Опубликовано в журнале Октябрь, номер 1, 2011
Глеб КУРАВИН
Русское поле, или Метафизика Рунета
Поле. Русское поле…
Светит луна или падает снег –
Счастьем и болью связан с тобою,
Нет, не забыть тебя сердцу вовек…
И. Гофф. Русское поле
Повесть цифровых лет
Все началось 2 сентября 1969 года, когда в лаборатории Лена Кляйнрока в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса состоялась первая успешная передача тестовых данных между двумя компьютерами. Этот эксперимент запустил развитие глобальной телекоммуникационной сети информационных и вычислительных ресурсов, известной как Интернет (от английского Interconnected Networks – “объединенные сети”).
Разработка системы передачи информации нового поколения велась по заказу Министерства обороны США. Но вскоре лед холодной войны начал таять и испаряться, а ветераны гонки вооружений обратились к мирным целям. И уже в 1989 году член Европейского совета по ядерным исследованиям Тим Бернерс-Ли выдвинул концепцию “Всемирной паутины” (World Wide Web), которая подразумевала комплекс информационных связей между ресурсами на множестве удаленных компьютеров, образующих единую Сеть. Таким образом, Интернет стал физическим носителем принципиально новой информационной среды (WWW), а доступ к данным, разбросанным по компьютерам в Америке и Европе, можно было получить из любой точки входа.
Вскоре к заморскому чуду техники подключилась и Россия – в Новосибирске заработали первые узлы некоммерческой сети Фидонет (Fidonet). Появился и провайдер – компания “Релком”. А после 1991 года Интернет оказался одной из тех диковин, которые свалились на страну, повергнув граждан в растерянность и трепет перед неизвестностью. Начало десятилетия стало временем Фидо и сетевых энтузиастов из числа лабораторных мечтателей, чьи грезы о киберпространстве понемногу обретали форму. В то время любое прикосновение к реальности, отличной от голодного постсоветского быта, приводило в бурный восторг технарей-интеллигентов и казалось колоссальным прорывом сознания.
Поначалу пользователей Фидо было ничтожно мало: Сеть в силу локальной ограниченности стала забавой для узкого круга лиц. Довольно быстро образовалось сообщество со своими нормами вежливости и сленгом, к тому же эхоконференции (“эхи”) Фидо жестко модерировались, к нарушителям применялась система санкций. Однако пользователи – преимущественно люди с высшим образованием – не только общались по проводам на всевозможные темы, но и встречались “в реале” и, как водится, выпивали. Такие мероприятия назывались “фидопойками” (их символом была канистра пива). Среди участников зарождалась так называемая “сетевая культура”.
Расширение “Релкома”, его распостранение по стране и популярность Фидо грозили превратить ресурс в виртуальный проходной подъезд с сигаретной гарью вместо воздуха и пьяным блеяньем вместо полемики. Старожилы Фидо с негодованием наблюдали, как узкий кружок посвященных раздувается за счет пришлых, превращаясь в пузырь. Негативное отношение к любому проявлению массовости объяснялось желанием фидошников сохранить Сеть “для своих” и не подпускать чужаков к якобы ценной информации. Сейчас этой особенностью обладает большинство Интернет-сообществ.
Чуть позже российским пользователям стал доступен англоязычный IRC (Internet Relay Chat) — ретранслируемый Интернет-чат. Это была первая технология, позволившая общаться в реальном времени, то есть с гораздо большей скоростью, чем просто по электронной почте. Разговоры в Рунете необычайно оживились, а присутствие собеседника показалось едва ли не осязаемым.
Затем “Релком” предоставил доступ к телеконференциям компьютерной сети Юзнет (User Network), где можно было не только поболтать, но и разместить какие-то файлы. Внешне конференции Юзнета напоминали современные форумы. Здесь уже участвовало больше пользователей, и формирование русскоговорящей “веб-культуры” продолжилось в условиях, приближенных к боевым: велись непримиримые идеологические споры (“холивары”, от английского holy war), жаркие дебаты с переходом на личности (“флеймы”, от английского flame), изощренные игры на нервах оппонента (“троллинг”) и прочее. Именно в Юзнете получили распространение многие понятия современного сетевого сленга.
Odnako obsh’ats’a prihodilos’ primerno v takom vide.
Все дело было в кодировке KOI8-R, которая несколько лет оставалась фактически стандартом для русской кириллицы и вынуждала продираться к заветному смыслу через тернии транслита. Так происходило до середины девяностых, когда все чаще стали применять современную кодировку Windows-1251.Вторая половина девяностых в Рунете была посвящена политическим баталиям и развитию отечественного сайтоводства: Максим Мошков основал первую русскоязычную библиотеку, открылась первая российская поисковая система Rambler, заработала популярная почтовая служба Mail.ru, появлялись сайты политических партий (всех опередило “Яблоко”). Постепенно информационные агентства и печатные издания обзаводились виртуальными филиалами, вследствие чего возникло понятие “Интернет-Медиа”. Прогрессивная общественность поговаривала о зарождении некой “новой журналистики” и предавалась мечтам о сверхвозможностях гипертекста.
Росло и количество сетевых обитателей. Сетяне и сетянки все так же общались, совершали набеги на свежие ресурсы, обозревали Интернет, занимались творчеством, упражнялись в остроумии и развлекались с виртуальными личностями. Наиболее известные “виртуалы” обладали не только именем и характерной манерой письма, но также паспортными данными и биографией. Рунетовцев радовала своими опусами и проделками целая шайка шалунов-острословов. Среди них был и рассуждающий о непростой сетевой жизни обаятельный пенсионер Май Иванович Мухин, и скандалистка Катя Деткина, и веб-провокатор, по совместительству писательница Мэри Шелли, которые творили много и всяко под чутким кукловодством лингвиста Р. Лейбова, дизайнера А. Лебедева и журналиста А. Андреева, соответственно.
В конце десятилетия, перед самыми выборами президента, Интернет активнейшим образом использовался как бесцензурная территория для политической борьбы. Здесь гремели информационные войны, совершались разнообразные “вбросы” и “сливы”, “разжигания” и “нагнетания”, происходили мистификации и разоблачения. Меры оказались весьма эффективными, потому как оперативность Сети позволяла действовать на упреждение, а новорожденные жители Рунета были столь доверчивы, что даже самый несусветный компромат вызывал нешуточное бурление в массах. Аудитория окучивалась качественно, и скоро проклюнулись побеги новой политики, чьи плоды мы вкушаем до сих пор. Больше других на ниве политтехнологий стяжали соратники Г. Павловского из Фонда эффективной политики, а самыми примечательными проектами стали двойник сайта Ю. Лужкова и юмористический сайт к юбилею Е. Примакова. Однако при участии ФЭПа создавались и полезные ресурсы, в том числе сайты Фонда “Общественное мнение” и радиостанции “Маяк”.
С началом третьего тысячелетия и ежегодным притоком миллионов пользователей Интернет распространился по миру со скоростью вирусной инфекции. Он разросся, набрал вес и окончательно вошел в медийное пространство, став наиболее реактивной его частью – теперь любую сплетню могут разом обсуждать сотни тысяч человек. Сеть практически вытеснила ежедневные печатные издания и составила конкуренцию радио и ТВ, переняв назойливую рекламу, нелепые шоу и прочие увеселительные процедуры.
Вскоре радужные грезы и мечтания растворились в прошлом, а Интернет стал борцовской ареной бизнеса, вслед за которым, обнаружив потоки цифровых денег, свои права на Рунет заявила власть. Пошли разговоры о законности и правовых нормах. Над мониторами повис зловещий призрак цензуры.
Огромное население Сети продолжало тусоваться там, где было больше хлеба и зрелищ. Контингент определил контент, и текстовые “креативы” сменились аудиовизуальными бирюльками, а язык все больше использовался для знакомств и передачи информации, нежели для ее переработки и преобразования. Кибер-общение помогло людям реализовать потребность в “коммьюнити”, которая казалась бегством от одиночества, а оборачивалась розыском сексуального партнера или собутыльника. Вульгаризация затронула большинство Интернет-ресурсов, отразив естественное состояние общества.
Еще одним важным феноменом последнего десятилетия стало распространение веб-дневников (веб-логов/блогов). За это время (с ноября 1999 года, когда программист А. Толкачев оставил первую запись на русском языке в американском сегменте LiveJournal) блоги прошли немалый путь: от места сбора эмигрантской тусовки за границей и дискуссионной площадки до всенародной забавы. Блогосфера Рунета состоит из несколько миллионов дневников. Такая популярность обусловлена умением этого гипертекстового монстра совмещают в себе публичную трибуну, уютную завалинку, частную службу новостей и исповедальню с трансляцией во вселенную.
Узнав о возможностях этого сервиса, взялись облОгораживаться и высокопоставленные чиновники, апогеем чего стал блог самого президента. Однако апогей предвещал упадок. Бывший “уголок оратора” из лондонского Гайд-парка виртуально трансформировался в бессвязное месиво из “днявок”, благодаря чему немалая часть Рунета медленно превращается в одно большое СМИ. А, наблюдая за массовыми блоЖиными дебатами, хочется перефразировать известную песенку: под грустное мычание, под бодрое рычание, под дружеское ржание общественное мнение рождается на свет. Ах, было б только с кем поговорить!
Наступил 2010 год. Число активных пользователей Рунета перевалило за сорок миллионов, а укромный мир университетских интеллигентов превратился в глобальное “поле чудес”.
Измерение свободы
Опережая секунды, по оптоволоконным каналам пульсирует живительный сок электронов, магнитный поток омывает безликую пустоту, перетекают друг в друга кодированные образы, энергия струится по проводам и кровеносным сосудам, отделенный от тела разум теряется среди цифровых конструкций по ту сторону жидких кристаллов…
Таким Интернет представлялся 20 лет назад. Теперь же он утратил волшебную новизну и начал обустраиваться в обычной жизни через устройства мобильной связи. Виртуальный мир научился влиять на общественное мнение, определять актуальность информации и направлять фокус массового внимания. К примеру, нагнетание истерии вокруг птичьего гриппа увеличило прибыль фармацевтических компаний. Тем самым Интернет вновь подтвердил старый метафизический закон – сознание определяет бытие.
На первый взгляд, виртуальный и реальный миры разделены довольно условно. Тем более когда происходит взаимопроникновение двух виртуальностей – Сети и человеческого сознания, которые оттесняют обыденность на периферию восприятия. В Интернете время и пространство изменяются и теряют границы. Может даже показаться, что киберпространство способно превратить привычный мир в свой неполноценный придаток. Но какие бы законы физики Интернет ни упразднял, без банального электричества он невозможен. Эта зависимость позволяет установить, какой из двух миров определяющий, а какой – имитация. Так, популярность в Сети не означает общественного признания, а Интернет-элиты по эту сторону мониторов может не оказаться.
В основе влияния Сети на сознание лежит анонимность, причем не сама по себе, а даруемые ею возможности. В этом состоит главная привлекательность
on—line среды: здесь можно трансформировать внешнюю сторону своего “Я”, казаться лучше, чем ты есть на самом деле, и присваивать себе любую внешность, любую личность, любую судьбу.Анонимность стала мощным инструментом высвобождения человеческой сущности. Своего рода катализатором души, который выводит наружу наиболее характерные качества личности: глупый в Сети глупеет дальше, умный ищет информацию и развивается, а недовольный и разгневанный источает миазмы бешенства. Анонимность сделала Рунет воплощением свободы в самом широко значении.
Не секрет, что для многих Сеть была местом отдохновения, территорией комфортной субъективности, а желтая полоска Яндекса символизировала свободу, не ограниченную ни западной законопослушностью, ни восточным преклонением перед хозяином. Но конфиденциальность стала поводом для сетевого разгула, где раскрепостился пассионарный русский дух, стихийный и безудержный. “Это Интернет – здесь можно все”.
В отличие от рационального европейского общества, где свобода основана на традиции граждан отстаивать свои права, свобода в Рунете проявилась через иррациональную безудержность. К примеру, Дж.П. Барлоу в “Декларации независимости киберпространства” писал: “Правительства Индустриального мира, вы – утомленные гиганты из плоти и стали; моя же Родина – Киберпространство, новый дом Сознания. От имену будущего я прошу вас, у которых все в прошлом, оставьте нас в покое. Вы лишние среди нас”. Угодив в раздолье, неуемный россиянин, охваченный потребительской жаждой и развлекательным голодом, заметался, забуйствовал. Причем эйфория от происходящего оказалась столь мощной, что обычные пользователи стали похожи на инопланетян из романа Дж. Макдональда “Вино грез”, которые предавались наркотическим удовольствиям от манипуляций чужими жизнями. Наш сетянин тоже ощутил себя властелином, несдержанным и
free-вольным.Возможно, скоро повсеместная и поголовная приобщенность людей к Сети приведет к тому, что свобода человека будет измеряться не его самосознанием, а шириной канала доступа. Вульгаризация большинства ресурсов неизбежно повлечет за собой их угасание, а затем перерождение либо исчезновение. Интернет преобразует даже классические законы диалектики: здесь единство и борьба количества (скорости, интерактивности, всеохватности) с качеством (недостоверности и никчемности), подобно двум утверждениям, дают отрицание.
Правило безымянности
Оборотной стороной анонимности является недоверие к источнику информации, ведь большинство данных невозможно проверить, во всяком случае, мгновенно. Кроме того, человек физически неспособен выпить даже каплю из того информационного моря, в которое ежедневно окунается. А если учесть, что нужным и достоверным окажется менее 0,1% из поглощенного, насущной проблемой интеллектуального выживания в Сети становится фильтрация.
Оказавшись частью засоренной коммуникации XXI века, Интернет предстает своеобразной помойкой мысли, вербально агрессивной средой, где человек рискует сгинуть под кучами виртуальных отбросов и превратиться в отросток своего кресла. Серфинг без фильтрации сравним с адом для неискушенной души, которая из-за любопытства лишилась способности выбирать. Интернет помогает понять простую истину: любопытство не порок, а большое заблуждение.
В основе фильтрации чаще всего находится авторитет источника либо интерпретатора, который определяет характер (а зачастую и содержание) информации. Но, к сожалению, авторитетом чаще становится кто угодно и реже всего – сам человек. Логическим продолжением фильтрации (контента, источников и интерпретаторов) можно считать так называемое огораживание, которое представляется естественной защитной реакцией на вульгарный массовый Интернет. Это приводит к парадоксальному результату: Сеть, изначально появившаяся как средство людского общения, становится средством обособления и изоляции.
Отметим, что лучше всего суть и возможности анонимности в Рунете раскрывает один уникальный феномен. Анонимус многоликий и многоголосый – это условное коллективное существо, которым может стать кто угодно и даже несколько человек одновременно, как бы аноним в квадрате. Если раньше абстрактные мужчины и женщины обитали только в учебниках анатомии и социологии, то теперь это Анонимус. Он часто выполняет функцию санитара Сети – путем различных провокаций проверяет сетян на вменяемость и выявляет “градус неадеквата”. Ведь хорошая провокация не позволяет ее игнорировать. Так аноним помогает составить мнение о любом пользователе, поэтому сетевая репутация человека определяется в том числе и умением общаться с Анонимусом, исчезновение которого будет означать смерть Рунета.
Дело в том, что утрата анонимности уничтожит мнимое чувство защищенности и безнаказанности, а за ним – и разгульную свободу. С одной стороны, Интернет обесценится в глазах тех, кто лишится множества развлечений, а без зрелищ не будет ни народа, ни хлеба у бизнесменов. Свобода быть разоблаченным не обрадует никого. С другой стороны, Интернет дал людям повод надеяться на существование иного измерения, где царствует неограниченное самовыражение. И какая бы власть ни пыталась лишить Сеть анонимности, эта война уже проиграна: однажды ощутив себя свободным, человек никогда не перестанет искать новые бесцензурные пространства. А любые попытки упразднить анонимность инициируют сценарий, уже начатый на Западе: ужесточение наказаний за некорректные высказывания приведет к развитию децентрализованных сетей, Интернетов внутри Интернета, где конфиденциальность уже не правило, а догма.
Будущее грядущего
Возникновение Интернета доказало, что творение бескорыстных энтузиастов способно изменить мир. Но цивилизация почему-то не умеет пользоваться изобретениями только во благо, и прогресс неизменно оказывается за гранью добра. Как известно, электричество породило электрокуцию, а некогда мирный атом научился убивать. Впрочем, каков творец – таково и творение. И пока человечество резвится с многофункциональной игрушкой, ждать только положительных последствий опрометчиво.
Несомненно, Интернет помогает вести современный скоростной образ жизни, сохранять мобильность мысли и реактивность чувств, но попытки одиноких людей пообщаться в Сети до сих пор сводятся к приставаниям или ожиданию чужого внимания. Интернет меняет представления о возможностях коммуникации, но человек остается прежним и все так же одухотворяет и опошляет все, чем владеет, придает этому значение и обессмысливает, украшает и обезображивает. И для него любое достижение обречено стать обыденностью.
Вскоре в отношении Сети исчезнет академическая серьезность, чужую Интернет-зависимость перестанут замечать, и чат-переписка двух человек, едущих в одном автобусе, никого не удивит. Стихийный поток аудитории будет структурирован, классифицирован и направлен в наиболее выгодное для рекламодателей русло. Самые популярные новостные страницы и блоги свернутся в государственный рупор, который сократит число информационно обездоленных до минимума. Также благодаря посещаемости, немалое влияние приобретут поисковые порталы. Кстати, чиновники уже озаботились созданием собственного поисковика.
Любопытно будет увидеть итоги противостояния копирайта и “копилефта”. Наши защитники правообладания изначально ошибочно перенесли западную парадигму “товар – купец” на российскую почву, и получилось так: что немцу воровство, то русскому – халява. К тому же в 2000-х аналогичная история уже происходила с видеопиратами, когда горы контрафактных кассет закатывались трактором в землю под комментарии угрюмых работников МВД. С тех пор пиратство перекочевало в другое измерение. Теперь борьба рядовых пользователей с “копирастами” похожа на партизанскую войну, а призыв “Поддержите свободный файлообмен!” в торрент-рассылке напоминает революционные листовки 1917 года.
Быть может, адекватный способ оплаты творческого труда все же будет найден. Но пока что Управление “К” экспериментирует с законодательной базой, привлекая к уголовной ответственности разнообразную публику и создавая прецеденты. Со стороны ситуация выглядит так, словно все 12 лет своего существования (с 1998 года) это подразделение поглощено делами насущными (отловом инакопишущих блогеров и борьбой с пиратским ПО), так как более сложные и важные задачи (предотвращение и защита от кибер-атак и мошенничества) ему не по плечу, а криминальные профи (хакеры) – не по зубам. Видимо, поэтому “кашники” все еще стараются подружиться с бизнесом, который вынужден тратить на сетевую безопасность миллионы.
Судя по всему, власть уже не откажется от влияния на Интернет. Президент предложил стратегию “Информационного общества”, открылся портал государственных услуг, реализуется приоритетная информационная программа “Электронная Россия”, в регионах заработали бесплатные компьютерные курсы для пенсионеров.
Остается надеяться, что худшего не случится и виртуальных вертухаев не будет. Потому что другого Рунета у нас пока.
net