Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 12, 2011
Иван Волков родился в Москве. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Автор четырех поэтических книг и многочисленных публикаций в альманахах и периодической печати. Инициатор литературного проекта “Полюса” и поэтического фестиваля “Костромские каникулы”. Лауреат премий им. Бориса Пастернака (2002), им. Бориса Соколова (2004), Международной литературной премии “Леричи Пеа-Москва” (2010). Живет в Костроме.
Иван ВОЛКОВ
В те дни,
когда я верю в Бога…
Откровенья нисходят, пророки глаголят,
Открываются истины трезвым глазам,
Только религиозный, как язвенный, голод
Не насытить конфессиям и чудесам.
Существуют такие системы отсчета,
Где таинственный свет удаленных доктрин
Преломляется, и освещается что-то,
С чем не должен никто оставаться один.
Настоящая вера всегда коллективна:
Ты единым бессмертием дышишь с толпой,
Когда в шапку слепого последняя гривна
Опускается (знаю, что он не слепой),
Когда чувствуешь бога в мечети ногами –
Благодать принимая, вступаешь в колхоз.
Когда любишь его, как Спиноза, мозгами –
Запираешься в карцер знамений и грез:
Обобщение – бог. Гравицапа в зените.
Прозревают слепцы, но не видят слона.
И стрела Артемиды летит по орбите,
В понедельник – частица, во вторник – волна.
Другу-фантасту
Бабочки
Властные разумные микробы
Или бунт компьютерных программ
Слишком явно выдуманы, чтобы
У экранов страшно стало нам.
В этом мире слишком много фоток –
Продаю идею, друг-фантаст,
Пользуйся! – наверное, никто так
Достоверно жизнь не воссоздаст,
Как творец, который вдунет души
В каждый туристический альбом.
Ты уже придумал столько чуши –
Сочини нам подлинный облом:
Урфин Джус захватывает Kodak,
Мы наивно едем в отпуска,
А потом под треск тревожных сводок
Глянцевые плоские войска
Все одновременно, но без спешки,
Получив карательный приказ,
Как казармы, покидают флэшки
В профиль, в три четвертых и анфас.
От Москвы до самой Гватемалы
Развернулся визуальный фрунт,
Занимают почты и вокзалы
Силы остановленных секунд.
И, стыдясь пейзажа из открыток
С дырочкой, где загнут уголок,
Красота свернулась, словно свиток,
Вывернулось зренье, как чулок –
Между рамами в стеклянной скинии
В августовской тьме хранятся за
Шторами огромные павлиньи,
Смежив крылья, мертвые глаза.
* * *
Надоело мир исследовать
через фильтр TV—PC
не пойти ли проповедовать
покаянье по Руси
проповедник покаяния
несмотря что пьянь да рвань
принимает подаяние
как богату княжью дань
только каяться ли челяди
не грешат же мёд и воск
наши идолы и нелюди
не рабы а меч и мозг
обойдя свои владения
доходя до ляхъ и чехъ
не найдя грехопадения
забываешь слово грех
и на странническом саммите
где-то между чехъ и ляхъ
испаряешься из памяти
в гунке словно в соболях
в Летопись не влезли странники
в бухучете нет греха
только ленники и данники
только мёды да меха
только паволока шелкова
да тяжелый аксамит
да могила Святополкова
до сих пор еще смердит
* * *
В те дни, когда я верю в Бога,
Я у него прошу немного –
Мои потребности скромны.
Но Богу явно до Луны
Мои безропотные просьбы –
А то хоть что-нибудь сбылось бы!
В те дни, когда до фонаря
Мне откровенья алтаря,
И, как калика перехожая,
Паломник в Космос и в Содом,
Я стройной музыкой безбожия
По миру странному ведом –
Тогда, когда почти нет смысла
В конкретных милостях судьбы
(Случайность? рок? большие числа?
Упрек? инерция мольбы?),
Вдруг совпадением с заказом
Нежданный дар взрывает разум…
∙