(Ольга Лукас, Андрей Степанов. Эликсир князя Собакина).
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 1, 2012
Евгения Риц родилась и живет в Нижнем Новгороде. Окончила филологический факультет Нижегородского государственного педагогического университета, кандидат философских наук. Пишет стихи, рецензии, статьи. Автор двух книг стихов. Участник литературных фестивалей в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде и Калининграде.
Евгения РИЦ
Полный приход соборности
ОЛЬГА ЛУКАС, АНДРЕЙ СТЕПАНОВ. ЭЛИКСИР КНЯЗЯ СОБАКИНА. – М.: АСТ, АСТРЕЛЬ, ВКТ, 2011.
Пестрая и необычная компания отправляется по такому же необычному и в то же время вполне предсказуемому маршруту: три столицы – традиционные Москва и Питер и “новая культурная столица России” Краснопырьевск – и село Зайцево, или, скорее, Бонзайцево, отнюдь не столичное, но зато необычайно духовное и щеголяющее собственной Фудзиямой. Героям – прогорающему владельцу лимонадного завода Петру Алексеевичу Савицкому, гениальному химику Косте Бабсту, вечному фрилансеру и художнику от пиара Паше Живому и менеджеру-стажеру винно-водочной корпорации Маше Голубковой, она же секретный агент Мурка-Терминатор, она же припадающая к корням парижская княжна Вера Собакина – от двадцати пяти до сорока лет. Они – тот самый средний класс, новое поколение, срез сегодняшней – особой, “хипстерской” большей частью – интеллигенции. Кажущиеся на первый взгляд необычными, на самом деле они типичны, даже по-хорошему стереотипичны – образцово-показательны.
И Россия, марш-бросок внутрь которой совершают герои, тоже Россия стереотипов – настоящая и ненастоящая одновременно, вся – сгущенный дух времени, то ли лубок, то ли моментальный снимок. И именно этот сгущенный и дистиллированный дух – не какого-то конкретного времени даже, а общенациональный, единый на все времена, но с учетом на будущее облагороженный – ищут герои. Рецепт содержащего дух эликсира, созданного учеником Менделеева князем Собакиным, был обнаружен его правнуком Петром Савицким, и теперь ему со товарищи осталось только собрать разбросанные по градам и весям ингредиенты.
Человек, отведавший подлинно русского духа, по мнению князя Собакина, избавляется от внутреннего холопства и чувствует себя самодержцем, он восприимчив к тому лучшему, что есть в других народах и легко учится, при этом ему присущи “древлее благочестие и нестяжание”; ну и понятно, русский человек соборен.
Основной прием, к которому прибегают Ольга Лукас и Андрей Степанов в своем романе “Эликсир князя Собакина” – буквализация метафоры. Это роман о химии, и все здесь материально, овеществлено, действительно – никаких “метафизических абстракций”.
За компонентом, позволяющем открыть в себе самодержца, герои едут в Питер, к памятнику Петра. Но дух державности в городе на Неве вытеснен развеселой атмосферой травестии, вечного карнавала, его воплощение – ряженые “цари” на площади, с которыми фотографируются туристы. Потребление первого из ингредиентов приводит только к грандиозной попойке-“ассамблее”, которую устраивает временно превратившийся в императора экспериментатор Бабст.
Деревня Зайцево – наглядный пример русской восприимчивости. На первый взгляд обычная погибающая деревушка, с развалившимся колхозом, с нехваткой мужчин и пропадающими в отсутствии спроса невестами. Однако жители окрестных деревень заглядывать в Зайцево избегают и рассказывают о соседях небылицы.
Объясняется все просто – в начале ХХ века пленный японец обратил зайцевцев в синтоизм, и с тех пор они предпочитают называть себя бонзайцевцами, выращивают в кадках миниатюрные березы и клены, а самогон гонят только из риса. Японского технологического чуда при этом, как мы видим, в отдельно взятой деревни не произошло.
“Древлее благочестие” Краснопырьевска и вовсе оказывается пародией. Его ревнители – кучка бандитов, захвативших власть в городе, так что 90-ые – со всеми их стрелками-перестрелками и ожившим сериалом “Бригада” – там не заканчиваются и по сей день. Папа Кипяченый – бывший учитель русского языка и литературы – и его последователи, прежние победители районных олимпиад и великие грамотеи, объявили Краснопырьевск новой культурной столицей России: тех, кто пишет с ошибками, подвергают различным карам, поэтому даже забористые ругательства на стенах выведены с учетом всех знаков препинания, а центр города украшен памятником правилу написания “н” в суффиксах причастий и прилагательных.
Стендаль, как известно, сказал, что роман – зеркало, которое несут по дороге. Роман “Эликсир князя Собакина” – зеркало кривое. Оно и отражает, искажает, так что смешно – нос длинный, пузо в сторону, – а все-таки узнаваемо. Современная действительность в изображении Ольги Лукас и Андрея Степанова смешна и пародийна, даже когда пугает. Они очень точно отмечают различные “тренды” второй половины десятых годов: и борьбу городов за переходящий вымпел “культурной столицы”, и даже не моду, а настоящий культ советского детства с его вкусами и запахами, и гораздо более печальные вещи, такие как бесправность гастарбайтеров, обращенных в нового внутреннего врага. Но легкость и остроумие авторского стиля, угол их зрения делают так, что и безобразное предстает не страшным, а смешным, и от того – преодолимым.
И сам жанр книги – тоже пародия. Пародия на плутовской роман, так же как “Дон Кихот” – пародия на роман рыцарский. Его герои, независимо от того, благородны ли их намерения, как у Савицкого и Бабста, или корыстны, как у Живого или самозваной княжны Веры, во всех ситуациях оказываются Иванушками-Дурачками, очаровательными недотепами, которых выручают не изворотливость и хитроумные планы, а большей частью невероятное везение. Собственно, мошенник-пикаро, обаятельный плут, душка-трикстер, здесь только один – Паша Живой, причем трикстер подчеркнуто современный: поле его деятельности – Интернет, нигде больше ничего не выходит.
Успехи Живого на поприще черного и белого пиара головокружительны. Он убедил соотечественников в том, что слово “тяпнуть” происходит от фамилии новоявленного водочного короля Тяпова, а так же в том, что ностальгию по детству им помогут заглушить лимонады с запахами огуречного лосьона и “Беломора”. Однако материальная выгода от этих трудов оказывается не менее виртуальной, чем нива, на которой пашет Паша. Правда, ему единственному из всей четверки героев удается заработать по ходу действия романа какие-то деньги – тысячу долларов за выцарапанную на памятнике Петра надпись “Шведы не гнутся”, но и ее Живой тратит на своих товарищей, которых вначале задумывал обобрать. И если новоявленный Остап Бендер, электронный Фигаро таков, то что же говорить о его товарищах – прекраснодушных мечтателях Савицком и Бабсте и запутавшейся в фантазиях, уже не различающей собственного лица среди выдуманных ей героинь, Вере-Маше?
Пародийность, ирония – не единственные признаки того, что “Эликсиры князя Собакина” – постмодернистский роман. Текст полон ссылками и аллюзиями, как открытыми, например, на повесть Юрия Коваля “Недопесок”, так и скрытыми – на вполне ожидаемых в контексте романа Ильфа и Петрова, Бомарше, Сервантеса. Есть в книги и скрытые цитаты, парафразы, тоже иронические и одновременно доброжелательные, и из современной русской литературы. В прологе “Эликсира князя Собакина” легко узнаются трилогия Дмитрия Быкова “Оправдание. Орфография. Остромов, или Ученик чародея”, в которой положение дел в современной России объясняется тайными, метафизическими событиями первой трети ХХ века. А заканчивается все и вовсе кивком в сторону Виктора Пелевина: пресловутая соборность оказывается ничем иным, как наркотиком с чрезвычайно мощным “приходом”, наступающим у всех одновременно.
Но сильнее всего в этом пестром, карнавальном, собранном из лоскутов романе все-таки индивидуальное авторское звучание. В литературе Ольга Лукас дебютировала сказками о современных Золушках, остроумными и на особый, сегодняшний манер, волшебными. “Сказки не про людей” Андрея Степанова – ироничная и очень человечная книга, переосмысляющая в современном ключе традиции сказок о животных. В “Эликсирах князя Собакина” Ольга Лукас и Андрей Степанов оказались прежде всего собой – блестящими авторами сказок для взрослых, мастерами намеков – добрым молодцам уроков.
И разговор в этом контексте уместен именно о намеках, легчайших прикосновениях к реальности. Перед нами развлекательная литература в лучшем, отнюдь не уничижительном смысле этого слова, лишенная претензий на высоколобость. Говоря метафорически, “Эликсир князя Собакина” – не опера, а оперетта, и не только имеет право на существование в качестве таковой, но и отлично существуют. Обилие шуток, их концентрированность на квадратный сантиметр текста заставляют вспомнить о КВНе, о гэгах голливудской комедии, о бурлеске. Книга “Эликсир князя Собакина” лежит в области чистого веселья, она совершенно лишена драматичности, это юмор без сатиры, злободневность, лишенная злобы.
И потому книга Ольги Лукас и Андрея Степанова – не новые “Двенадцать стульев”, но авторы и не ставили такой задачи. Цели не перегрузить, точнее, не грузить, подчинен и язык книги. Живое повествование, ясное, четкое, лишенное новаторских приемов, которые в данном случае были бы неуместны.
Но это не значит, что “Эликсир князя” абсолютно лишен художественной новизны. Открытие ее авторов – новый тип трикстера, как нельзя более соответствующий сегодняшней электронной эпохе. Интернет уже по своей виртуальной природе призван вдохнуть в жанр пикарески новую жизнь, при этом существенно изменив его внутренние границы и ориентиры, и Ольга Лукас и Андрей Степанов подметили это, может быть, первыми.
И эта виртуальность снова возвращает нас к разговору об особой ирреальности взгляда и мира авторов “Эликсира князя Собакина”, о чудесах повседневности, которые они умеют замечать. Их совместная книга – самая настоящая сказка, пусть без мистики и волшебных превращений, но с непременным богом из машины, который в данном случае оказывается очень даже к месту, с невероятно счастливыми разрешениями всех, казалось бы, безвыходных ситуаций, с особым “боковым” зрением, позволяющим под новым, преображающим углом увидеть нашу обыденную жизнь.