Опубликовано в журнале Октябрь, номер 5, 2010
Там, где
Анастасия ГОРЬКОВА
Бахчанян, “художник слова”
В выставочном зале галереи Stella Art Foundation на Мытной прошла выставка знаменитого Вагрича Бахчаняна – художника и литератора, которого смело можно назвать предвосхитителем соцарта и отцом русского концептуализма. Работы серии “Голая “Правда”” и “Американцы глазами русских” демонстрируются в Москве впервые, их привезла в Россию коллекционер и галерист Стелла Кесаева. Прошлой зимой она побывала в гостях у Вагрича Бахчаняна и купила все, что хранилось у него в мастерской. Семьдесят семь графических листов – лишь малая толика наследия художника, скончавшегося 12 ноября 2009 года в Нью-Йорке. В последние годы жизни Бахчанян рисовал каждый день.
Карандаши, ножницы, бумага, клей и газеты – вот необходимый набор для творчества художника: орудуя этими простыми вещами, он создавал коллажи, выворачивающие наизнанку советскую реальность. И если запас канцтоваров да и советских газет всегда можно было пополнить, заглянув в ближайшую лавку, то с советской реальностью дело обстояло сложнее. Вагрич Бахчанян эмигрировал в Америку в 1974 году, лишив тем самым себя необходимой “подпитки”.
Впрочем, эмоций, накопленных на Родине, хватило надолго.
Серия работ под общим названием “Голая “Правда”” создавалась сразу после перелета на новое место жительства. Бахчанян действовал весьма изобретательно: вырезки из главной коммунистической газеты “Правда” он наложил на срисованные из порнографических журналов изображения обнаженных тел. Причем сделано все это было вручную, ни о каком компьютерном монтаже речь тогда еще не шла, да и сам Бахчанян до конца жизни оставался верен своему методу бумажной аппликации. В результате заголовки статей, вырванные из контекста, стали прямым комментарием к сексуальным сценам. “Прямо с грядки”, “Солидарность с патриотами Чили”, “Когда соседи соревнуются”, “Правые не унимаются”, “Один хозяин лучше” – непристойно-комический эффект усиливался тем обстоятельством, что официальная советская культура оставалась предельно деэротизированной. В советской печати были в ходу выражения, эротические оттенки которых во внимание не принимались. Зато в разговорной лексике, в анекдотах и фольклорном творчестве подобные смыслы акцентировались и обыгрывались. И Вагрич Бахчанян не преминул этим воспользоваться: создание подобных коллажей на Родине могло иметь самые неприятные последствия, в Америке же он был в безопасности и мог дать волю своему остроумию.
Вагрич Бахчанян был блистательным острословом, его афоризмы стремительно уходили в городской интеллигентский фольклор. “Бей баклуши – спасай Россию”, “Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью”, “Вся власть – сонетам!”, “Всеми правдами и неправдами – жить не по лжи!”, “Искусство принадлежит народу и требует жертв”… Многие шутки было опасно записывать – как, например, “Дурная слава КПСС”. Они потому и передавались из уст в уста, что за авторство недолго было и поплатиться.
Сам себя Вагрич Бахчанян определял как “художника слова”, но использовал этот языковой штамп сугубо иронично. Всякий раз он исполнял излюбленный фокус превращения пафосных глупостей в элегантные языковые формулы, с легкостью оперируя приемами деконструкции языка. При этом объяснить любой из бахчаняновских фокусов – значит убить его суть, свести чудо искусства к технической банальности. Незаметная замена пары букв в слове, смена контекста, “очная ставка” текста с картинкой, возвращение метафоры к буквальному значению, – вот далеко не полный перечень его игровых маневров.
“Чем я занимаюсь? – отвечал художник на вопрос о своей профессии. – Подменой занимаюсь, меняю мысли, понятия, иногда букву одну”.
Стремясь к минимализму, к предельной концентрации смысла, Бахчанян тонко чувствовал свою эпоху. Автобиографическую справку к книге “Мух уйма: художества” он составил так: “Я родился в Харькове через 21 год после свершения Великой октябрьской социалистической революции. Пошел в школу в год капитуляции фашистской Германии. Поступил на работу вскоре после смерти Сталина. Был призван в ряды Советской Армии через 20 лет после 1937 года. Демобилизовался после 90-летия В. И. Ленина. Переехал в Москву за 6 лет до кончины маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного. В определяющем году девятой пятилетки покинул СССР”.
Свою частную жизнь он всегда синхронизировал с событиями общеполитическими, объясняя вполне всерьез: “Ленин – часть моего детства и воспитания. Я люблю вождей. Нахожусь в контакте с ними. Если бы не было революции, я бы, наверное, издевался над Николаем”.
Художник любил вспоминать и о том, как отец запирал его в комнате, оставляя наедине с оберточной бумагой и синим конторским карандашом. И, будучи пятилетним мальчиком, он рисовал людей и животных, а потом приклеивал рисунки на окна, чтобы у его работ были зрители, пускай даже и случайные прохожие.
Не окончив и восьмого класса школы, Вагрич отправился работать на завод “Поршень”, чтобы помогать семье. По воспоминаниям Александра Гениса, Бахчанян и на заводе не переставал быть художником: однажды он раздал рабочим дырявые ведра с разноцветной краской и научил их весело метаться по линолеуму цеха, пока пол не стал горизонтальной фреской в авангардном стиле “дриппинг”.
В 1957 году Вагрич поступил в Харьковскую студию декоративного искусства. Там он учился у Алексея Щеглова и известного в двадцатые годы авангардиста Василия Ермилова. В середине шестидесятых Вагрич Бахчанян переехал в Москву, где ему предложили работать в “Клубе 12 стульев” – отделе юмора “Литературной газеты”. И его имя стало известно всем читающим гражданам страны, так как популярность “Литературки” в те годы сложно было переоценить. На шестнадцатой странице газеты собирался весь цвет юмористической литературы: Григорий Горин, Аркадий Арканов, соревноваться с опусами которых могли разве что карикатуры Вагрича Бахчаняна и Владимира Брайнина. Коллажи Вагрича публиковались также в журналах “Знание-сила” и “Юность”.
Первая персональная выставка Бахчаняна состоялась в 1968 году в кафе “Синяя птица”. В модном в ту пору месте собиралась московская богема, представители которой и придумали Вагричу весьма ему соответствующее емкое прозвище – Бах.
Эмигрировать в США успешного художника заставили вовсе не политические преследования или профессиональная неудовлетворенность, а квартирный вопрос. У Бахчаняна не было московской прописки, что весьма затрудняло в те годы жизнь советского человека. После перелета в Нью-Йорк жена Бахчаняна Ирина устроилась на работу, потому что неплохо владела английским языком, а Вагрич вновь, как когда-то в детстве, оказался в пустой квартире наедине с карандашами, ножницами и клеем. И вновь принялся за свое любимое дело.
Коллажи Бахчаняна за границей оказались востребованными в эмигрантских изданиях. Александр Генис печатал их в журнале “Семь дней”, и, по его словам, это был единственный орган, строившийся под иллюстрации, а не наоборот. Каждую неделю Бахчанян приносил дюжину работ. Теперь эти номера собирают коллекционеры.
Потом появился журнал Сергея Довлатова “Новый американец”, и художник оформлял его обложки. За вклад в русско-американскую культуру и развитие культурных связей между Россией и США Бахчанян в 2000 году получил премию “Либерти”.
Вагрич Бахчанян был сложившимся концептуалистом не только в изобразительном искусстве, но и в литературе. В Америке он обратился к формату книги. В 1981 году появилась “Автобиография сорокалетнего автора”, в 1985 году “Демарш энтузиастов” в соавторстве с Сергем Довлатовым и Наумом Сагаловским, потом “Синьяк под глазом: пуантель-авивская поэма”, “Ни дня без строчки (годовой отчет)”. Настоящим вызовом читателю стал сборник “Стихи разных лет”. В нем под фамилией Бахчанян были собраны стихотворения хрестоматийных классиков от Крылова до Маяковского. Изюминкой, как всегда, был концепт: читателю предлагалось представить себе автора, который в одиночку сочинил всю русскую поэзию.
Свое московское прозвище “Бах” художник не преминул обыграть в оформлении книги “Мух уйма: художества”. Фамилия автора была составлена из портрета Баха и окончания “чанян”. Подобная игра слов, букв, их изображения на бумаге и образовали содержание книги. Поклонник поэтов-футуристов Велимира Хлебникова и Алексея Крученых, Бахчанян стал предшественником, инициатором многих литературоцентричных тенденций в русском неофициальном искусстве. В основе лежали его дар остроумия и тонкое чувство слова.
В интервью 2005 года Бахчанян так описывал судьбу концептуального искусства: “Это, конечно, условный термин, потому что концепт был и у Леонардо да Винчи. Что такое концепт – идея! Идея, смысл в искусстве были всегда. А нынешнее концептуальное искусство возникло как протест против коммерциализации культуры. Чтобы искусством стало нельзя торговать, художники перестали писать картины маслом – стали делать рисунки, фотографии – все, на чем нельзя наварить денег. Но рынок берет свое, стали покупать и рисунки, и фотографии, все, что связано с известным именем. И очень дорого стали покупать. Так что протест ни к чему не привел…”
В эмиграции Бахчаняна продолжали “вдохновлять” советские вожди: на московской выставке было представлено немало работ, главными действующими лицами которых являются Ленин и Сталин. Например, один из коллажей под названием “Опасные загадки” – небольшой лист, словно вырванный из учебника, – озаглавлен так: “Какие загадки вы знаете о тех предметах, которые здесь нарисованы?”. На листе изображены вперемешку гриб, топор, наперсток, морковь, береза, сноп пшеницы, цветок ромашки и… бюст Сталина.
В 1977 году Бахчанян стал участником выставки “La nouva arte sovetica – una prospettiva non ufficiale” на так называемой “Биеннале диссидентов” в Венеции. В том же году он придумал проект “Save time. Бережем время. 30 выставок за один день” и представил публике свои работы в тридцати галереях Нью-Йорка. В 1979-м его произведения попали на выставку “Artist’s Book”, прошедшую в двух крупнейших музеях мира – в Музее современного искусства в Нью-Йорке и Центре Помпиду в Париже.
В 1983 году Вагрич создал серию графических работ “Американцы глазами русских” – это увеличенные в несколько раз фрагменты советских карикатур, демонстрирующих “звериный оскал империализма”. Против обыкновения эти изображения лишены текста, поскольку говорят сами за себя. Пропагандистская экспрессия конвертирована Бахчаняном в художественную, на сознание зрителя воздействует исключительно форма: линия, контраст черного и белого, масштаб изображения.
Масштаб личности самого Вагрича Бахчаняна для современной молодой и не слишком искушенной публики не совсем представим. Карикатуры на американцев – нелепых обрюзгших офицеров в фуражках ЦРУ – помнит поколение тех, кому сейчас не меньше пятидесяти. По признанию одного молодого зрителя московской выставки, конечно, неплохо знать историю своей страны и уметь в ней ориентироваться, и, возможно, когда-то все это было жутко смелым и дерзким искусством. Но сейчас коллажи Бахчаняна представляются рядовому посетителю некоей визуализированной формой политического анекдота, а ведь анекдоты так быстро становятся бородатыми. Творчество Вагрича Бахчаняна требует контекста, который уже давно изменился. И, чтобы понять скрытые в его работах иронию и сарказм, нужно быть как минимум всесторонне образованным человеком.
Поселившись на Манхэттене, Вагрич Бахчанян не отрезал себя от своего прошлого и продолжал творить в контексте советских реалий, которые давали ему пищу для размышлений. Говорят, что он ходил с удочкой в Центральный парк и удил карасей, обдумывая новую идею!
Художник, чьи работы находятся в собраниях Государственной Третьяковской галереи, Русского музея и Jane Voorhees Zimmerli Art Museum в Нью-Брунсвике, вполне мог себе позволить столь экстравагантное поведение.
∙