(Евгений Алехин. Третья штанина)
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 7, 2011
Марта Антоничева родилась в Баку, живет в Саратове. Окончила филологический факультет Саратовского государственного университета, кандидат наук. Финалист премии «Дебют» в номинации «Критика и эссеистика» (2006).
Марта АНТОНИЧЕВА
Младенец-хипстер
ЕВГЕНИЙ АЛЕХИН. ТРЕТЬЯ ШТАНИНА. – М.: ЭКСМО, 2011.
Книга состоит из трех повестей, каждая из которых могла бы стать продолжением предыдущей. Их связывает единый сюжет – биография главного героя, при этом между героем и автором нет даже миллиметровой дистанции. Книга представляет собой единый поток, несмотря на то, что тексты были написаны в разное время.
Читатель узнает о главном герое все, что только можно, начиная от его литературных предпочтений, заканчивая сексуальными. Поначалу подобная откровенность рассказчика кажется неожиданной, и хочется хоть сколько-нибудь оправдать это внезапное доверие. Когда уже в третьей повести наталкиваешься на ту же самую манеру изложения, излишняя откровенность героя начинает надоедать и возникает ощущение неловкости. Хотя нельзя исключить сопереживание и прочие “чувства добрые”. Но дело не в них.
Для читателя сегодня имя Евгения Алехина связано прежде всего с рассказами, на данном этапе они удаются ему лучше крупной прозы, и именно благодаря рассказам он стал обладателем различных литературных премий. Непонятны причины, почему рассказы, будучи его визитной карточкой, не попали в эту книгу. Ведь в малой прозе он умеет держать ритм и ровно рассказать интересную историю, не скатываясь в “ВЕЛИКОГО ПИСАТЕЛЯ”, которого так любит изображать его герой. Когда же дело доходит до крупной прозы, зачастую текст пробуксовывает из-за излишней многословности, параллельно развивающихся тупиковых сюжетов или замечаний героя. Та же ситуация и со стихами, которых у Алехина хватило бы на отдельную книгу: их в этом сборнике тоже не оказалось. Отсутствие ключевых для автора произведений сужает разговор о его творчестве до трех случайных текстов.
Повесть, которая действительно удалась Алехину – “Подробности одиночества”, – не вошла в дебютную книгу. Это единственный на сегодняшний день сравнительно крупный текст, где автор справился с повествовательной конструкцией, несмотря на излишние подробности биографии, инфантилизм и “незрелость героя”, как пишут недоброжелательные критики.
Предпосылки любви-ненависти к автору понятны: Сергею Гандлевскому проза Алехина напоминает смесь из Довлатова и Буковского. Она не оставляет читателя равнодушным в силу специфического юмора и удивительной витальности героев, столь характерной для упомянутых авторов. Сам Алехин упоминает чаще всего о Хемингуэе: “я вспоминал речь Хемингуэя “Писатель и война”. И думал о том, что я ничем не хуже Хема, потому что для кого-то школа жизни – это война, а для меня – разряд в задницу, что я как настоящий мужчина работаю по двенадцать-четырнадцать часов в день и скоро стану настоящим писателем” (“Третья штанина”).
Но вряд ли стоило бы вести разговор о книге Алехина, если изначально считать писателя бесталанным или слабым. Просто по каким-то непонятным причинам писательство принято считать делом серьезным, и цели художника стандартно воспринимаются в толстовско-солженицынском ключе: как накормить Россию, научить бедных грамоте и т.п. Алехин в эту систему не вписывается. Как не вписывались в эту же систему Довлатов и Венедикт Ерофеев, например. Герой Алехина нехарактерен для русской прозы, это не традиционно-комичный неудачник или алкоголик. Новое время диктует новый тип героя и иное отношение к действительности: перед нами хипстер, молодой модник-шмоточник, боящийся будущего, старости, не готовый к серьезным поступкам, изменениям в своей жизни, ответственности. Герой его прозы один, вне зависимости от того, как его зовут, он любит алкоголь и женщин, он ворует и не хочет работать на корпорации и есть мясо мертвых животных. Этапы собственной эволюции интересов он фиксирует по пунктам: “1) с шести – что у женщины между ног, 2) с 13 – что у женщины между ног и пьянство, 3) с 15 – что у женщины между ног, пьянство и литература. И до сих пор так все и остается. На этом и держится мое я. Так я сказал” (“Границы первого уровня”).
Ключевой темой для прозы Алехина является необходимость воплощения человека в существо иного порядка, выше того уровня, на котором он находится. Об этом самый известный его рассказ “День святого электромонтера” (опубликован в журнале “Октябрь”), где у героя вырастают крылья, появляется нимб, но слишком человеческая сущность прорывается сквозь идеальную: “И тут Валя понял. Он понял, и сердце упало: НИЧЕГО НЕ БУДЕТ. Человечество в отрубе. Человечество не выходит на связь, потому что человечество СМОТРИТ ФУТБОЛ. Именно сейчас. Когда он это понял, нимб потух. Потух, а потом упал ему на голову и дальше вниз. Крылья тоже отвалились”. В финале он встречает женщину-бухгалтера со сходной проблемой, рассказ завершается надеждой на возможные изменения к лучшему. Схожие мотивы встречаем в дебютной книге, но уже в реалистическом ключе. Единый герой трех повестей мечтает о судьбе писателя и сравнивает свое настоящее с будущим-мечтой: “меня интересовало только будущее, моя психика была настроена на Благие Дела и Любовь, и на Новую Жизнь” (“Границы первого уровня”). Все, на что рассчитывает герой – это будущее. Настоящее у него заполнено чередой малоосмысленных поступков – это подробности повседневного существования каждого человека, болезни, на которых акцентирует внимание герой, работа. Весь мир его разделяется на две противоположности – будущее, где он достигнет высот и признания как писатель, и настоящее, в котором ему приходится существовать, страдать и болеть, ожидая предстоящей славы. Значимым в этой системе оказывается и изначальное неравенство между людьми, о котором задумывается герой: “Все просто. Ты играешь за человечка, которого не выбираешь. Характеристики закладываются при рождении, неизвестно по каким причинам тебе достается в чем-то сильный, а в чем-то слабый персонаж. Или слабый по всем параметрам персонаж, тут уж как повезет. Сама игра неинтересна, но ты инстинктивно пытаешься проходить уровни, забираться выше по лестнице, желательно пройти игру, тогда в конце можно будет вообще ничего не делать, если ты станешь Королем Карты. Возможно, это еще хуже самой игры, но есть только один способ проверить. И ты пытаешься это узнать” (“Границы первого уровня”).
Подобной героической игры, рисовки в текстах Алехина завались. И если что-то может вызвать негативную реакцию у читателя, так это именно образ рассказчика, он, повторюсь, практически во всех произведениях неизменен – это “младенец с членом взрослого человека”, как он называет себя. В этом образе не так много комичного, как кажется на первый взгляд. Аналогия полностью исчерпывает отношение героя к миру: тот воспринимает действительность именно с непосредственностью младенца, открывает сердце миру и его разнообразию с максимальной широтой. В одном из рассказов повествователь не может смотреть и слушать необычные истории, случившиеся с людьми, он принимает все слишком близко к сердцу (“Австралийская рыбка”). При этом его младший девятилетний брат сидит рядом и держит его за руку.
Избыточность эмоциональных переживаний, присущая детскому и подростковому мироощущению, способна оказать влияние на героя. Он переживает любой социальный опыт как экзистенциальный, это сближает его с Буковски, строившим свои произведения именно на переживании самых простых жизненных ситуаций как экзистенциальных. Структура произведения, состоящая из максимально простых фраз, была подчинена этой главной задаче – с самых глубин социального дна дотянуться до звезд. Но если в случае Буковски желание увидеть настоящую жизнь социальных низов подразумевает и то, что герою нужно будет стать его частью, у Алехина все несколько проще – его герою не обязательно становиться кем-либо, он может просто притвориться: “я уже видел себя рабочим человеком, я мечтал наточить свой внутренний стержень, узнать людей такими, какие они есть в жизни. А сидя в аудитории, жизни не поешь, так думал я, поэтому, когда меня еще плюс бросила девушка, я страдал, как триста униженных, но где-то в душе я наслаждался, я ликовал появившейся возможности стать одиночкой, ведь теперь я отвяжу тросы и отправлюсь в путешествие, из которого вернусь настоящим мужиком” (“Третья штанина”). Его герой мечтает стать “настоящим мужиком”, “рабочим человеком”, героем романов Хемингуэя, но при этом понимает, что только надевает маску, по сути он совершенно другой человек. У этого знания есть положительная сторона – в определенный момент герой ощущает себя жалким из-за несовпадения воображаемых литературных образов и реальности, но это детское разочарование делает его на мгновение взрослее.
В образе младенца, чьими глазами оценивает мир герой Алехина, есть и другая сторона. “Молодой”, детский взгляд не предполагает всматривания, подробностей, деталей. Восприятие героя обрывочно и зачастую отношение к происходящему вокруг и к жизни строится лишь по одному правилу: “Единственное, что имеет значение, – чтобы было интересно” (“Границы первого уровня”). Эта грань мировосприятия вполне естественно сочетается с его детскостью и, вполне вероятно, вызывает неприятие реальности, которое выражается в неспособности найти работу, воровстве из магазинов и прочей борьбе с социальной системой.
Несмотря на то, что составители включили в сборник не самые удачные тексты автора, есть шанс, что первая книга Алехина найдет свою аудиторию. Хотя бы потому, что его герой кажется таким типичным для современного поколения. Его даже жалко: хочется видеть молодых людей более деловитыми и боевыми, способными не только на стенания, но и на серьезные поступки – в духе героев американской прозы начала XX века. Возможность влезть в шкуру такого героя, увидеть нового человека современной русской литературы появилась у нас только благодаря способностям автора, который – не в этот раз, так в следующий – уже точно себя покажет.
∙