Опубликовано в журнале Октябрь, номер 8, 2010
Андрей ГРИЦМАН Новые стихи
Слова
даже когда угаснем за рекой
и ты, и я, и облако незнанья –
прозрачное на близком расстоянье,
неслышно ощутимое рукой.
Дверь для рассвета мною заперта.
Слова трепещут и парят у рта,
как мотыльки ночные возле лампы,
возле души. И только гул от дамбы
доносит ветер темный до утра.
И путешествуя теперь в такой тиши,
мне остается много для души:
в жестянке чай и голоса на дисках,
что шепчут строки тихие, – ищи
обрывки песни в мире бессловесном.
Дожди, туманы, лихорадка, но
в долинах ветры – терпкое вино.
И сквозняки вдруг обернутся речью,
словно слова, что светятся под вечер,
которым суждено…
Кирпичная стена
За одним выживает жена.
Как в глубинах морских она прячет
молока убежавшую пену,
в двух мазках Млечный путь обозначив.
За другим – чей-то медленный быт.
Непрямой и рассеяный свет
освещает поверхности жизни:
чашку, книгу, помятый берет
и какой-то предмет бесполезный.
А за третьим окном, там нет-нет
да появится легкая тень
иль бормочет во сне фортепьяно.
Все потом затихает на день,
но не шум незакрытого крана.
Но еще мне видно одно
замурованное окно.
Аккуратная старая кладка,
легкий мох, и в споре со сном,
знаю я, что там, за окном
проживает в незримой квартире,
исчезая в предутреннем мире,
очертанье богини с веслом.
* * *
Не лечит более горный воздух.
У бара светится гордый с серьгами облик.
Так проститутками стали ацтеки.
Грядет цунами глобальных акций.
Неразборчив шепот курортных акаций.
Глянешь в окно местной гостиницы:
Вокруг стилизация, глобализация.
Плывешь на волне второй “маргариты”;
После третьей чувствуешь себя мастером.
Вранье это все: леса и травинки сбриты.
Но небо пробито “звездным компостером”!
Так что не врал ей тогда я на набережной.
Мол, выдуют ветры из гнезда московского.
Принесут весной вести тростника и вереска.
Без очков ясно даль видна снежно-безбрежная,
С ней говорю я нежно и бережно.
∙