Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 5, 2011
Инга КУЗНЕЦОВА Мы были зимним человеком
* * *
и встал в медлительных проемах
дверей и окон нараспашку
многоэтажки
увидев как он цвет очистил
и переняв его приемы
мы выбежали друг из друга
как дом из дома
там были комнаты из слуха
там были сумерки как спальни
мы думали горизонтально
о смысле чисел
и вверх смотрели о едином
шел поединок сна и лиха
мы были зимним человеком
с пыльцой на веках
Хрустальные любовники
Это таинство не подсмотреть.
Что-то бежит, разматываясь, за словами.
Кажется, смерть.
Двое вращаются в комнате-кругосветке,
виснут в космическом корабле.
Тонкая смерть неприметной расцветки
стелется по земле.
Где-то в дыму отчаливают сухогрузы,
отчаиваются пьющие моряки.
Вернувшиеся робинзоны крузо
задевают за притолоки и косяки.
В завязях мерзнут торопливые вишни,
тело тюльпана купается в хрустале.
…Люк приоткрыли и в космос открытый вышли,
оставив часы на столе.
Стрелки идут, ничего не заметив.
Тот, кто звеняще, прозрачно влюблен,
нежные сумерки раскатывающейся смерти
снова сворачивает в рулон.
* * *
пятничны и не понять и не обнять нам
все что вместилось сместилось в воздухе мятном
свежем и смятом
непостижимы провалы и зависанья
в клетках раскрытых в солнечном лимбе касанья
рыбы-восьмерки мы и мгновения-звенья
на острие исчезновенья
как ты выводишь корабль из придонного плена
переходя море оно по колено
тебе ты со мной невероятного роста
я с тобой полуостров
пересекая среды готовясь к полету
ты наделяешь время прозрачною плотью
я же то ветер в деревьях то линза в подзорной
трубе то любимая кукла в рубашке разорванной
* * *
Как ты думаешь, где мы?
Стоим у окна? Растем за окном? У огня
сидим, вырезая тотемы?
Или стертой тропой пробираемся на водопой?
Ты меня укрываешь собой,
когда появляются – это отдельная тема –
охотник и демон.
Скупы превращенья-вращенья усталых зениц.
Катаются яблоки зренья.
А может, с тобой состоим мы из зерен и птиц,
паденья-паренья?
Когда появляется демон, ты тело кладешь,
как снег, укрывая,
и даже старинного страха знакомая дрожь
не выдаст ему, что живая.
* * *
буксует беспрестанно
когда ей нужно вдаль бежать и течь
в другие страны
как странно быть и раной перестать
и рано прекратиться
с бумаги правленой как береста
десятой запятой скатиться
измучен парк шагами поперек
он без ворот
он колесо из строк
он беззащитен и распорот
и вновь зашит как ворот
* * *
закатываясь под кровати
в горячие жгуты предплечья
скрутив чтоб легче
дни вязнут хочется порвать их
в клочки и кто-то дует в руку
чтоб время сыпалось по кругу
узкоколейно
дотрагиваясь до колена
бежит судьба по полустанкам
застенчивая по застенкам
и веткам тонким
и если скатишься по склону
то в озеро влетишь в сегодня
как в зеркало что многоводно
под плена пленкой
* * *
в реке. Тоску не переходят вброд.
Где звук “прости” и птица, как петит,
она блестит.
Закрой глаза и уходи в тоннель
прозрачных тел, он так тебя тянул.
Но если Нил последних сил есть мель,
то тыльный мир не утонул.
Из забытья, из бульканья во рту
кипящих слов, из тела на свету
рождается подземная тоска
без островка.
Косматится изнанка вещества.
А медленного счастья голова
так падает, и остро так жива
ты! Что и есть едва.
∙