и исламский патриархальный уклад, закрепляющий бесправие женщин. Али питает сходные чувства к европейцам, покушающимся на этот самый уклад, на любимый им Старый город. Особой ненависти удостоены соседи-армяне – вероломные, считающие азербайджанцев дикими варварами. Сцена поединка с Нахараряном, похитившим невесту Али, одна из самых эмоциональных в романе.
Вопреки читательским ожиданиям, Али и Нино женятся не в конце, а в середине романа. Они готовы умереть друг за друга, но жить друг с другом оказывается для них непосильной задачей. Молодые бегут из оккупированного Баку в Иран, но Нино там запирают в гареме, и каждый прожитый день превращается для нее в пытку. По возвращении домой Али, устроившийся в министерство иностранных дел молодой Азербайджанской республики, получает благодаря жене назначение во Францию, но отказывается от него: “…Мой дом должен быть на земле, которой я принадлежу. Потому что я – сын нашей степи, нашего города и солнца”.
Любовь Али и Нино спасают от угасания большевики. Отправив жену и дочь в Европу, Али погибает, защищая свой город от красных.
Автор, кто бы он ни был, вновь и вновь возвращается в потерянный рай своей дореволюционной бакинской юности. Любовь к родине оборачивается ненавистью к наступившему настоящему. Роман, утратив язык оригинала, вышел в середине XX века в Австрии. На обложку последнего московского издания вынесены отзывы из “Нью-Йорк Таймс” и “Вашингтон стар”.
Меняются язык и исторические декорации, но блюдо, где любовь была бы единственным ингридиентом, по-прежнему не пользуется спросом в мировой литературе.
Шекспир аплодирует. Гоголь растягивает губы в печальной улыбке.
∙