Опубликовано в журнале Октябрь, номер 2, 2012
Анастасия Голубева родилась в Санкт-Петербурге. Студентка факультета журналистики МГУ, постоянный автор “Октября”.
Никита Войткевич родился в Москве, студент факультета журналистики МГУ. Публиковался в периодической печати.
Там, где
Анастасия ГОЛУБЕВА, Никита ВОЙТКЕВИЧ
Чертова дюжина книг:
non
/fiction № 13
13-я Международная ярмарка интеллектуальной литературы
Было представлено практически все, что может привлечь внимание современного российского
homo legens. Организаторы видели свою задачу в том, чтобы познакомить читателей с русской и зарубежной литературой двух типов: с собственно non—fiction (специальные и научно-популярные издания, биографии, мемуары), и с high—quality fiction, то есть качественной художественной литературой. Впрочем, на самом деле достаточно было и беллетристики средней руки.Отдельно необходимо сказать о Фестивале мировых идей, который проходил в рамках ярмарки. Организатором выступил журнал “Вокруг света”, отметивший в этом году 150-летие. Одна из задач этого фестиваля – популяризация научного знания среди молодежи. Программа оказалась довольно яркой и разнообразной: за один день, например, можно было и увидеть фильм о возникновении Вселенной (видеопрограмма
Discovery Channel), и побывать на лекции академика А.А. Зализняка.Для начала расскажем о двух наиболее интересных книгах, презентации которых состоялись в рамках ярмарки.
Очень по-русски
Книга “Аксенов” Александра Кабакова и Евгения Попова, выпущенная в прошлом году издательством АСТ, – это попытка показать настоящего Аксенова, каким его видели и знали друзья. Жанр ее можно определить как “мемуарно-биографический”. Образ писателя в ней складывается из множества, на первый взгляд, разрозненных фрагментов.
Книга написана в форме диалога. В непринужденной обстановке писатели (надо сказать, далеко не во всем друг с другом согласные) вспоминают и Аксенова, и его книги, и, что немаловажно, эпоху шестидесятых.
Вглядываясь в фигуру Аксенова, Е. Попов говорит о судьбе писателя в СССР и за рубежом: “У американского или европейского писателя судьба частная. А у русского – общественная… И у Аксенова судьба была общественная, потому что его ничто не миновало – ни репрессии, ни советская удача… Он – все в себя вобравший русский советский человек. Начиная даже с того, что он только наполовину русский, а наполовину еврей – это… очень по-русски”.
Но, несмотря на всю “общественность” своей судьбы, Аксенов, по мнению А. Кабакова, “писатель не для всех”: “Аксенов – писатель интеллигентский, причем для определенной части интеллигенции – для городской интеллигенции, западнической, просвещенной и, немаловажно, в бытовом смысле цивилизованной”.
Язык есть Бог
Бенгт Янгфельдт, известный как автор книг о Маяковском и Романе Якобсоне, публикатор переписки В. Маяковского и Л. Брик, представил читателям свою новую книгу “Язык есть Бог. Заметки об Иосифе Бродском”, вышедшую недавно в издательстве “
CORPUS”. Янгфельдт довольно много общался с Бродским, переводил его стихи на шведский, сопровождал в поездках по Швеции.– Я хотел передать живой облик Бродского, – признается Янгфельдт, – показать, каким он был в общении, над чем размышлял, над чем смеялся, чего не выносил.
И автору это вполне удалось. В одной из заметок, например, он пишет: “Бродский был крайне чуток к семантическим и фонетическим нюансам речи… Эта чувствительность в сочетании с редким чувством юмора и остроумием заставляла его работающий всегда на полных оборотах мозг производить шутки и каламбуры безостановочно, как на конвейере, и на бумаге, и устно, и в легких жанрах (как, например, стихи на случай), и в серьезном творчестве… “Айне кляйне нахт музик” превращается в “Двадцати сонетах к Марии Стюарт” в “айне кляйне нахт мужик”… надзор КГБ над советскими гражданами был определен максимой: “На каждого месье – свое досье”; жизнь, “вита”, в конце концов стала не “дольче”, а “больче”…”
“Тот, кто ищет в этой книге систематический разбор творчества Бродского, будет разочарован, – предупреждает Янгфельдт. – Биографией эта книга тоже не является… Я пишу о том, что было в судьбе и творчестве Бродского интересным для меня лично. Тем не менее я хочу надеяться, что эти разрозненные заметки о большом поэте и противоречивом человеке образуют узор, поддающийся пониманию”.
“4.33” минуты тишины, а дальше?
Посетители
non/fiction № 13 имели возможность не только посмотреть и приобрести понравившиеся книги, но и принять участие в многочисленных литературных обсуждениях.Хотя в современном мире книг становится все больше, раздаются голоса, предупреждающие о том, что мир стоит на пороге безмолвия. “Культура на пороге тишины” – так называлась дискуссия, опубликованная в ноябрьском номере “Октября”, которую журнал представлял на ярмарке. Главным героем и печатного, и устного диспута был композитор и философ Владимир Иванович Мартынов, известный не только своими минималистическими экспериментами в музыке, но и книгами о конце привычных форм искусства. Центральной идеей Мартынова стало предположение о радикальной трансформации роли слова в культуре. На вечере, организованном “Октябрем”, аудитория могла услышать из собственных уст композитора, что означает его любимая формула: нужно разучиться говорить и научиться молчать.
Помимо авторов опубликованных в журнале откликов на идеи Мартынова: философа Елены Петровской, критика Ольги Баллы, писателя Алексея Михеева, драматурга Алексея Зензинова, – выступили писатель, главный редактор издательства “Логос” Ксения Голубович, директор издательства “Классика
XXI”, выпустившего книги Мартынова, Александр Карманов, и известный композитор Виктор Екимовский.Набившаяся в зал публика (мест не хватало, многим пришлось стоять) завороженно слушала рассуждения о формах визуального высказывания, которые постепенно сменяют текстовые послания, о религиозном значении логоса и безмолвия, о задачах, которые стоят перед литературой в эпоху формирования нового языка. Многие признавались, что гипотезы Мартынова кажутся им убедительными потому, что он опирается на реальные произведения современного искусства, которые сигнализируют о конце привычного языка: не раз во время дискуссии звучали имена Малевича и особенно Кейджа, автора “4.33” – знаменитой “презентации” тишины. Однако высказывались и возражения, и самым язвительным было: почему для доказательства своей теории тишины и молчания Мартынову потребовалось так много слов, к тому же стилистически выверенных?..
Из жизни ПоПуГанов
Другая публичная дискуссия, организованная издательством “ГЛАС”, называлась “Литература и жизнь глазами молодых критиков”. В центре внимания публики оказались три молодых критика – Алиса Ганиева, Валерия Пустовая и Елена Погорелая (объединение “ПоПуГан”).
– Люди хотят от критики развлечения, – констатирует В. Пустовая, – и в наши задачи входит под видом развлечения подать потенциальным читателям и серьезную литературу, и серьезный разговор о ней.
По традиции, сложившейся на презентациях “ПоПуГана”, критическое трио загадывало собравшимся загадки. Например, зачитывался прозаический или стихотворный отрывок или фрагмент критической статьи, и надо было угадать, кто автор – мужчина или женщина. Между прочим, по результатам всеобщего “голосования” писатели Сергей Шаргунов и Захар Прилепин были объявлены женщинами, а критик Наталья Иванова – мужчиной.
Много говорилось и о современной литературной ситуации, точнее – о литературно-критических дискуссиях нового времени. Е. Погорелая отметила, что молодые российские критики сегодня пытаются полемизировать между собой, однако обнаруживают полное неумение спорить. Но, возможно, именно эти попытки в будущем приведут к объединению сегментированного, раздробленного словесного и семантического пространства в единое целое.
Отчего люди не читают?
Еще одно обсуждение, прошедшее в последний день ярмарки, было посвящено проблемам чтения. Вопросы, над которыми предлагалось поразмышлять, были вынесены в название: “Не читают: не хотят, не умеют или нечего?”
В дискуссии, среди прочих, приняли участие финалисты литературной премии “Большая книга” – писатели Дмитрий Данилов и Алексей Слаповский, экс-главный редактор журнала “Иностранная литература” Алексей Михеев.
– Следует сказать о том, что в нынешней социокультурной ситуации, – поделился своими соображениями А. Михеев, – потребность к чтению каких-либо выдуманных историй снижается. Аудитория предпочитает художественному вымыслу литературу научную, документальную (во всяком случае – претендующую на это звание), потому что такого рода тексты более адекватны сегодняшнему дню, то есть больше отвечают читательским запросам.
С ним был солидарен А. Слаповский, полагающий, что новое поколение читателей “заточено” на получение информации, подобно той, которую можно найти в Интернете. Соответственно, и художественный текст воспринимается теперь в первую очередь как источник информации, конкретных сведений о жизни.
По мнению Д. Данилова, сегодня в отечественной словесности можно наблюдать две основные тенденции. С одной стороны, информационная среда, в которой находится человек, отталкивает его от чтения. С другой, писательство стало массовой профессией, и словесное высказывание утратило былую значимость. Новый способ коммуникации – это не художественные образы, а примитивные “эмоциональные иероглифы”.
Скандал как двигатель прогресса
Экспертный круглый стол “Литературные скандалы как двигатель прогресса” прошел, вопреки названию, достаточно спокойно. К сожалению, участникам было дано слишком мало времени – всего один час, – и поэтому раскрыть тему в полной мере они не успели. Но все равно, из того, что они все-таки сумели сказать, можно составить достаточно целостное впечатление о природе и смысле литературного скандала.
Литературные скандалы – это, скорее, тема не для небольшой дискуссии, а для крупной теоретической работы, поскольку очень интересные мысли были высказаны как-то походя, конспективно, в числе прочего. На самом деле все эти идеи нуждаются в развитии, четком построении и обосновании. Ведь литературные скандалы возникли не вчера – они существуют едва ли не столько же, сколько сама литература. Так что, безусловно, все это требует, по крайней мере, уточнений. Например, так и не было дано четких критериев скандальности. Конечно, очень просто поставить в один ряд “Цветочный крест” Колядиной, “Голубое сало” Сорокина и Библию и сказать, что все это – скандальные произведения. Однако ясно, что каждое из них скандально по своим индивидуальным причинам.
Возможно, именно недостаток времени породил такую концентрацию идей и утверждений, что на их основе можно составить небольшой экскурс по теории литературных скандалов. Скандал может быть как случайностью, так и стратегией. К первому случаю относятся произведения Салмана Рушди, ко второму – Эдуарда Лимонова. “Цветочный крест” можно отнести к обоим разрядам – с одной стороны, это был изначально провокационный роман, с другой стороны, столько шума он наделал по стечению обстоятельств – если бы он не был номинирован на “Букер” и тем более не получил главный приз, его могли бы вообще не заметить. Кроме того, для некоторых авторов скандал является частью имиджа.
Без внимания осталось замечание критика Александра Гаврилова, что скандал, по определению, невозможен в литературе третьего сорта – а зря! Ведь таким образом он автоматически записал в первый или уж, по крайней мере, во второй сорт все произведения со скандальной репутацией.
По мнению прозаика Михаила Бутова, искусство в принципе обязано быть провокативным, иначе оно будет “обескровлено”. Поэтому сейчас так не хватает какого-нибудь большого скандала – размаха, какой вызвала “Лолита” Набокова. Скандалы-то есть, и их довольно много, но все они какие-то слишком мелкие. И повод едва ли не к каждому второму из них дает та самая литература третьего сорта, о которой вдруг все почему-то заговорили. Настоящий большой скандал вокруг достойного произведения мог бы стать хорошей встряской и для критиков, и для других писателей, но пока что в отечественной литературе такого не происходит.
Таким образом, если верить собравшимся за круглым столом, можно сделать вывод, что литературные скандалы – явление в чем-то даже положительное, если, конечно, скандал не спровоцирован специально ради популярности откровенно слабого произведения.
Битва с русскоговорящими инопланетянами
В рамках фестиваля мировых идей, организатором которого выступил издательский дом “Вокруг света”, профессор А.А. Зализняк прочитал лекцию “О ложной лингвистике и квазиистории”. Главной темой была теория А.Т. Фоменко. Напомним, ее суть в том, что вся история человечества сфальсифицирована – на самом деле на Землю некогда прилетели русскоговорящие (!) инопланетяне и начали ее заселение с Северного Полюса. Ну, и так далее: Александр Невский – это Александр Македонский, Иван Грозный – это четыре разных личности (в том числе, Василий Блаженный), поскольку у одного человека не может быть так много жен…
Но интереснее понять, почему теория господина Фоменко приобретает все большую популярность. Общий тираж его книг уже превысил миллион – это во много раз больше, чем у всех, вместе взятых, его оппонентов. Профанация истории становится массовым поветрием, и возникает закономерный вопрос – неужели все вдруг настолько поглупели, что не в состоянии понять самых простых вещей? Например, того, что мировой заговор между историками невозможен – это затруднительно, хотя бы с точки зрения коммуникации.
Нет, скорее всего, проблема не в поголовном отупении поклонников Фоменко, а в том, что его точка зрения полностью соответствует ожиданиям массового читателя. Во-первых, его теория самозабвенно преувеличивает значение русского народа в мировой истории – а читать о собственной значимости всегда приятно. Во-вторых, чтение его книг – простой и не требующий интеллектуальных и временных затрат способ почувствовать себя “настоящим знатоком истории”. И в-третьих, проект Фоменко – это фактически гибрид исторического детектива и “звездного” скандала, а именно такой подачи информации и ждет массовый читатель.
Одним из базовых элементов мировой культуры является миф. В данном случае мы сталкиваемся с явной его профанацией. Подобная интерпретация истории – это то, что принято называть “мифом”. Но в отличие от древних мифов, создававшихся тысячелетиями, этот создан одним человеком и всего за несколько лет. Однако в сознании массового читателя продолжают работать какие-то механизмы, доставшиеся ему в наследство от далеких предков, и даже такого простейшего фокуса достаточно, чтобы россказням Фоменко поверили тысячи людей. Хотя, надо отметить, профессор Зализняк считает Фоменко не обманщиком, а просто фанатиком, искренне верящим в собственную теорию.
Что ж, говорят, что у нас в стране лечить, учить и командовать может практически каждый. Похоже, дилетантское толкование гуманитарных дисциплин – это новый тренд. В лекции Зализняка упоминались имена еще нескольких подобных “исследователей”, менее известных, чем Фоменко, но тоже сподобившихся на удивительные открытия. Вот и вынуждены ученые посвящать свое время и силы разбору нелепостей и ошибок горе-историков. А хотелось бы послушать о настоящих научных открытиях, узнать что-то новое – о берестяных грамотах, например…
Новые медиа – истинное лицо
Семинар “Мифы и легенды новых медиа” был организован одним из самых популярных в Москве изданий – еженедельником “Большой город”. Разговор шел о новом типе медиа и новом типе читателя. Один из самых популярных сейчас форматов – фотография с короткой подписью, поэтому заметка человека, который просто гулял по улицам с фотоаппаратом и на что-то обратил внимание, часто набирает значительно больше просмотров, чем большая статья, над которой работала вся редакция. Такой человек с фотоаппаратом и стал сейчас новым медиа. Между читателем и медиа в некоторых случаях стало возможно поставить знак равенства. И необычность этого нового медиа в том, что его никак не получается полноценно вписать в структуру любого из старых средств массовой информации – ведь невозможно назначить человека на должность “зеваки с камерой”.
Поэтому лучше всего такие самодеятельные журналисты чувствуют себя в Интернете. Тем более, что такая площадка позволяет использовать еще одну слабость современного читателя – пристрастие к нажиманию кнопочек. Интерактивность – залог успеха любого СМИ в Интернете. Кнопка “Мне нравится” позволяет читателю сделать вид, что он сформировал и выразил собственное мнение, даже если он ни разу не задумывался над темой, которой посвящен только что прочитанный пост. “Непреложное право на собственный взгляд без каких-либо предварительных усилий его выработать”, – как писал Ортега-и-Гассет в “Восстании масс”. Но если раньше, когда и были написаны эти слова, все просто хотели иметь собственное мнение, то теперь люди хотят еще и высказать его максимальному количеству слушателей (таких же, как они сами, разумеется). Такой взаимный обмен неформатной и неформальной информацией стал уже глобальным процессом, и мнение случайного человека теперь ценится значительно больше, чем мнение журналиста. К тому же на чтение коротких заметок уходит гораздо меньше времени, чем на большие статьи, поэтому таким случайным людям даже не приходится тратить особых усилий.
Возрастание роли Интернета – тема не новая. Вряд ли еще остался кто-то, этого не заметивший. Но вот изменение роли читателя, приобретение им статуса средства массовой информации – это тенденция, которую уловили пока очень немногие издания.
∙