Опубликовано в журнале Октябрь, номер 5, 2011
Александра Беленицкая родилась и живет в Москве. Студентка факультета журналистики МГУ. Автор музыкальных и театральных рецензий в периодической печати. Один из авторов монологов в спектакле Владимира Панкова “Переход”.
Александра БЕЛЕНИЦКАЯ
Сюрреалисты
в гостях у Ленина
Если бы вождь пролетариата узнал, какая выставка однажды откроется в здании его бывшего музея (в 1993 году в связи с ликвидацией музея Ленина здание было передано ГИМ), он бы здорово удивился. И не без оснований: гораздо органичнее графика сюрреалистов смотрелась бы в любом из центров современной культуры, коих в Москве предостаточно. Однако проект InArtis решил представить экспозицию не где-нибудь, а в самом Государственном историческом музее.
Сюрреализм начинается уже на Манежной площади: глядя на бывшее здание Московской городской думы, сложно себе представить, что работы Сальвадора Дали, Рене Магритта, Макса Эрнста будут чувствовать себя комфортно в интерьере псевдорусского модерна… Но, оказывается, им там самое место: потолки с лепниной и стены с пилястрами отлично гармонируют с сюрреалистическими полотнами. Специально для выставки стены зала были выкрашены в лиловый цвет, а освещение приглушено – кураторы старались не просто представить картины известных художников, но и создать особенную атмосферу, в которой посетители смогут погрузиться в иррациональный мир “сверхреального”. Кроме того, в лучших традициях галерей современного искусства выставочное пространство оснащено инсталляциями в виде подсвечиваемых в такт музыке кубов и видеопроекциями на стене. Лев Платонов, куратор проекта, уверяет, что с помощью этих эффектов организаторы пытались воссоздать атмосферу сюрреалистических выставок 30-х годов.
Что же касается названия выставки, то тут могут возникнуть вопросы. Почему она называется “Графика сюрреализма от де Кирико до Магритта”? Единственная представленная в экспозиции работа де Кирико “Манекен” датируется 1964 годом, а это время скорее можно назвать закатом течения, нежели его истоком. Ранние работы де Кирико, написанные в стиле метафизического реализма, действительно оказали сильное влияние на Дали и его окружение, но это никак не отражено в экспозиции. Аналогичный вопрос возникает и по поводу того, почему кураторы посчитали Магритта крайней точкой сюра, ведь он был современником Эрнста, Бретона и других мастеров эпохи. Этим “до” можно назвать скорее Ханса Руди Гигера, швейцарского художника, живущего в наше время и творящего в стиле фантастического реализма, но представленного кураторами кем-то вроде наследника эстетики мэтров. Видимо, монстры и инопланетные чудища Гигера, сошедшие с обложек рок-пластинок (кстати, он действительно занимается оформлением музыкальных дисков), пришли из снов конца XX – начала XXI века. Исходя из этой логики, Ханс Руди – самый что ни на есть прямой последователь сюрреализма.
Если говорить о генезисе и эволюции визуальных образов, что обещаны в анонсе, стоит начать с работ Макса Эрнста: в экспозиции представлена первая глава его графического романа-коллажа “Неделя доброты”, написанная в 1934 году. Двадцать семь литографий больше похожи на гравюры викторианской эпохи, чем на картины сюрреалистов, да только у одного персонажа вместо человеческой головы – львиная, у другого – собачья. Что имел в виду Эрнст? В основу его работ легли бесконечные иллюстрации к бульварному французскому чтиву – любовным романам и детективам, над которыми художники любили иронизировать во все времена.
Ядром выставки можно назвать коллекцию картин Рене Магритта. Из двадцати графических работ, которые он создал за свою жизнь, в экспозиции представлено двенадцать. Несмотря на то, что в них встречаются весьма узнаваемые образы (например, яблоко и трубка), эти произведения открывают такого Магритта, который доселе был не знаком российскому зрителю.
А вот нового Дали, к сожалению, увидеть не получится. Коллекция его графического наследия довольно обширна, но организаторы решили ограничиться серией работ 1971 года, где в основном повторяются мотивы его предыдущих произведений (известные на весь мир часы и слоны на комариных ногах). Впрочем, навязчиво звучит и тема… еды. “Ночные аппетиты”, “Мягкие дозоры на полусне”, “Осеннее людоедство” и многие другие работы – глядя на них, можно бесконечно удивляться тому, как в воображении художника родился образ не то головы гуся, не то улыбки-оскала, не то рыбы, не то девушки. Но это, увы, уже было…
В экспозиции представлены также работы Роберта Матта, чилийского архитектора, и Доротеи Таннинг, жены Макса Эрнста, которая при этом является одним из самых известных американских сюрреалистов. Но работы этих художников, созданные в 1970-е годы, теряются на фоне творений всемирно признанных звезд. Может показаться, что их выбрали по принципу “года рождения” и выставили, чтобы заполнить временной интервал между Дали и Гигером.
Выходя из лилового зала, в сумраке которого забываешь о том, что существует время, невольно задумываешься, почему выставка организована именно таким образом. Музей Ленина – это место, где в советское время октябрят принимали в пионеры. А теперь там “принимают” сюрреалистов, от которых у Владимира Ильича мурашки побежали бы по коже…
“Советское наследие” в последние десять лет стало модным брендом. Шоколадная фабрика “Красный Октябрь” уже давно ассоциируется не со сластями, а с выставками современного искусства; автобусный парк превратился в культурный центр “Гараж”; Мосвинкомбинат – в центр современного искусства “Винзавод”… Дошло и до бывшего музея Ленина. Впрочем, мы живем в эпоху “актуального искусства”, для которого важен уже не столько сам художественный “объект”, сколько его подача. Одной из базовых ценностей для сюрреалистов была провокативность, без эпатажа жизнь им была не мила. В нынешнем расположении их выставки чувствуется попытка кураторов продолжить традиции эпатажа. Но, надо признать, сегодня сделать это куда сложнее: кого и чем теперь удивишь?..
∙