(Мартын Ганин)
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2011
Елена ГОРШКОВА
Елена Горшкова родилась в Рязани, живет в Москве. Окончила филологический факультет МГУ. Как критик дебютировала в 2010 году с рецензиями в журнале “Альтернация”. Печатается в журналах “Воздух”, “Новый мир”.
Остроумный полемист
Мартын Ганин
Он один из наиболее известных авторов отдела «Литература» на сайте «OpenSpace.ru», а этот сайт сегодня известен каждому, кто внимательно следит за происходящим в культуре. Здесь можно найти новости о последних событиях в мире кино, литературы, современной и академической музыки, других искусств, медиа. В одном только разделе «Литература» столько рубрик и авторских колонок, что отдельному критику легко затеряться. Но о Мартыне Ганине можно с долей условности сказать, что он «сам себе рубрика» благодаря яркой манере письма и четко обозначенной литературно-критической позиции.
Эти особенности также позволяют рассматривать его как самостоятельное явление, сознательно отказавшись от версий о том, что это имя может являться псевдонимом, своеобразной «маской», альтер эго другого известного критика. Отметим также, что Мартын Ганин ведет собственный блог, который можно найти по электронному адресу http://m-ganin.ru.
Мартын Ганин внимателен к развитию рецензируемых авторов, выявляет особенности каждого писателя, так сказать, «разбирает по косточкам», при этом кратко и занимательно пересказывая сюжет рецензируемого произведения, и встраивает его в контекст современной русской литературы. Поскольку общее представление о современной литературе Мартына Ганина не отличается оптимизмом («…присоединяться к добрейшему Сергею Костырко, который обнаруживает у нашей литературы блестящее будущее, мне не очень хочется»), критик редко награждает авторов похвалами, а если и отзывается положительно, то, как правило, сразу же добавляет «ложку дегтя». Иногда выводы Мартына Ганина кажутся на первый взгляд парадоксальными, а формулировка их – излишне резкой и лапидарной, как, например, заключение, которое он выносит по поводу романа «Каменный мост» Александра Терехова: «”Каменный мост” оказался – хотел того Терехов или нет, не знаю, – романом о том, что прошлое ворошить не надо: и истину не установишь; и сам окажешься на берегу реки в одиночестве, в преддверии ада; и вообще, молчание надо уважать. Большой литературой этот роман делает то, что попытка разобраться с историей была предпринята. Мерзостью его делает то, чем эта попытка закончилась». Однако в рецензии автор отстаивает свою точку зрения весьма убедительно, как и тезис о том, что Терехов благодаря силе эмпатии и мастерству писателя погружается в роман настолько глубоко, что из автора превращается в одного из своих персонажей или всех сразу.
Интересно, что роман Александра Терехова Мартын Ганин сопоставляет с «t» Виктора Пелевина. Основой для сравнения становится обращение обоих писателей к теме иллюзорности того, что мы привыкли считать существующим: в романе Терехова герой приходит к представлению об истории как о нагромождении интерпретаций, в котором невозможна одна-единственная истина, Пелевин же – и не только в «t» – доказывает, что на самом деле ничего не существует. В частности, Мартын Ганин пишет о герое Терехова следующее: «Еще пара сотен перерождений – и он, герой, станет писателем В.П., автором романа “t”, знающим, что и смерти, вытесняющей с последних страниц “Каменного моста” все, что там еще оставалось, – ее тоже не существует».
Для книг Пелевина Мартын Ганин подбирает забавное, но по сути верное определение – «угловатый артефакт». Критик, следя за эволюцией писателей, находит нечто новое в последних книгах как Пелевина, так и Сорокина: у Пелевина это возвращение к тематике 1990-х годов с поправкой на то, что теперь «в центре этих текстов все-таки находится живая человеческая душа»; у Сорокина это также возвращение к старым приемам, но с новым эффектом: «Страна может сходить с ума, выпускать тентакли, превращаться в огромное насекомое, рассыпаться миллионами поджаренных крыс – но разрыва нового шаблона не происходит. Теперь, сообщает нам Сорокин в «Моноклоне», все это и есть реальность, теперь все это и есть – норма».
Если о Пелевине и Сорокине Мартын Ганин отзывается сдержанно, то «фаворит» критика – Михаил Шишкин: «Я склонен, вообще говоря, полагать, что нелюбовь к Шишкину имеет довольно простое объяснение: в современной русской прозе есть Михаил Шишкин, еще два-три писателя (нет, не скажу кто) – и все остальные». Рассматривая отзывы критиков на «Письмовник», Мартын Ганин отмечает, что роман не породил такой бурной реакции, как предыдущие произведения этого автора: «Ни тебе обвинений в плагиате, ни в продаже родины – в общем, наблюдается сравнительное благорастворение воздухов, говорящее, на мой взгляд, исключительно о том, что читать Шишкина в России некому. То есть читать есть кому, а вот внимательно – нет, некому». «Ничего, сейчас мы это поправим», – заявляет Мартын Ганин со свойственной ему харизматичностью. И поправляет: сначала находит у Шишкина заимствования из книги Дмитрия Янчевецкого «У стен недвижного Китая», изданной в 1903 году, а после утверждает, что в «Письмовнике» Михаил Шишкин воскрешает героев («воскрешает» здесь не метафора), в том числе – под другим именем – того самого Янчевецкого.
Не ко всем произведениям критик столь благосклонен, иным он отказывает в значимости для так называемой «большой литературы»: «Придать Быкову редактора, который сократил бы роман на треть; перестать числить его по ведомству большой литературы – и вышла бы отличная, сочно написанная, точная в деталях, смешная и грустная книжка»; в книгах Зайончковского Ганин находит «чистую фиксацию» состояния, в котором находится страна, но «чистая фиксация», даже очень точная, не удовлетворяет критика: «Проза его (Зайончковского. – Е.Г.) имеет ценность своеобразного исторического документа, по которому потом можно будет пытаться восстановить этот сонный дух времени. Историки, наверное, будут писателю благодарны».
Наиболее резкую критику Мартына Ганина вызывают «новые реалисты». Например, о Романе Сенчине он пишет, что «легче прожевать полкило сырого овса, чем прочесть вслух две страницы из любой его книги». А рассматривая «случай Садулаева», замечает, что «сделан “Шалинский рейд” на живую нитку, наскоро, – как, впрочем, и весь “новый реализм”».
Мартын Ганин точно подмечает особенности рецензируемых авторов, но при этом его высказывания зачастую резки. Со многим из написанного Мартыном Ганиным хочется спорить – но само желание такого спора продуктивно и означает, что критик заставляет читателя размышлять, подвергать сомнению как то, с чем полемизирует Ганин, так и его выводы, словом, сформировать собственное мнение.
Особенно «достается» от Мартына Ганина литературным премиям – чего стоит одно саркастичное высказывание: «российские литературные премии за своей концептуальной, как бы это сказать, скудостью не поставляют много пищи уму. Над ними, правда, отлично медитировать…» «Зеркало русского неизвестно чего» – так назвал он статью, посвященную премиям; о многих из них он пишет с едкой иронией.
Пожалуй, основная причина отрицательного отношения критика ко многим премиям кроется в следующем высказывании: «Однако если уж премии не появляются сами по себе, как ретровирусы, радиация, астероиды и другие факторы естественного отбора, а являются результатом произведения сознательных усилий конкретными людьми, то хочется видеть в них какую-то логику и какое-никакое целеполагание». Хочется, конечно, но что поделать, если присуждение многих премий определяется суммой очков, данных тому или иному произведению членами жюри (так же, как при голосовании читателей в Интернете, только круг голосующих меньше, и они обладают тем или иным «статусом»), и в результате подсчета голосов возникают разнообразные неожиданности?
«Объективная / беспартийная / всеприемлющая» критика – идеал Мартына Ганина, который он обозначил в полемике с Валерием Шубинским. Но речь идет о «добросовестной» критике, а «добросовестной», по мнению Мартына Ганина, является критика, ставящая перед собой научные задачи, а именно «наблюдения, вычленения тенденций, рефлексии над общей картиной» (по сути, «филологическая» критика); в то же время Ганин замечает, что между независимыми обозревателями с различными позициями может происходить открытый разговор, но враждебность, как правило, бывает неосмысленной и не приводит к хорошим результатам. Идеал критики Мартына Ганина странным образом соотносится с его собственной критикой, которую едва ли можно назвать «всеприемлющей», но при этом Ганин упоминает о возможности разговора между обозревателями с разной позицией. Можно предположить, что именно такой разговор – не без пикировки остротами – он и ведет в рубриках «Полемика» и «Мнение»; однако наблюдения, вычленение тенденций и рефлексия не теряют своего значения в рецензиях критика. Впрочем, иногда кажется, что критик слишком «торопится» преподнести читателю готовый вывод, хочется более подробного разбора. Не исключено, что если бы рецензии Мартына Ганина были в другом формате и большего объема, мы бы увидели в нем не столько остроумного полемиста, сколько тонкого аналитика… Только назывался бы такой Мартын Ганин Мартыном Ганиным или носил бы другое имя?
Даже самые резкие высказывания Мартына Ганина не проходят по ведомству «неосмысленной враждебности»; сравните с ругательными статьями Виктора Топорова, не брезгующего подтасовкой фактов, переходом на личности и литературными сплетнями, и почувствуйте разницу. Скорее сочетание аналитичности и полемического задора отсылает нас на два столетия назад, к «неистовому Виссариону». Каждый помнит из школьного курса, что Белинский довольно подробно пересказывал сюжет и разбирал произведение – но если бы он жил не в эпоху, когда журнал, привезенный из города в усадьбу, был событием, которое можно обсуждать целый месяц, а в наше время, когда прочтение одной статьи в Интернете занимает от нескольких минут до нескольких секунд, не сократил бы критик свои рассуждения до кратких формулировок? А умение быть полемичным, острым, резким – свойство, в котором Белинскому никак нельзя отказать. Другое дело, что, если уж перекидывать мостик через два века, нельзя не отметить, что причины «неистовости» Белинского и Ганина в разных областях; полемичность Ганина – в рамках чисто литературной поляризации. Более того, Белинский для Ганина скорее отрицательная величина: в статье «Оттолкнувшиеся» Мартын Ганин пишет о поиске современного Белинского как о явлении крайне нежелательном, поскольку этот поиск подразумевает «отталкивание» от текста, его достоинств и недостатков, и переход к обсуждению социальных проблем – в ущерб обсуждению проблем литературных. Кажется, мы достаточно знакомы с «вульгарным социологизмом» в художественной критике, чтобы понять, в чем причина такого отношения Мартына Ганина к Белинскому. Но не стоит забывать, что Белинский и «вульгарный социологизм» советского времени – все же явления разных эпох, и Белинский – это не только борьба с самодержавием. Не реальный Белинский ХIX века, а образ критика Белинского, сошедший с советского конвейера, вызывает резкое неприятие. «Отношение к литературе как к сырью, материалу, из которого изготавливается политическая и социальная критика, – это та самая родовая черта российских литературных функционеров, которая делает их писательские союзы, их премии и их книги не имеющими никакого отношения к собственно литературе», – утверждает Мартын Ганин.
В числе сочинений Мартына Ганина есть один текст, выбивающийся из обычных для этого критика форматов рецензии, полемики, «мнения»; в этом тексте обыгрывается формат «итогов» некоторого промежутка времени. В приуроченном к концу 2010 года материале мы находим… итоги 2020 года, придуманные Мартыном Ганиным. Прием не новый, в системе риторических приемов Мартына Ганина вполне ожидаемый: было бы странно, если бы он им не воспользовался. Резкие выпады, шутки, ирония и сарказм – неотъемлемые черты критики Мартына Ганина; в этих рамках органично смотрится «игра в будущее», а время появления этой статьи отсылает читателей к святочным гаданиям. В вымышленном мире конца 2020 года все перевернуто с ног на голову: Россия разделена на несколько территорий, относительно независимых друг от друга; Всеволод Емелин, ныне специализирующийся на стихотворных фельетонах «на злобу дня», становится прозаиком, порвавшим с «народнической традицией» и обратившимся к философии языка; Марианна Гейде, пишущая «неформатную» короткую прозу, часто эссеистического характера, оказывается автором романа, причем активно покупаемого тысячами читателей (в реальности тираж последней книги Гейде – 300 экземпляров), и этот роман не только входит в короткий список «Букера», но и – по мнению жюри, возглавляемого Валерией Пустовой, – слишком «традиционный», и такое прочее. «Литература-2020: завершение хода» Мартына Ганина, что называется, «для тех, кто в теме»: читатель, не знающий всех особенностей упомянутых авторов, шутки не оценит. Принято считать, что в каждой шутке есть доля правды, но в данном случае хочется переформулировать пословицу: в этом тексте Мартына Ганина, скорее всего, есть «доля мечты» или «доля утопии» – недаром критик «награждает» высоко ценимого им Михаила Шишкина Нобелевской премией 2019 года. Кроме того, «в каждой шутке есть доля шутки».
Литература меж тем развивается по собственному сценарию, как показывают и последние события, произошедшие с момента публикации «итогов 2020 года». Но каким бы ни было это развитие, критики внимательные и ироничные, критики, выстраивающие собственную систему ценностей, по-своему расставляющие акценты, не доверяющие существующим институциям и «мейнстриму», заставляющие читателя думать, спорить или соглашаться, всегда будут необходимы – ведь там, где начинается единомыслие и единая иерархия, заканчиваются свобода и естественный литературный процесс, подразумевающий неизбежную полемику и творческое взаимодействие «полярных» мнений, из которого нередко рождается новое в литературе.