Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2011
Там, где
Александра ДОБРЯНСКАЯ
Александра Добрянская родилась в Москве. Студентка факультета журналистики МГУ. Публикуется в периодической печати. Постоянный автор “Октября”.
Идеалы революции
в интерьере
Центр современной культуры “Гараж” дал приют выставке “Куба в революции”. Было представлено несколько сотен фотографий, показывающих Кубу (и не только Кубу) до (и во время, и даже после) событий 1959 года.
С “обратной стороны охранника” оказывается несколько залов, где в хронологической последовательности – фотосвидетельства эпохи. Для знакомых с хрестоматийным “Я – Куба” Михаила Калатозова удивительного мало: оргиастический восторг лоснящихся американских туристов, потрепанные проститутки у бара, хижины выселенных американскими корпорациями крестьян – ну, словом, типичный оскал мирового империализма. “Я – Куба” принято считать во многом “фильмом оператора”: в свое время для съемок была предоставлена лучшая на тот момент киносъемочная техника. Но дело, конечно, не только в совершенной оптике: кажется, красноречивые реалии того времени лучше всего описывать именно так, мгновенными снимками – будь то прихотливые полотна оператора Урусевского или незатейливые снимки Константино Арьяса (например, “Американский турист наслаждается жизнью в отеле
National”, Гавана, до 1959).Помимо хронологического принципа в экспозиции работают принципы, позаимствованные не иначе как из учебника по сценарному мастерству. В первом зале нас вводят в обстановку (панорама, детали, снова панорама), далее – знакомят с лицами партизан из “Движения 26 июля” (партизанские будни общим планом, партизанские будни крупным планом, батальные сцены), потом – наводят фокус на Че Гевару и Фиделя Кастро, сокращая ту микроскопическую дистанцию, которая осталась после полувекового повторения этих имен, до минимальных сорока сантиметров, разделяющих фотографию и зрителя.
На снимках Че читает Гете, Че пьет мате, Че курит. Разумеется, не обошлось без канонического портрета “Героический герильеро” Альберто Корды – с подробным описанием пути к успеху.
C Фиделем другая история. Он по большей части показан во время визита в дружественный СССР. Пройдя несколько залов с тропическими зарослями и блестящими от жары лицами, при виде закутанного в шинель команданте Кастро – в шапке, на лыжах – долго пытаешься понять, что же с ним такое произошло. После сотни снимков Cuba libre советский коммунизм в лице Никиты Хрущева кажется едва ли не инопланетным явлением, даром что возрастная категория большей части посетителей намекает: они среди этого росли, им это знакомо. И все равно, ощущение, что здесь что-то не так, не покидает вплоть до следующего зала, где температура возвращается к привычным +30º.
Это зал снимков Че и Фиделя, пойманных в самых что ни на есть буржуазных ситуациях – от игры в гольф до рыбалки. Здесь же – вычурные черно-белые портреты Гевары (стайка холеных девочек в очках с черными оправами замирает у портрета Че, снятого в профиль на фоне густого сигарного дыма).
И – следующий зал, снова панорамирование: семейные фотографии обычных мирных кубинцев, которых куда больше революции заботит здоровье бабушки.
Фокус на подростков: зараженные вирусом “The Beatles”, они подбирают на гитарах вызубренные песни, целуются, танцуют.
Подучив киноязык еще в детстве, мы прекрасно знаем, что должно следовать после идиллических картин. В последнем зале – снимки последних же дней доктора Эрнесто Гевары, сделанные в Боливии. Аннотация на выставочной стенке что-то сбивчиво излагает про аналогии с образом Иисуса Христа, которые вроде бы попытался провести фотограф. До аннотации, впрочем, никакого дела уже нет: на фотографии красноречиво пережата пинцетом разодранная шейная артерия Команданте. Дальше – торс с пулевыми отверстиями, а черное вокруг – видимо, кровь. Подпись под снимком с отпечатками пальцев – про отрубленные руки. Документальное освидетельствование в присутствии журналистов: приподнятая голова Че, рядом держат разворот с крупным фото Гевары – для упрощения опознания.
Откровенно говоря, я понятия не имею, как пишут сейчас про Кубинскую революцию в учебниках истории – cухо излагая факты или с ностальгическим душком; после того, как Сталина окрестили “эффективным менеджером”, фигуру Че Гевары, в общем-то, ничего не стоит, держась холодно-объективного тона, назвать “прогрессивным коучем” или даже “харизматичным ачивером”.
В мое школьное детство “революционная эпидемия” уже шла на спад, Че интересовал нас куда больше как красивое черное изображение на красном фоне с красивой же легендой-притчей в качестве эффектного бэкграунда. Мы понятия не имели о Тамаре Бунке, о том, что революция – это вообще-то насилие. Вовремя подоспевшие “Дневники мотоциклиста” (2004) аккуратно подлили масла в теплившийся вокруг головы Че романтический нимб: Гарсия Берналь, бесстрашно спасающий прокаженных, – это, конечно, не Джеймс Бонд, но все равно достаточно сахарно-убедительно, чтобы возбудить интерес подростка к личности революционера, действовавшего полвека назад (а это весьма непросто ввиду конкуренции в лице того же Джеймса Бонда, который хоть и не лечит проказу, зато одной левой решает проблемы куда большего масштаба).
Образ Че, заключенный в моей голове – и, надо думать, в головах людей моего поколения, – это уже дистиллят. Мы воспринимаем историю Кубинской революции именно в том виде, в каком она представлена на выставке в “Гараже”: в виде этакого иллюстрированного Евангелия, где нечто вроде земной ипостаси Христа проработано с особой тщательностью, чтобы отождествление себя с personal Jesus давалось как можно проще. Кто мысленно не отождествлял себя с Че? Сложно найти пример человека, который лучше бы подошел на роль кумира, – разве что Ганди. Что может быть умильнее, чем выходец из буржуазного семейства, отрекающийся от успешной карьеры врача во имя общественных идеалов?
Слово “умильнее”, на мой взгляд, подходит здесь как нельзя лучше. Как иначе назовешь отношение к политической фигуре, чья деятельность превратилась в красивую легенду? Из любителей революционной романтики (всех как один – гуманистов) большая часть, вернее всего, стоит на позиции Альберто Гранадо в известном диалоге, произошедшем между ним и Че во время путешествия по Южной Америке на мотоцикле.
– Знаешь, старик, давай останемся здесь. Я женюсь на индианке из знатного инкского рода, провозглашу себя императором и стану правителем Перу, а тебя назначу премьер-министром, и мы вместе осуществим социальную революцию.
Че ответил:
– Ты сумасшедший, Миаль, революцию без стрельбы не делают!
Революцию сделали, произведя необходимое количество выстрелов. Мемориал Че стоит рядом с его перезахороненными останками в Санта-Кларе. Выставка, посвященная этому событию, прежде чем доехать до Москвы, уже побывала в Штатах. Были сказаны все необходимые фразы о “непростых отношениях” между островом и континентом, о большом культурном значении этой экспозиции.
Но странным образом никто не хочет задать вопрос, как именно идеалы революционеров соотносятся с тем, что окружает выставку, этим идеалам посвященную. Речь, конечно, не о месте выставки: мажорном пространстве “Гаража” или штаб-квартире коммунистов, нет. Но то, с каким просветленно-восторженным видом прогуливаются по выставке посетители, заставляет в очередной раз задуматься о ее тематике. Лики Командантос в “Гараже” с точки зрения уместности больше всего похожи на музейных мадонн: они настолько хороши сами по себе как символы, что необходимость церкви вокруг кажется излишней.
∙