Опубликовано в журнале Октябрь, номер 12, 2011
Алексей Козловцев окончил Кабардино-балкарский университет имени Х.М. Бербекова по специальности “учитель начальных классов”. Пишет прозу. Победитель литературного конкурса “Наше дело правое – 2008”, участник Форума молодых писателей (2010) и Совещания молодых писателей Северного Кавказа на Домбае (2010). Живет в г. Нальчик.
Алексей КОЗЛОВЦЕВ
В городе N без любви и надежды
Дневниковые записи
…Вы будете спрашивать, почему я не люблю город N, будете, я уверен. А вот не люблю. И все тут. Мне неприятна, даже противна – лживая, лицемерная, напичканная понтами и раскаленная южным солнцем бетонно-стеклянная пародия на мегаполис. Магазины и офисы так похожи на склепы – вы видели магазины, отделанные черным или коричневым полированным гранитом? Неона – почти как в Лас-Вегасе, свободы – как в Алькатрасе. Здесь бетон побеждает траву – ведь законами природы можно управлять из министерского кресла. На улицах два раза в год издеваются над деревьями, превращая их в торчащие из асфальта бревна, пока они не засохнут. Так же уничтожают желания и мысли, чувства и порывы, пока не останется засохшая сердцевина, но и ту нужно прятать. Все прохожие в нем серьезны и угрюмы, словно спешат с одних похорон на другие. Отсюда интересные люди бегут на второй день после выпускного, а неинтересные – при первой же возможности.
Да, я не люблю город
N, и надеюсь, что это взаимно.
Стоваттный законный погашен свет.
Шпана в подъезде во тьме гурьбой.
На телеэкране бой
Закончится лажей привычно. Герой,
Стуча деревянной ногой,
Вернется в реальный мир.
Ужин. Из сырных дыр
Каплет рассол. Кефир
В стопаре на столе. Кумир…
Не срослось с ним. Конфуз:
Фуфайка, бычок, картуз…
“Свободен от брачных уз” –
Жирный штамп. Трафик в витуху течет сквозь уз-
кий канал. В сортире в трубах стучит вода –
Счет секундам до Дня Суда.
Все грядущее в городе
N – ерунда.Обреченность привычно прошепчет: “да”,
Ты ж не знаешь, каков ответ.
Выходя на улицу без паспорта, чувствую себя голым. Даже если надо лишь вынести мусор. Мир ненормален.
В маршрутке все спят, завалившись на сиденья в разных позах, – кажется, что едешь с мертвецами. И, закрывая глаза, перестаешь ощущать свою чуждость этому миру.
Борьба с терроризмом в городе N уже давно превратилась в террор здравого смысла.
Тут коробит при словах “традиция”, “нравственность” и “возрождение”, а еще когда “организовывают традиционное мероприятие”. Здесь проще говорить о политике, чем о погоде, правда, если не изобьют под утро. В нем одинаково сочувствуют убийцам и убитым, первым порой сильнее.
Концертный зал оцеплен спецназом. Никого не пускают: “Обходите за квартал”. По улицам носятся машины с сиренами. Проехал БТР. У нас сегодня праздник.
Идя по городу
N среди всех этих цитаделей, твердынь и крепостей, всех этих Минас-Моргулов и Ортханков, в которых надежно окопались “защитники”, думаешь: “От кого же они прячутся за рвами, стенами и заборами?”
Чем выше в обществе декларируемый уровень так называемой “нравственности”, тем менее это общество способно существовать без искусственных страшилок, пугал и бабаек.
В городе
N никогда не будет туристической индустрии. Туризм – это удовольствие, а все удовольствия объявлены аморальными.
В газетах не пишут ничего. “Традиционно наступила традиционная осень. Кленовые, традиционно похожие на ладошку листья традиционно устилают аллеи парка. И в парке первый раз в нашем городе традиционно проводится традиционная премьера концерта о традицио….” Дальше я никогда не могу дочитать – засыпаю.
Традиции не существуют в законсервированном виде – они живут только в динамике; остановившись, они отмирают и уходят в историю, превращаясь в архаику. Возвращать их к жизни – занятие бесполезное и безнадежное, да и кому нужна лошадь вместо машины и счеты вместо компьютера?
Конспирологи – очень занятные существа. Они видят заговоры всюду – будь то производство пищи, вакцинация или политика. Они никогда не разбираются в сути вопроса, а всех специалистов считают “продавшимися” и “заинтересованными”. Лишь одного заговора не могут они разглядеть, потому что сами в нем участвуют, – это заговор по придумыванию врагов.
Депутаты придумывают все новые и новые способы контроля, наблюдения, сбора информации. На протесты у них уже заготовлен ответ: “Честным людям скрывать нечего!”. Однако стоит попросить сообщить номера банковских счетов или где же у них дома хранятся нажитые непосильным трудом миллионы, выясняется, что даже таким кристально чистым и честным людям есть что скрывать.
По мнению политиков города
N, “слово “идеология” происходит от слова “идеал”, что означает “совершенство””. По этой логике, от слова “идея” образовано производное “идиот”…Ноет телек, что мир потерян, в насилье погряз, в разврате,
Алкогольном бреду, маразме и еще черт-те в чем.
Я лежу на скрипучей кровати…
Чьи-то руки – не помню имя,
Чьи-то губы…
Я помню – юбка чуть длиннее, чем мне привычно,
На лопатке – “пацифик” и “хаос”, две пирсы в сосках.
“…в 3:15 хоккей с мячом…”
В белизне потолка бродит муха – во льдах “Титаник”,
Затонула в углу, в паутине…
– Хрень какая-то на картине.
– Не поверишь – моя.
Fuck
, заткни чертов зомбоящик, он одинНе живет в настоящем. В нем суконное зло красиво
Улыбнется, поправит галстук.
С Фаллен Энджел – да что-то было… Да, с подругой, втроем…
Целишь в вены – и снова мимо,
Капля крови на белой коже. Брось, сжуем
По две “марочки” странствий
Нездешних…
– Говоришь, он не вышел из комы? Не хотел? Нет, совсем не помню…
Мир нормален – я знаю это,
Он на йоту реальней бреда,
Чуть серьезней оргазма. Так есть ли?..
Ты молчишь.
Из новостей города
N: “Судейство было по возможности беспристрастным”.Из новостей города N: “Есть ряд версий, которые находят свое подтверждение, и ряд версий, которые не находят свое подтверждение, и в этом направлении мы двигаемся”.
Из новостей города N: “Ухудшение криминогенной обстановки в городе N и в целом по республике осложняет деятельность сотрудников правоохранительных органов, борющихся с преступностью”.
Город N – провинциал, желающий жить, “как в Москве”. Пробки и этнический бандитизм уже освоены, а до культуры все руки не дойдут. Москва – это провинциал, желающий жить, “как в Европе”. Современное искусство уже есть, а до демократии все руки не дойдут.
При въезде в Москву первое, что бросается в глаза, – дымящие трубы, подъемные краны и бесконечные заборы. Город-порт. Глядя на громады московских эстакад, думаешь: неужели на них еще и пробки бывают? Сталинские высотки из песчаника кажутся склеенными из упаковочного гофрокартона. А Останкинская башня, “Рабочий и колхозница” и другие известные по телеизображению сооружения неумело вмонтированы в фотографию провинциального пейзажа.
Слово, которое верней всего характеризует Москву, – “слишком”. Там все “слишком” – большое, маленькое, правильное, настоящее, безумное или реальное. Дома слишком высоки, чтобы быть жилыми. И слишком много книжных магазинов. Я к этому не привык.
В городе N трудно высказывать собственное мнение. Любое высказывание оскорбляет как минимум одного, понявшего, что он собственного мнения не имеет.
Лицемерие – один из страшных врагов любого пишущего человека. Желая угодить всем, начинаешь писать безэмоциональную безликую чушь, будь ты журналист или писатель.
Меня бесит, когда безграмотный текст начинают оправдывать аргументами: “ну, провинциальному журналисту простительно”, “я – начинающий автор”, “зато написано от души”, “содержание важнее”, “радиожурналистика и текстовая –разные вещи”… Черт возьми, тот не журналист, не начинающий автор и не поэт “от души”, кто не умеет грамотно писать! В первую очередь – он безграмотный человек, не удосужившийся даже воспользоваться “Вордом”. “Ворд” не избавит текст от канцелярита, не исправит синтаксис и не продумает сюжет, но хоть вернет к жизни безударные гласные и звонкие/глухие согласные, выправит окончания и приставки и сделает все то, что нужно было сделать тому, кто его написал.
На всяких заседаниях и встречах среди присутствующих всегда найдется бестактное существо, которое соберет вокруг себя кучку приспешников-подхалимов и будет доставать тупыми вопросами, повторяемыми с занудностью заевшего патефона. В топе бесспорно лидирует вопрос о моем “акценте”. Удивительно – никто из жителей иных регионов никогда не только не задавал подобных вопросов, но и вообще не обращал внимания на особенности моего говора. Более того – на прямой вопрос, говорю ли я с каким-то странным акцентом, все как один отвечали “нет”. И самое странное – делали это искренне.
Чего можно ждать от города, где даже кроссворды подвергаются цензуре?
я устал от дурных компромиссов
слова только знаки я знаю и все же
чувства кошками по карнизу
разобьются ведь не завоешь
на цветок кошки смерть похожа
сквозь асфальт прорастают корни
говорят можно с дьяволом спорить
и с богом
и даже выиграть
абонент как всегда недоступен
а с доступными жаль
невозможно
В приморских городках есть своя очаровательная беспечная бестолковость. Бестолково гуляют по набережной люди, не обращая внимания друг на друга. Бестолково трутся у пирсов яхты, скрипя снастями. Беспечно кружат над берегом чайки, бестолково крича, или бродят по прибрежным камням, ковыряются в кучах бурелых водорослей. Толкутся на лотках сувениры, раковины, блесны, календари, россыпи камней вперемешку с конфетами и пучеглазыми крабами, увязшими в эпоксидной смоле. Толкутся лодочники, фотографы, таксисты и попрошайки. Обезьянки, грифы, змеи и крокодилы… Легкомысленно одетые девушки легкомысленно улыбаются прохожим и заводят легкомысленные, воздушные и невесомые разговоры.
Отдыхающих слышно и видно издалека – издерганных многодетных матрон и угрюмо-обреченных отцов гомонливых семейств с неизменным клеймом-фотоаппаратом на руке. Только немногие из туристов – чаще всего молодые беззаботные пары – еще сохранили улыбки на загорелых лицах. Они проходят обнявшись, подставляя себя – мокрые волосы, белые воздушные платья, потертые джинсы – налетающему с моря ветру. И в них узнаешь живых, настоящих людей и искренне улыбаешься в ответ.
Если бы можно было простоять на набережной всю жизнь, глядя в море, на качающиеся разноцветные паруса, слушая чаек, – я, наверное, был бы почти счастлив. Над бухтой – фейерверк, беззвучный и крохотный, как цветок, вдруг выросший среди звезд. Но я уже почти перестал вздрагивать от резких звуков.
Мне говорят: “Пора уже привыкнуть к взрывам, стрельбе, убийствам…” Не хочу. Привыкнув к одной ненормальности, привыкнешь и ко всем остальным. Только будешь уже не собой.
∙