Стихи. Вольные переводы с английского
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 11, 2009
Из Элизабет Баррет Браунинг
* * *
меня не за улыбку, не за то,
как двигаюсь легко и говорю,
не за игру пытливого ума,
мужчин вводящую в сомнение, когда
они мне нравиться хотят напрасно.
Улыбка, грация и мысли острота
пройдут, как маков цвет кроваво-красный.
И не за то люби меня, что ты – восторг
души моей и разума хозяйка.
Власть поцелуев кончится, едва
мы ляжем в землю неглубоко.
И заползет в распахнутое око
голодная козявка.
И потечет проточная вода,
смывая наши черты без следа.
Люби меня, как я тебя люблю, –
любовью от любви огонь возжегшей.
Светлейшая из женщин!
Ты матерью могла бы королю
над миром стать.
Но станешь грешной
волшебницей, постигшей вечность,
которую с тобой я разделю.
Из Роберта Льюиса Стивенсона
* * *
когда краснеет лист,
охотники из теплых нор
выманивают лис.
И в сером небе скучный свет
убийственно разлит.
Амур с цветами в голове
не радует, но злит.
Хожу пешком через луга,
стою у переправ.
И плачет, плачет иволга
среди высоких трав.
Ты ошибаешься, господь,
что спит моя душа.
Ее оранжевый испод
сгорает не спеша.
Не спи, не спи на небесах!
Осеннею порой
апрель еще поет в лесах
под ивовой корой.
И шевелит у сердца кровь.
Мне страшно – миг ли, два, –
как будто жизнь начнется вновь,
закончившись едва.
* * *
в одном – сто тысяч дрожких черт.
И разберет один лишь черт
твою озерную природу.
Кто ты? В которой смех и слезы
цветут, как лопухи и розы
в чужом невиданном саду?
Смотрясь в тебя, с ума сойду!
Но… вдруг ты просто пленный дух,
а тело видит днища лодок.
Смотрю в лицо твое, как в воду.
Пока глаза не отведу.
To F.J.S.
есть одна рука – нет второй руки.
И одной рукой, крепче, чем двумя,
обними, удержи, сбереги меня.
Мертвецы и кувшинки, обломки мачт,
отраженья прибрежных осенних дач, –
все плывет, все становится как одно.
И ложась на дно, не покроет дно.
Мне не нужно чистой твоей воды.
Как слезы, пролившейся без беды.
Как беды, случившейся не с тобой.
Как беды, что и правда была бедой.
У реки, мой друг, есть один лишь путь:
от истока – куда-то, куда-нибудь.
И бежит через руку твоя вода,
оставаясь в ней без следа.
Из Марианны Мур
Вопреки
сквозь травы пробиваясь, земляника?
И еж, и рыбина в пруду
охотятся за семенами.
Что может быть волшебнее семян
внутри плода?
Десятки яблок в яблоке одном!
Мороз убьет полынь,
но корни уцелеют.
В холодной почве, глубоко во тьме.
И там, где юная опунция цвела,
к колючей проволоке прижимаясь телом,
взойдет ее потомок по весне.
Победе не бывать без пораженья.
И виноградный ус сплетается в узор,
он вяжет узелки на узелках,
пока большое дерево не обездвижет.
Так слабый сильного заставит стать сильней,
чтоб выстоять в неспешной схватке.
Какая воля в крови той заключена,
что наливает вишни красным цветом?..
Из Кристины Россетти
* * *
Я женщину любил. Она была,
как ты, пурпурнокрылая малютка,
чудесно непохожая на нас.
И я тебя, о, бабочка, держу,
как ту, что удержать уже не в силах…
Красивую среди красивых
могу найти. Тебя не нахожу.
Тебе, чья жизнь, увы, не дольше суток,
одной тебе дано понять меня.
Ты сохранишь влюбленному рассудок,
не дав любви и дня.
А та, с которой я тебя сравнил, –
моя жена. И мы не знаем горя.
Но… бабочка летит и тушит море
горящее. Одним движеньем крыл.
Из лорда Альфреда Теннисона
Вариация на тему стихотворения The Owl
* * *
идет, за гаснущей звездой следит,
и колокольца утренней росы
звенят, кошачьи трогая усы;
когда ручей за тридевять земель
вдруг превращается в густую карамель
и водяная мельница встает,
на эти чудеса разинув рот, –
тогда, верша таинственный обычай,
на колокольню прилетает сычик.
И слушает привычные и старые
коровьи жалобы на влюбчивых доярок.
И видит, как по скошенной траве
волной бежит волшебный свет
и вспыхивает каждый стог,
как сто.
Когда петух, помощник человека,
с амбарной крыши крикнет кукареку,
для сычика настанет новый день.
Но вот спешит ночная тень
для добрых призраков, и шепотов, и снов
на крыльях сов.
∙