Опубликовано в журнале Октябрь, номер 11, 2010
Клара САЕВА
Человек-Минотавр
и голубь мира
Имя Пикассо хорошо известно самой широкой публике. Это лишний раз продемонстрировали огромные очереди на выставку «Пикассо.Москва» из собрания Национального музея Пикассо в Париже, которая прошла в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Художнику была дана долгая творческая жизнь, которая вместила в себя почти век мирового изобразительного искусства, все повороты современной истории живописи и действительность, которую он смело воспроизводил, синтезировал, над которой экспериментировал в своих работах. Пикассо был частью этого мира, прекрасно знал себе цену и скончался мультимиллионером, насмехаясь над собственными страстями. Его образ стал эталоном авангардиста, а судьба полностью опровергла стереотипное представление о «бедном» художнике.
Выставка работ Пикассо в ГМИИ стала не только одной из самых ожидаемых, но и самой большой привозной экспозицией за несколько лет. Полотна располагались не только в большом выставочном зале и на балюстраде. Полотна заняли практически все залы по кругу второго этажа музея и смогли поразить своим разнообразием любого зрителя, от закоренелого реалиста до самого последовательного сюрреалиста. Основой экспозиции стала коллекция Национального музея Пикассо в Париже – работы, которые сам Пикассо сохранил для себя и которые были переданы в музей его многочисленными наследниками. Очень личные, очень важные для него и, конечно, эпохальные для всего мира. Музей Пикассо постепенно расширяется, трансформируется, несколько лет назад началась реконструкция старинного здания. Это и стало радостной причиной путешествия коллекции. В российский культурный контекст она прекрасно вписалась в рамках Года Франции в России и России – во Франции.
С имперской Россией и Советским союзом художника связывали длительные и не всегда «романтические» отношения. Вместе с полотнами Сезанна, Матисса, Гогена Сергей Щукин первым привез работы молодого Пикассо из Парижа: «Старый еврей с мальчиком», «Любительница абсента» и другие картины «голубого периода». Уже тогда, несмотря на достаточную степень реализма, в работах художника виделась связь с предыдущим поколением, давшим первую звонкую «пощечину общественному вкусу». «Любительница абсента» перекликается и с курильщиками Сезанна, и с многочисленными экспрессивными портретами Ван Гога. Щукин имел тонкий вкус к новому и, по легенде, купил еще в 1908 году работы нищего тогда Пикассо, а в 1913-м приобрел одни из самых лучших полотен при распродаже коллекции семьи Стайн. Чуть позже последовал довольно долгий период сотрудничества Пикассо с труппой Русских балетов Дягилева. Специально для Москвы французские устроители выставки оформили отдельный зал, демонстрирующий эскизы к костюмам, занавесам и декорациям дягилевских балетов, в работе над которыми принял участие и Пикассо: «Парад» (1917), «Треуголка» (1919). Там были представлены сами костюмы и занавес к более позднему балету «Голубой экспресс» (1924), который сейчас хранится в британском музее Виктории и Альберта. И, конечно, в этом же зале – портреты жены художника балерины Ольги Хохловой (1917) и их сына Поля (1923) в неоклассическом стиле, столь не похожем на кубистические эксперименты почти того же периода. В этих картинах – фотографическая точность, почти рафаэлевская чистота лиц и фоновая воздушность. Как будто совсем другой человек писал эти черты и подбирал краски. Ни одну другую свою музу он не будет изображать в подобном стиле.
Пикассо всегда был в контексте времени, можно сказать, стоял в одной колонне с самыми значительными постимпрессионистами, но все-таки чуть-чуть поодаль. Его вечный «условный» спор за первенство с почти ровесником Матиссом, тонко очерченный в книгах Стайн[1], говорит о постоянной борьбе, о поиске нового стиля, метода. Пикассо был одним из тех, кто мог быть в числе людей «потерянного поколения», но не потерялся. Его сначала не понимали, а потом полюбили в дореволюционной России, позже прокляли как представителя «дегенеративного искусства» в Советском Союзе. Ленин был против кубистов, работающих, по его мнению, в «псевдоноваторском» стиле и прикрывающих свою глубоко буржуазную сущность революционными обманками. Позднее печально известный Андрей Жданов яро высказывался против новых течений в искусстве: закрытие Музея нового западного искусства, где хранились коллекции Щукина и Морозова, – его рук дело.
А ведь это о «буржуях» и «дегенератах» от искусства писала Гертруда Стайн, раскрывая смысл понятия «внутренний реализм», охватывающий не только доподлинное изображение действительности, но и реализм формы, содержания, языка и главного – мысли автора, которая существует, а значит, сама по себе является фактом действительности.
Пикассо снова официально полюбили у нас только в пятидесятые, во время краткой эпохи, которую близкий друг Пикассо Илья Эренбург назвал «оттепелью». В1956-м выстроились многотысячные толпы на первую обширную выставку Пикассо в Москве. Эренбург тогда и стал главным вдохновителем выставки, он уговорил Пикассо и активно участвовал в организации экспозиции. Эта выставка стала одной из прекрасных иллюстраций не только самого творчества художника, но и XXсъезда КПСС, приоткрывшего железный занавес. В одном из залов выставки этого года была представлена жизнь Пикассо в документах – фотоавтопортреты, часть писем, телеграмм, записок. Посетители увидели краткую записку Эренбурга на французском языке, в которой он пишет, что выдержал нелегкую борьбу, но сумел добиться присуждения Пабло Ленинской премии, с чем его и поздравляет. Речь идет о Ленинской премии за «укрепление мира между народами», которую Пикассо дали в 1962 году и которую он поначалу не принял, а, приняв все-таки из рук Эренбурга ради молодых художников-авангардистов, не признаваемых в СССР, по легенде, прицепил к ширинке брюк в знак протеста против хрущевских бульдозеров.
Сегодняшняя выставка Пикассо в Москве воспринимается совсем иначе, чем его московская выставка 1956 года. Выросло несколько поколений художников в других условиях, которые во многом сформировал Пикассо. И сейчас его работы, признанные безоговорочно во всем мире, воспринимаются как объект чистого искусства. Поутихли страсти, споры, обсуждения – осталась неизменной его эстетическая философия, его всеобъемлющий взгляд на мир с разных точек одновременно, его изломанное пространство и его необыкновенное многообразие. Сама выставка построена по хронологическому принципу. Зритель идет от начала до самого конца. Многие говорят, что таким образом можно увидеть эволюцию Пикассо от его довольно реалистичных и в определенном смысле подражательных работ «голубого» и «розового» периодов к сюрреализму, к античным экзерсисам, к «Гернике» и т.д. Но его путь в искусстве вряд ли можно назвать эволюционным. Он не развивал свое мастерство художника, постепенно переходя от одной стадии к другой. Разве можно сказать, что «Девочка на шаре» (1905) – это более низкая ступень мастерства, чем «Завтрак на траве. По Мане» (1961)? Пикассо видел мир в его изменениях и пытался донести его через призму собственного зрения и понимания. Его творчество – это реальность, преломленная через мысль. В разное время степень преломления трансформировалась, и появлялись новые, не похожие на предыдущие шедевры.
Проходя по залам, зритель видит очередность трансформаций. Сначала это эксперименты с серыми, розовыми и голубыми тонами, способными, по мнению художника, выразить полную палитру эмоций. С этим периодом московский зритель знаком больше, чем со всеми остальными.
Потом следует увлечение африканской культурой и во многом из нее вышедший кубизм. Здесь знаменитый «Портрет Амбруаза Воллара» (1915), «Пейзаж с двумя обнаженными» (1908), знаменитые скрипки, мандолины, стаканы и газеты. В это время Пикассо начинает моделировать пространство на плоскости, деформировать привычные очертания человеческих тел и предметов действительности, чтобы показать их объем. Но он, в отличие от предшественников, решал вопросы кардинально. И его деформация принимает грандиозный масштаб: это не просто изменение пропорций и модуляции тонов, у него пространство как таковое приобретает зримый объем. Вычленяя простые геометрические фигуры по завету Сезанна, Пикассо смог в своих экспериментах дойти до полной абстракции, полного хаоса перспектив – и из этого хаоса создавать стройные фигуры и ярко видимые идеи образов на холстах. Он разворачивает, распластывает объем на бумаге, как бы говоря: если вы аккуратно вырежете все прямоугольники и квадраты и соедините их по заданному принципу, то получите объемную фигуру – скульптуру. Художник стремится соединить два направления изобразительного искусства, раздвигает рамки плоскостной живописи, как когда-то греки уходили от плоскостной скульптуры и, меняя пропорции тел, делали фигуры одинаково впечатляющими со всех сторон. Можно долго спорить, кто был главным основоположником кубизма: Пикассо, Жорж Брак или Хуан Грис. Пикассо с обоими много спорил и в итоге рассорился. Все та же проницательная Гертруда Стайн писала, что Пикассо создал кубизм, а Хуан Грис пропитал его экзальтацией и ясностью виденья.
Кубизм исчерпал себя к двадцатым годам, изменив раз и навсегда историю изобразительного искусства, а Пикассо решился на новые опыты – сюрреалистические. Художник продолжает разрабатывать тему воплощения «идеи» на бумаге и холсте, но пропускает ее сквозь призму подсознательного, сквозь интуитивное восприятие мира. Балюстрада музея представляет собой поразительное собрание картин этого периода. Сами сюрреалисты называли себя «супернатуралистами». В работах Пикассо – таких, как «Женщина, бросающая камень»(1931) и «Обнаженная на пляже» (1929), – становится понятным это определение. Части тела, да и сам человек в этих работах становятся сгустками естественных желаний, воплощением природного, дикого начала. «Что есть человек?» – задает вопрос художник. Что остается после него, если убрать всю условную стройность нашего организма? Остается сущность, воплощенная в натуральных стихиях и желаниях тела. Недаром в это же время Пикассо увлекается «Метаморфозами» Овидия и пишет к ним знаменитые графические иллюстрации.
В большом выставочном зале Пушкинского музея после кубистических и сюрреалистических шедевров все посетители неизменно останавливаются, чтобы перевести дыхание и встретиться взглядом с глазами живого Пикассо. В зале демонстрируется фильм, в котором художник дает мастер-класс. С минимальным количеством отрывов от плоскости – он рисует голубя, быка, козу. Он рисует три цветка, которые вдруг превращаются в обнаженную женщину. Так просто, так легко. Однажды мастер сказал, глядя на работы детей, что в их возрасте он рисовал, как Рафаэль, но ему понадобилась целая жизнь, чтобы научиться рисовать, как они. В этом же зале, несколько нарушая хронологию, находятся поздние работы, написанные в примитивистском стиле, и пародийные подражания ушедшим мастерам: «Франсуаза, Клод и Палома» (1951), «Завтрак на траве. По Мане»(1961) и другие. Возвращаясь в основную галерею и продолжая путь по кругу Пушкинского музея, видишь уже другого Пикассо и его «гражданскую лирику», острую, горькую, рвущую душу череду картин и портретов, связанных с войной, борьбой Испании и всего мира против фашизма и других проявлений агрессии. Художник не мог оставаться в стороне и закупориться в башне из слоновой кости. Его горькие образы «Кошка, поймавшая птицу» (1939), более поздняя «Бойня в Корее» (1951) – при всей своей абстрактности, символичности становятся гимном пацифизму. Апофеозом гражданской позиции Пикассо становится «Герника» (1937), которой не было в Москве, но организаторы выложили огромными фрагментами репродукций этого, по мнению многих, самого великого полотна XXвека, большую лестницу музея. В залах военного и поствоенного периодов есть много эскизов и разработок к «Гернике». Образ человека-быка, тема Минотавра была одной из центральных в творчестве Пикассо, начиная с тридцатых годов. Нельзя забывать, что родиной художника была Испания, где бык – животное на особых правах. Это и кровожадный враг, чьи мотивы никогда неизвестны, это и обреченное на гибель существо. У Пикассо образ Минотавра множится. Минотавр – и дикое животное, и человек с багажом культурных ценностей. Эти две силы терзают его. В этом смысле Пикассо сам ощущает себя Минотавром. С другой стороны, он отдает мифический образ полностью во власть стихийного безумия и отождествляет его с фашистами, которые бессмысленно убивали миллионы людей.
Московская выставка работ Пикассо 2010 года станет одним из самых впечатляющих событий в истории Пушкинского музея и в частной истории каждого посетителя. Громадный объем (более ста экспонатов, включая скульптуры), разнообразие гения художника, особенный взгляд, который он открывает и ретранслирует, – все это не может не поразить. Пикассо впитал в себя трансцендентализм и платонизм, фрейдизм и дадаизм, кубизм и сюрреализм – и еще множество «измов», став олицетворением мира во всем мире в образе своего голубя. Он был воплощенной художественной мыслью, пульсирующей на протяжении всей долгой жизни.
∙