(Василий Ширяев)
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2011
Алиса ГАНИЕВА
Камчадал с бензопилой
Алиса Ганиева родилась и живет в Москве. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького. Лауреат премии “Дебют” в номинации “Крупная проза” (2009), молодежной премии “Триумф” (2010). Как критик дебютировала в 2004 году в журнале “Московский вестник” со статьей о писателях-постмодернистах. Печатается в “Независимой газете”, литературных журналах. Постоянный автор “Октября”.
Камчадал с бензопилой
Василий Ширяев – критик. Конспиративные клички – Иван Шаров, Веселеил Шариев, Васо Шароев, Васса Шариф, Basil Sheriff baron des Séez, Вас Шуруп и прочие. Год рождения – 1978-й. Место учебы – Камчатский государственный педагогический институт. Место жительства – поселок Вулканный Камчатской области. Место работы – Дом культуры «Галактика», сторож. На внешность лыс, но не брутально лыс, а эдак залихватски, по-фриковски. Особенно замечателен академическими очками с толстым линзами, без дужек и на резинке. В последнее время взялся отращивать дедмазаевскую бороду. В связях, порочащих его, замечен мало. На критическом горизонте появился в 2009 году, став за короткий срок самым антигламурным литературным автопроектом.
Ширяев ворвался в зону профессионального чтения через условное, игровое опровержение всякого профессионализма, вызвав горячую реакцию у самых иерархически и концептуально несхожих персонажей, начиная с авторитетного Сергея Чупринина и заканчивая маргинальным перевертышем Упырем Лихим. Реагируют если не на ширяевские тексты, то хотя бы просто на само ширяевское наличие. Как черкнул в своем блоге геосимволист Шимко: «Написал, хоть не просили. / Не валяйте! Сам валяем. / Критег есть такой – Василий, / По фамилии Ширяев».
Публикуется преимущественно в журнале «Урал», параллельно осваивая весьма широкий спектр сетевых и бумажных площадок от «Топоса» до «Литературной России». Карт-бланш Ширяеву выдали в «Урале» – по инициативе заместителя главреда и критика Сергея Белякова. Риск оправдался с лихвой. Автор сразу вошел в моду, а журнал прорвался в «толстый» экспериментаторский авангард. Впрочем, феномен Ширяева, несмотря на всю кажущуюся неформатность и радикальность, вполне себе растяжим. Одно попадание на страницы «Вопросов литературы» чего стоит. Причем с сохранением специфической авторской орфографии и пунктуации! Правда, факт опубликования его в известных литературных органах печати сыграл роль статусной поддержки, промоутерского толчка, но в принципе не является для Ширяева таким уж принципиальным. Ведь он по своим приемам и технике – насквозь внепечатный герой. По сути, оптимальной площадкой для него является максимально неофициальное, но при этом компетентное публичное пространство, то есть литературный Рунет во всем многообразии, начиная с «Журнального зала» и сетевых журналов и заканчивая блогами.
Итак, чем же занимается Василий Ширяев? Василий Ширяев критикует критиков (это есть «камчатская критическая критика»). Критикуя критиков, он намеренно противоречив, провокативно безграмотен, наивен, парадоксален, мелочен. Это, разумеется, маска, и очень своевременно рожденная. Вы представьте: аналитическая критика переживает кризис, съеживаясь в газетный обзор, газетный обзор комплексует и тянется к высоким канонам аналитической критики, а читатель (читай – потребитель) смотрит в рот сочинителям рекламных баннеров. Толстый журнал при этом ощущает острую необходимость перемен, но жмется и робеет, в то время как глянец шибко подменяет литпроцесс медийным суррогатом. Критик начинает катастрофически отдаляться от своей аудитории…
И тут появляется камчатский молодой человек, который хватает критика и тянет его за уши навстречу этой аудитории. Причем в силу умышленно усиленной трэшевости и фамильярности такое метафорическое действо носит легкий оттенок харрасмента. Поселок Вулканный превращается в «Волканый», окончание «и» в существительных во множественном числе заменяется на «е» и так далее. Письменная речь практически транскрибируется, хотя то, на чем изъясняется Ширяев – совсем не албанский, а уровень грамотности сильно варьируется от текста к тексту. Активно используются просторечные фразочки вроде «в натуре», «типа» и др. Сторож в очках на резинке разъясняет на крылечке товарищам, в чем не права Алла Латынина. Роль Ширяева – безусловно, санитар леса.
Хлесткие определения (про Галковского, например: «Ковыряет изюма из булок. Наковыривает пикантного») перемежаются обильным цитированием и комментариями. Иногда цитаты по объему перерастают комментарии, иногда – раскавычиваются (смотрите завязку статьи «Михаил Бойко как литкритический Гришковец») и трансформируются в пародии вроде лжерецензии «Похули Бога и умри. Иов/Елтышевы. Опыт яровизированного бриколажа» или лжерепортажа «Сага о Лейкнунгах. Липки-2010». Причем, художественный элемент в как бы критических опытах Ширяева со временем начинает преобладать. Взять хотя бы его моноспектакль «Радио-Веллер». Появляется еще одна ипостась – ипостась интервьюера, а вернее, анкетщика с постоянным набором стандартных, но совершенно диких вопросов вроде «Почему апельсины круглые?»
Статья Ширяева (статья – условно) удается, когда он держит собственные приемы: детскую логику (устами младенца глаголет истина), путаницу в собственных показаниях, пристрастие к деталям – в должной концентрации. Как только начинается ослабление концепции или же ее примитивизация – получается провал. Не совсем удачны, как мне кажется, «Краткий толковый словарь юного критика» и последующее дополнение к нему. Эти опыты тяготеют к эстрадным номерам для посвященных с небольшим процентом действительно смешных словарных статей. Одна из них, к примеру, звучит так: «Автор – первая из двух надписей на обложке книги».
Впрочем, Ширяев по определению не может провалиться, ибо всякая его оценка может быть всегда трактована по-иному, а то и вовсе не расшифрована из-за игривой и тонкой образности. «Алла Латынина пишет вкрадчиво, будто кота чешет» – ширяевский зачин, ставший хитом, не рассудочен, а интуитивен. По идее так начинать нельзя. По идее и заканчивать так, как это делает Ширяев, тоже нельзя. То есть сначала поразмахивать перед Латыниной саблей (речь уже о другой статье, об «Ответе за Маканина»), а потом закончить весь свой натиск неожиданной фразой: «А вообще и статья Аллы Латыниной, и роман мне очень понравились». Но Ширяев делает, как нельзя, и получается «можно».
Лучше всего ему удается разбор по фразам (тоже, кстати, напоминающий нечто юмористически-эстрадное, а именно сатирический скетч). Перебирание по косточкам тезисов Юлии Щербининой, Валерии Пустовой, Кирилла Анкудинова и других жертв тарана. Не всегда справедливое, не всегда ясное, но всегда эффектное. Если вдуматься, перед Василием Ширяевым еще непаханое поле, ведь пока он успел «поработать по» всего-то нескольким критикам и писателям.
Что касается ширяевской аудитории, то тут опять-таки случай уникальный. Идеальная аудитория совпадает с реальной. Его читает все, кто должен и даже больше. Многие, разумеется, возмущаются, благо материал на это всячески провоцирует. Игорь Савельев, допустим, ловится на все подставленные приманки и попадает во все приготовленные автором ловушки. Возмущается сниженной лексикой, ошибками, абсурдной аргументацией («С Маканиным я встречался в Липках, он мне журнал подписал, от портвейна отказался, правда, ну, сфотографировались. Я его читал. Он с Урала, а это к Камчатке ближе, чем Алла Латынина. Поэтому я более доверяю Маканину, чем Алле Латыниной»). Лидия Довлеткиреева довольно справедливо приписывает Ширяеву добровольную роль паяца, позволяющую быть честным в разборах. Маска под названием «Артур Акминлаус» описывает свои ощущения от текстов Ширяева просто: ничего не понятно, но читать хочется. Прочие кличут «новоявленным Васькой», эксцентриком, соединением комического и космического и пр. Я бы согласилась со всеми, ибо Ширяев по натуре своей плюралистичен и многослоен. На поверхности – слой самый шутовской и даже идиотский, под ним – своя глубина.
Зато у Ширяева есть ряд правил, которые он с энтузиазмом и верностью пропагандирует. Во-первых, предложение у критика должно состоять максимум из пяти слов (у самого Ширяева они часто длиннее, но в этом-то и вся соль). Во-вторых, как можно меньше прилагательных! Прилагательные запугивают, третируют, прикидываются многосоставными монстрами так, что потом хоть словари сочиняй. Но если уж решились использовать всякие разные дефиниции, то нужно прежде всего разобраться в их смысле. Иначе запутаетесь вконец, а Ширяеву придется ваши мысли и смыслы распутывать. Да так, что доберется до внутренней формы слова и древнегерманских скальдов. А это вам надо?
Ширяев до абсурда сгущает все те качества (понятность, ясность, аргументированность), которые хочет видеть в современной критике. Да так, что эти качества снова превращаются в собственную противоположность (сам Ширяев часто пишет непонятно, неясно и неаргументированно). Но ведь чтобы палка выпрямилась, нужно согнуть ее в обратную сторону.
Сам он о себе написал бы так: «Как работает Вася Ширяй? У этова критике два дискурса по-камчацки. Вилы и контекст. “Я живу на Камчатке, какое мне вообще дело до того, есть болота в Чечне или нет?” – тут если он пишет о болотах, значит есть дело. Зачем же он пишет, что нет?» Василию Ширяеву трудно найти определение, а еще сложнее – официальную нишу. Представить лауреатом солидной премии, например. Правда, его очень неширяевское и очень серьезное (а потому менее нам интересное) эссе «Анархия» победило в номинации «Публицистика» Литературной премии Левого фронта (имени Демьяна Бедного). Но мне любопытно другое – собственная премия имени Васи Ширяева, которую он же и учредил. Премиальный фонд – дальневосточный балык и бутылка водки. Презентуется лучшим критикам – по мнению учредителя. Вручается, по-моему, уже второй год. Так что у всех есть шанс.
В общем, несмотря на то, что формально, так сказать экстериорно, Василий Ширяев из поселка Волканый категорически далек от Белинского, по сути он стремится прочь от филологического анализа к свободным рассуждениям ХIX века. Да, путем передразнивания и демонтажа всего: целого текста, отдельных фраз и целого сложившегося критического канона. Но ведь как эффектно!
∙