Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2011
Екатерина АЛЕЕВА
Екатерина Алеева родилась в Москве. Студентка факультета журналистики МГУ. Публикуется в периодической печати.
Миф о Рублеве
Выставка “Андрей Рублев. Подвиг иконописания”, приуроченная к 650-летнему юбилею художника, уместилась в двух небольших залах. В первом представлены фрагменты росписей Благовещенского собора в Москве, Успенского в Звенигороде и тридцать пять фрагментов из Спасского собора Спасо-Андроникова монастыря. В основном зале (сравнимом по величине с гостиной в типовом сталинском доме) экспонируются иконы, принадлежащие кисти Андрея Рублева и “художников его круга”. Распространять авторство Рублева на все иконы, кроме “Святой Троицы”, можно лишь с большой долей условности – разъясняет посетителям стенд со справочной информацией. Тут же можно узнать историю о том, как в 1960 году было принято решение отметить 600-летний юбилей с предполагаемого дня рождения художника.
Но условность авторства большинства работ никак не повлияла на число людей, которые стремились своими глазами увидеть экспозицию. Можно предъявлять претензии организаторам, которые главному русскому иконописцу выделили лишь крошечный зал, пенять на скудность выставки, посетовать на безвкусный гипсокартонный портал с фотографиями фресок Успенского собора во Владимире, через который посетители проходят во второй зал, но бесспорным остается факт – три месяца подряд сюда непрерывным потоком шли люди. Организаторы даже сочли необходимым продлить выставку почти на месяц – все выходные перед Третьяковкой стояла длинная очередь.
Мистический смысл, обещание Бога, иконопись – оказывается, все эти слова еще не потеряли значения для жителей страны, которая семьдесят лет клеймила религию прозвищем “опиум для народа”. На волне массового возвращения россиян в лоно православия, пример чему подают первые лица государства, юбилей самого известного русского иконописца пришелся очень кстати. Но очередь перед Третьяковской галереей не могла быть организована указом сверху. Что же притягивало сюда людей?
На протяжении всей истории со времен Крещения Руси икона для русского человека играла важнейшую роль. Нет счета преданиям и легендам о том, как они спасали народ от бедствий, войн и эпидемий. Более того, мироточивый лик на иконе, особенно Богородичный, в периоды бед и страданий воспринимался как знамение сострадания и поддержки, выражал наглядную, “материализованную” связь между русским православным миром и Небом.
На XIV–ХV века, когда Русь скинула с себя татаро-монгольское иго, пришелся расцвет русской культуры и зодчества с белокаменными церквями и крепкими стенами кремлей и монастырей. В маленьком зале Третьяковки создана атмосфера допетровской Руси с ее старинным укладом, мощными стенами храмов и потемневшими иконами, на которых изображен загадочный русский Бог, будто утерянный во всех потрясениях ХХ столетия. Возможно, некоторые приходят сюда, не только чтобы увидеть иконы кисти Рублева – они ищут утраченные корни и надеются обрести их, вдохнув атмосферы той сложной, но такой завораживающе “русской” эпохи.
“Миф о Рублеве”, похоже, оказывается гораздо важнее четырех упоминаний о нем в летописи или, да простят искусствоведы, многостраничных монографий: иконописец от Бога, чья икона стала одним из символов русской веры, чье имя известно даже самому закостенелому атеисту. Главное – он писал “красивого”, а значит, доброго Бога.
Конец XIV – начало XV века, а именно на этот период приходится творческий путь Рублева, часто называют русским Ренессансом. Основой западноевропейского Возрождения, как известно, стала философия гуманизма, которая впервые со времен античности провозгласила ценность человека, обратилась к нему как к личности. Вряд ли знакомый с произведениями западных мастеров, Андрей Рублев, тем не менее, смог уловить дух новой эпохи и сделать шаг ей навстречу, стать ее началом для русского изобразительного искусства.
Многому научившись у Феофана Грека, который в резкой манере писал суровые лики святых темными, густыми мазками, Рублев искусно соединил византийские традиции с собственным пониманием Бога. Он придал человечности, а потому и большей естественности ликам святых, смягчил черты и линии, передал своим иконам краски окружающего мира. Глаза Христа на его иконах исполнены сострадания, жертвенности, прощения, а не предупреждения о суровой каре, которая ждет каждого за его грехи. В фильме “Страсти по Андрею” Андрей Тарковский представляет Рублева человеком, который писал иконы для людей, противопоставляя его подход взглядам Феофана Грека, который писал для вечности и царящего в этой вечности Бога, бесконечно отдаленного от людей. Это сочувственное, гуманное отношение к человеку и придает иконописи Рублева такую ни с чем не сравнимую притягательность.
…Перед “Святой Троицей”, убранной под стекло, почти не шевелясь, стоял батюшка и неотрывно смотрел на икону. Его обтекала толпа, уважая созерцательный покой человека, облаченного в рясу. Видел ли он в “Троице” надежду, или вел безмолвный диалог, или пытался “вспомнить” другое время, когда икона была неотъемлемой частью обыденной жизни каждого?..
Конечно, это время безвозвратно прошло, и из сугубо сакрального “образа” для огромного большинства людей икона превратилась в “художественный образ”, говорящий с человеком о “вечном” не на языке теологии, а на языке красоты. Встреча с ней в музейных стенах – это не только повод вспомнить о прошлом и вдохнуть аромат ушедшей эпохи, это продолжение никогда не кончавшегося диалога о смысле и назначении человеческой жизни. Потому что лучшие мастера, неважно, светской ли живописи или иконописи, в конечном счете всегда задавались именно этим вопросом. И лики Андрея Рублева, такие нежно-воздушные и такие, одновременно, человечно-земные – это слово о красоте и сострадательной любви, которое внесла в этот диалог традиция русской культуры.
•