Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 8, 2009
* * *
Как же я долго спала – так, что успела
прорасти насквозь. В поле – тела, тела
крепко прошиты травами ржавострела.
Солнце всплывает. Ворон взлетает. От
мертвой воды ломит веселые кости.
Близкий ручей размыленный сор несет,
в розовой пене – вести, ветошки, грозди.
Солнце зависло. Ворон кружит еще
с алюминиевой солдатской кружкой в клюве.
От живой воды больно и горячо.
А говорил – никто никого не любит.
Вечно врет, а краснеют – щеки рябин
грузных предзимних в частой поклевке с граем.
Собираешься с миром. Уходишь – один.
Возвращаешься, а мир неузнаваем.
Тесен между столетиями проход.
Вроде и лица те же, а всё иначе.
Солнцем сентябрьским подначен, шиповник цветет
белый, как первый день после мертвой ночи.
* * *
руки мои пусты,
разве что полая камышовая
дудочка – так, на всякий случай.
Нет никого за моей спиной,
разве что только ты,
ты и эта, уже не новая
жизнь – случайностью неминучей,
где в пустоте слуховой висишь,
где в легион стволов
разных калибров шумит камыш
кашей из лишних слов,
и, раздраженный терзая слух,
слушаешь, не дыша,
мутного времени чистый звук,
редкий, случайно пробившийся вдруг
в дудке из камыша.
* * *
разводит я на я и я –
привычный мир и мир заочный, –
двоится жажда бытия.
Так, с двух сторон гонима жаждой,
я перекресток рассекла,
таксиста глас многоэтажный,
вой тормозов и бой стекла.
Мигает глазом цвета пекла
свернувший шею светофор,
гудят гудки, ты чё, ослепла? –
кричит испуганный таксёр.
О нет! – мне видно все отсюда:
и горний ток, и дольний рев,
как в точку сдвоенное чудо
на перекрестке двух миров.
Аргус. Декабрь
густо во все глаза стерегущий сон,
шерстью до самых глаз заросший глухой,
словно травой на юге заречный склон
…где-то на юге праздничном, где тепло,
где не проходит август, гудят костры
на берегу Арагвы или Куры –
сторож, не спи! – замерзнешь, все замело
снегом – а там, а в августе, на траве
пьют мои друзья молодое вино
этого года – видишь? – а здесь, в Москве,
снегом, не выпавшим, все занесено.
В августе, Аргус, страстно горит лоза,
там – дальнозоркий мой – вдали за Курой
дым виноградный валкой стоит горой,
мгла над Арагвой, грузная тишина,
может, сидят друзья мои без вина,
или пурга курится и ест глаза?
Хлещет из всех твоих глаз. Ревет поток.
Катятся реки красные между строк.
Многоочитый мой, горяча волна.
Это восьмого года вино, браток.
* * *
радугой мгновенной
выгнул жилистую спину
лист обыкновенный
и на нем полузеленом
с желтого края
просияла половина
капли золотая
так
что сплавился прозрачно
в половине этой
целый свет и засветились
все детали света
так
что было есть и будет –
блик одновременный
в полукапле полуточке
полудрагоценной
так
что все недо-уменья
недо-разуменья
выжег фокус натуральный
моментальный луч –
скандальной
ясностью свеченья
Лист прожженный содрогнется
и легко от края
оторвется капля солнца
длинноклювая литая
на лету сверкая
* * *
Над нами и строятся как на парад
Смыкается клин продлевается клином
О нить человечья на воздухе длинном
Их лица почти не видны за домами
Летят и свободными машут руками
На тягу земную глядят свысока
И нет им печали и нет потолка
И нету им пола и тела и дела
Остался ли кто на земле опустелой
Им лишь бы достать дотянуть достучаться
К начальнику счастья – к начальнику счастья?
А кто ж его знает какой там прием
Любовь моя мы наконец-то вдвоем
В отчизне любезной и в теле полезном
Под солнцем горячим под небом отверстым
Где красная-красная тянется нить
Как жизни летучее жало как жалость
И чтоб уцелело вернулось осталось
Давай их любить
∙