Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2008
Владимир Найдин известен своими книгами: “10 тысяч шагов к здоровью”, “Один день и вся жизнь”, “Вечный двигатель”. В опубликованном выше рассказе “Муха на потолке” автор среди прочего касается темы семейной верности. Современной семье, как принято считать, может помешать все, начиная с мелочей. Но, оказывается, даже тяжелейшая физическая травма одного из супругов, резко меняющая жизнь и способная разрушить брак, в то же время может породить новый, крепкий союз. Такие размышления пришлись как нельзя кстати для нашей рубрики “Семейная сцена”. Мы продолжаем разговор о семье с писателем и вместе с тем доктором медицинских наук, профессором, заведующим отделением реабилитации научно-исследовательского института нейрохирургии имени Н.Н. Бурденко Владимиром Найдиным, на глазах у которого разворачивается не одна человеческая судьба.
– Я ежедневно веду прием. Около семидесяти человек в неделю, двести человек в месяц, много лет этим занимаюсь: чего только я не вижу! Приходят, разумеется, и семейные пары. Если вторая половина вначале деликатно сидит в коридоре, потом просит разрешения войти, это хорошо. Значит, вторая половина волнуется. Следовательно, они живут неплохо. Это первый признак. Хуже, если супруги приходят вдвоем, но сопровождающий не хочет войти вместе с больным. “Пусть он(а) там сам(а)! Я кроссворд порешаю”, – машет рукой. Думаю, их семейная жизнь идет негладко.
Немаловажна и степень внимания, с которой спутник слушает рассказ больного на приеме у врача. Он же много раз слышал и знает его проблемы. Тем не менее, если он ловит каждое слово и непрерывно вставляет что-то свое, очевидно, что супруги очень тесно связаны. Если же сопровождающий сидит достаточно спокойно, равнодушно, значит, ему надоело. Однако не настолько, чтобы остаться в коридоре.
Третье наблюдение. Реакция на то, как вторая половина раздевается (если мне необходимо осмотреть спину). Эта картина весьма показательна. Некоторые спутники отворачиваются, смущаются. Другие смотрят с интересом. Поскольку давно не наблюдали обнаженной вторую половину. Я, правда, не прошу раздеваться полностью. Но и того, что остается на теле, достаточно, чтобы увидеть спутника в новом свете: раздетым, в кабинете врача. У молодежи, кстати, похожая реакция. Молодые люди с большим интересом друг друга изучают, особенно если недавно поженились. Стесняются кроме того и всяких дефектов супруга. Живот у мужа жене не нравится – она отворачивается. И наоборот. То, что вторые половины не хотели бы видеть недостатки первых, – хороший признак. Не равнодушны.
Среди одиноких интереснее женщины: они либо брошены и пребывают в печали, а это украшает женщину, либо сами ушли, что для женщины достаточно сильный поступок (и это тоже украшает). Последних сейчас довольно много. Мужчины-одиночки, как правило, жуткие зануды или эгоисты. Именно у разведенных мужчин я чаще всего встречал зверский эгоизм. Такие не хотят делить жизнь пополам: отдать половину своей свободы и взять половину ее ярма. Будучи занудами, они постоянно что-то выспрашивают, выписывают свои проблемы, подчеркивают вопросы. С такими пациентами почти неизменно трудно проводить лечебные мероприятия. Подобная чрезмерная “щепетильность” даже мне противна. А что уж говорить о женщине?
Часто причиной развода становится и жмотство. Вообще финансовый вопрос в семье очень важен. Здесь два варианта: либо все общее, и тогда – деньги на виду, берешь столько, сколько надо (это идеальный вариант), либо у каждого своя заначка (“Я в прошлом месяце платила за свет, так что теперь платишь ты!”). Деньги врозь – эдакий западный вариант – дурной знак.
Как-то в Париже в ресторане музея Д’Орсэ мы с семьей дочери сидели рядом с американской парой. Любовь у пары была немыслимая: после каждого блюда влюбленные целовались, с поцелуями же и кормили друг друга с ложечки. Однако, когда принесли счет, они платили отдельно, причем каждый отложил свою кучку денег. Этакая любовь шокировала даже мою восьмилетнюю внучку. Тем не менее сейчас подобное разделение практикуется и у нас. А ведь будущее такой семьи уже на этом, казалось бы, начальном этапе ясно. В ней не будет общих проблем и дел. Весьма распространенная нынче фраза “Это не моя проблема” – первый признак катастрофы. Если муж или жена говорят: “Это твои трудности”, паре надо разбегаться молниеносно.
– Говоря так, вы исходите из романтического, “правильного” представления о семье.
– Да.
– Сейчас-то как раз наоборот. Семья становится откровенно прагматическим способом выжить. У каждого есть своя личная жизнь, в которую вторая половина не имеет права вмешиваться. Объединяет их только то, что они не могут сделать по одиночке. К примеру, необходимость родить ребенка или потребность в некоей фундаментальной поддержке. Подобный подход к семье в последнее время распространяется все больше?
– Больше. Но не доминирует.
– Не доминирует. Потому что мы в России такие?
– Психофизиологическая сущность человека во всем мире одинакова. Что у туземца на островах, что у французского аристократа. Просто за свою историю человечество перепробовало разные формы брака, и эта оказалась наиболее приемлемой. Была и есть где-то полигамная разновидность, но в основном – моногамная. Однако женятся, разводятся все одинаково, причем очень давно. В конце концов семья как ячейка практиковалась в каменном веке.
– А не связано ли это с физиологией?
– Это присутствует. Как ни крути, но секс – один из основополагающих элементов системы, даже фундамент семьи. Все-таки началом сватовства, женитьбы является сексуальное влечение. Притом что и женщина может иметь подобный опыт, и мужчина – что чаще, – тем не менее их привлекает постоянная сексуальная связь. Часто, конечно, ошибаются в выборе. Часто не умеют этим заниматься, что раздражает, особенно женщину, поскольку она устроена намного тоньше. Между тем (и это нельзя не учитывать) женщина склонна иметь постоянного партнера. До такой степени, что даже не станет менять мужа несмотря на его фокусы-мокусы в сексуальной жизни, потому что он надежный, любит детей и прилично к ней относится. Что касается разных “выкрутасов”, то следует, разумеется, говорить о сексопатологии, которая, как и любая другая патология, отражает то, что не в порядке. В этом случае хромает наука: недостаток знаний сказывается, и трудно, порой невозможно давать верные советы. Однако нехватка знаний проявляется не только в сфере патологии, но и в сфере нормы.
По исследованиям интернетчиков, которые когда-то мне заказывали статью о сексе, в сетевом поиске люди чаще всего запрашивают нормальный вариант. Он на первом месте, порнография же лишь на восьмом. С точки зрения потребности в сведениях показателен один пример. Мой знакомый, известный сексопатолог Георгий Степанович Васильчиков (образованнейший человек, завотделением в Психиатрической клинической больнице №4 им.Ганнушкина), в 70-е два или три года переводил книгу, которую издали только сейчас, – британский двухтомник “Сексология нормальной жизни”. Книга исключительно интересная. Одни заборы крови у добровольцев “до”, “после” и “вместо” чего стоят. Он отнес ее в Медицинское государственное издательство – Медгиз. Рукопись взяли, но долго не возвращали, не давая знать, будут печатать или нет. Когда, наконец, вернули, рукопись книги имела плачевный вид: затрепанная, зачитанная до дыр, а сверху было начертано: “Их гнусные нравы”.
Так что секс интересен всем и всегда. Сексуальные отношения ложатся в основу семьи, ведь женятся люди чаще всего в зрелом возрасте. И смело можно сказать: данный интерес не снимется. Не будем же мы размножаться через пробирки! В подтверждение – тот факт, что от удовольствия мы не откажемся. Не зря природа создала такую могучую приманку. За что ей можно сказать спасибо.
– Не знаю… Мне представилось обратное, когда прочла о реакции на открытие британских ученых. Согласно их выводам, из стволовых клеток спинного мозга женщины можно получить сперматозоиды. Следовательно, необходимость в мужчине отпадает. Для медиков не секрет, что получить половые клетки таким образом действительно можно, но если речь идет о мужских, то лишь X-хромосому. В результате будут рождаться только девочки. И наступит матриархат. Сегодня, когда так развито стремление к независимости, в том числе и от “второй половины”, подобное вполне может приветствоваться. В частности, в Британии само открытие вызвало бурную реакцию одобрения. Перспектив у нас в этом смысле…
– Нет! Никаких. Все равно полноценными гермафродитами мы быть не можем. Механизмы привлечения будут работать на самом разном уровне. В частности, на уровне ферромонов – летучих половых частиц, которые вырабатываются всем организмом (они присутствуют в волосах, в коже и т.д.). Так как в их состав входят эфирные масла, то ферромоны распространяются по воздуху. Бабочка-капустница прилетает за сто километров на ферромон самки, угорь плывет, чтобы оплодотворить икру, на ферромон самки, хотя ее давно уже там нет. Эта половая частица представляет собой белок со сложной структурой и совершенно уникальна. Женский и мужской ферромоны либо совпадают (если “ключ к замку” подходит на семьдесят процентов, то это любовь с первого взгляда, как было у булгаковских Мастера и Маргариты), либо не совпадают совсем. В действительности последнее выглядит так: мы понимаем, что это милый, образованный человек, но, ради Бога, только бы он (она) нас не трогал. Настолько с ним неуютно, что никаких контактов, помимо светского общения, с ним (с ней) иметь не хочется. Все остальное укладывается в промежуток между двумя данными позициями. В промежутке, разумеется, и ошибки, и смены партнеров. Не раз слышал от разошедшихся пар, много лет проживших вместе (даже не пять, не десять, а больше) такую фразу (чаще говорит она): “Мне даже запах его неприятен”. А ведь когда-то был очень приятен. Со временем понимаешь, что супруг – не твой человек: с совпадением в сорок пять или тридцать процентов гарантированно долго прожить невозможно.
Интересно, но ферромоны не ощущаются как запах. Их улавливает специальный орган – орган Якобсона, который располагается в носу. Ученый открыл его триста лет назад, однако до сих пор было непонятно, для чего орган предназначен, ведь обонятельной функции он не имеет. Сигнал от вомероназального органа Якобсона передается в гипоталамус, в самые древние, как у лягушки, места в подкорке и там обрабатывается. Воздействие же ферромонов удивительное. Опыты показывают совершенно сказочные вещи. Первый эксперимент провели американцы. Они выделили мужской ферромон и пометили двадцать стульев. Рассредоточили отмеченные стулья в круглом зале среди других “чистых”. В помещение пригласили двадцать женщин, сказав, что хотели бы посоветоваться по поводу конструкции детской одежды. Как понимаете, ни намека на эксперимент. Из двадцати женщин, впущенных в зал, восемнадцать сразу уселись на помеченные стулья, одна маялась, пересаживалась, одна ушла. Англичане опыт и гипотезу высмеяли и провели собственный эксперимент на сто человек. Пометили стулья женским ферромоном, запустили сто мужчин, предварительно объявив некую автомобильную тему (карбюраторы). Девяносто три сели на те стулья, что были помечены женским ферромоном! Оказалось, идея влияния летучих половых частиц подтверждается практикой. Стали проводить биохимические исследования. Разумеется, сказать, что любовь – это биохимия, нельзя, но не учитывать столь сильную биологическую составляющую невозможно. Конечно, мы можем говорить об интеллектуальном совпадении, о том, что он и она хотят поговорить до, после “этого”, но точно не “вместо”. Семья, в которой данный вопрос, скажем так, высокоинтересен для обоих супругов да еще и достаточно долгое время, будет особенно крепкой, поскольку физическая совместимость и наличие физической близости – одно из самых главных цементирующих условий существования брака. По биологическим законам сексуальная связь может тянуться до глубокой старости. Согласно британскому “Прогнозу продолжительности жизни”, без секса долгой жизни быть не может. Исследователи выделили среди пятидесяти факторов, определяющих большую продолжительность жизни, два самых наиболее часто встречающихся. У мужчин ими оказались возраст смерти отца, интерес к работе и к сексу. У женщин – благополучие в семье и секс до старости, потому что яичники продолжают функционировать до самого конца. Так, один мой коллега, знаменитый хирург-онколог вывел три правила, которые спасают от любой онкологии. Первое: надо много и с интересом работать. Тогда обеспечивается необходимая выработка эндоморфинов – того, что наркоманы ищут в “кайфе”. Второе: нужно немного выпивать. Вино, водка, коньяк выступают в качестве антиоксиданта, осуществляющего борьбу с отрицательно действующими на организм свободными радикалами, и помогают снять напряжение после столь интенсивной работы. Конечно, в разумных количествах. Третье: обязательно иметь женщину, иначе перестанет вырабатываться тестостерон. Хорошо, когда женщины это понимают и поддерживают мужчину по всем трем пунктам.
Возвращаясь к вопросу о возможном “царстве амазонок”, нужно заметить, что далеко не все женщины захотят жить в нем. Вспомните “Улитку на склоне” братьев Стругацких. Любые изыски обычно неперспективны. И кроме того в одиночку растить ребенка, независимо от того, мать растит или отец, тяжело.
– Да и с точки зрения психологии неправильно…
– Разумеется. Ведь ребенок от каждого из родителей получает свою информацию. И любит каждого по-своему. Однако на Западе родители очень быстро отделяют детей. Прежде всего не пускают в свою кровать: с отцом и матерью спать неприлично. У нас же сплошь и рядом дети спят с родителями. Во-вторых, в Европе и Америке у детей – отдельная комната. В большинстве своем у нас этого нет. На Западе ребенка поцеловали на ночь, сказали: “Я тебя люблю” и/или еще “Давай помолимся”, – и всё. Причем делают это – я сужу по Испании, по Бельгии – в восемь вечера. У себя в комнате ребенок еще может читать, к примеру, но с родителями он уже не общается – им надо пожить своей жизнью. Для нас подобное странно. Ну и, конечно, там дети рано уходят из дома. Англичане и вовсе в подростковом возрасте сдают детей в интернат. Так же поступали и наши аристократы. Пушкин был отправлен в Лицей в одиннадцать лет. И потому, заметьте, у него в текстах нет ни слова про мать. Про отца еще что-то встречается, но про мать нет. А ведь он был человеком в высшей степени эмоциональным, тонким.
Продолжим сравнение. На Западе взрослые дети со своими родителями живут в нашем представлении, возможно, слишком уж раздельно: дом родителей увешан фотографиями детей, но выясняется, что видели они этих самых детей последний раз на Рождество в прошлом году. Можно с тоски помереть, однако родители не поедут к своим “чадам”. Одна американка (я жил в США какое-то время) млела по телефону, разговаривая с дочерью, но, рассказывая о детях, говорила мне: “Мы еще не виделись. Мы увидимся на Пасху!”. “А где они живут?” – спрашиваю я. “Да на соседней улице!” – “Как же вы проводите свое свободное время без них?” – “В свободное время мы едем в казино, в Атлантик-Сити играть. Нам это очень интересно”. Понимаете? Она едет в Атлантик-Сити, но не навещает дом на соседней улице.
– Запад действительно отличается излишним индивидуализмом, а Восток, наоборот, известен коллективностью.
– Да, он многосемеен. Я вот знаю некоторых мусульман, и они очень скучают по семье. Они обязательно помогают друг другу, своим братьям, сестрам (в семье семь-восемь детей). Как и у евреев, у них взаимопомощь развита чрезвычайно сильно.
– Однако, если вернуться к сравнению с Западом, мы получаемся “правильными”: все друг другом интересуемся. Они же, напротив, друг от друга дистанцируются.
– Нет, они, конечно, тоже разные. Семьи в Европе и Америке бывают очень крепкие. Все зависит от индивидуумов и, в первую очередь, от женщины. Если она в своем “приручении” мужчины устала, ей надоело, то семья распадется. И Россия в этом смысле ничем не отличается от других стран. Правда, здесь сложностей добавляют быт и взаимоотношения с государством. Американскому человеку жизнь облегчают четкие законы, которые нужно соблюдать. В то же время подобная жесткая “определяемость” всего законом может сыграть и не в твою пользу. Если ты разводишься в Америке, то останешься без штанов. Разорят полностью. По закону. У нас теперь тоже стали входить в силу брачные контракты. Это чрезвычайно распространенная практика.
– Вас это не пугает?
– Разумеется, пугает. Мне – с высоты возраста – такое решение особенно непривычно и странно. Мои дети не заключали договоры. А вот племянница – да. Хотя, надо признать, брат – ее отец – доволен.
Странным мне кажется и весьма популярный на Западе, постепенно проникающий в Россию “гостевой” брак. В этом случае двое живут каждый у себя дома и встречаются на чьей-то площади, в том числе и для того, чтобы поговорить “по душам”, а после расходятся. Каждый с наслаждением ложится в свою кровать. Все у него так, как ему удобно, и ничего не надо менять. Никто не указывает, как жить, и ни перед кем не стыдно. Стыд, понятно, вызывает сфера интимного (функции и особенности организма, к примеру). Устоявшиеся привычки при такой форме брака тоже менять не нужно. При “гостевом” браке, как правило, оба эгоистичны. Обоих супругов подобное положение вещей устраивает.
– А бывают ли “идеальные семьи”?
– Их нет, конечно. Это лишь понятие. Помните старый афоризм: “Идеален тот муж, которого жена считает идеальным”?
– А вообще необходимость в семье может когда-нибудь отпасть?
– Раз она не отпала за десять тысяч лет, чего она сейчас-то вдруг отпадет? Ни технический, ни моральный, ни какой иной прогресс не могут этому способствовать.
– Да, но вы много говорили о физиологическом аспекте…
– О психофизиологическом.
– А если мы ищем в супруге друга, опору? Может ли в такой потребности отпасть необходимость?
– Как? Жизнь слишком уж многогранна, и человек будет полным идиотом, если возомнит, что один с нею справится. В семье удары и повороты судьбы, естественно, легче переносить.
– Возраст, в котором люди решаются вступить в брак, увеличивается. Если раньше (разумеется, с оговоркой: в зависимости от местности) женились в двадцать-двадцать пять лет, то теперь в тридцать, а то и позже. До тридцати люди “становятся на ноги”. Последнее – весьма распространенное выражение, пришедшее с Запада. Кстати, увеличение такого возрастного порога связано как раз с психофизиологическими особенностями. Ведь если ты чувствуешь в себе силы жить один, то семья не нужна. Друзья – на стороне, партнер в любви – тоже на стороне. Необходимость себя обременять исчезает.
– Это только пока нет любви. Настоящей. Потому что в основе семейных уз все-таки лежит любовь. Значит, не нашел своего человека до этих тридцати. Я знаю много молодых, которым “абы за кого” не охота, а стόящие не попадаются. Нужна любовь. Кстати сказать, сегодня реже женятся без любви. Безусловно, последняя встречается с той же частотой, что и раньше. Однако до недавнего времени заставляло жениться социальное правило. Теперь – свобода выбора. Но, например, набожные евреи и мусульмане продолжают насильно выдавать своих девочек замуж. Они боятся переступить через множество религиозных установок. Между тем подобные “псевдодружеские” семьи не только существуют, они еще и довольно крепкие.
Любовь не будет отменена. У животных ведь точно так же. Птица бьет одного партнера и подпускает к себе другого. Волки живут семьями и никогда их не меняют. Вопрос о браке интересно описан в книге Фарли Моута “Не кричи: Волки”. И дело не только в том, что стая имеет иерархию и пронизана внутрисемейными отношениями, но еще и в том, что волки способны предложить людям надежные модели поведения для сохранения семьи. А вспомните Чингиза Айтматова, его верблюда в романе “И дольше века длится день”.
Биология цементирует союз. Думаю, что первыми, кто не даст распасться семье, будут женщины. Уж слишком тонко устроены и в значительной степени беззащитны. Психологически не рассчитаны на матриархат. Любопытно, но бизнес-вумен, которых я тоже наблюдаю как врач, могут уверенно себя чувствовать, замуж выходить по расчету, однако если возникнет любовь, то бросят ради нее все, даже собственный бизнес. Мужчины же делают это значительно реже.
– Мы с вами рассматриваем горизонтальный вариант: муж–жена. А если взять вертикальный: деды – внуки? Нынче явна одна тенденция: далее бабушки с дедушкой особо никого не знают. Имена, звания, профессия прадедов оказываются забытыми.
– Жизнь предков прежде всего крайне интересна. Аристократы-то с удовольствием рисовали генеалогическое древо. Я всячески призываю старших: напишите и покажите внукам. Я заставил своих старших сестер рассказать о том, чего сам не знаю. И от них, надо заметить, услышал потрясающие вещи. О 30-м, 37-м годах. Мои родители почти ничего не рассказывали о своих предках. Во многом потому, что были выходцами из очень бедных украинских еврейских семей. Они влились в другую культуру, а при ассимиляции обязательно обрываются корни, без такой жертвы не обойтись. Своих бабушек и дедушек я не помню, они слишком рано умерли. Но кое-что от родителей я все же успел узнать. Потому для детей я решил писать рассказы о своей жизни. Им это нравится. История семьи детям всегда интересна и в воспитательном отношении. Даже если семья разрушалась, менялась.
Сейчас, кстати, важность собственной, “маленькой” истории понимают многие. Мемуаров появляется больше, и, заметьте, они раскупаются. Воспоминания не только знаменитостей, но и людей, которые сумели занимательно изложить свою историю. Однако один мой коллега написал толстенную книгу, три четверти которой посвятил отцу. Наверное, отец был хорошим человеком, но книгу никто не покупает. Для того чтобы чужая жизнь, если ты не знаменитость, заинтересовала, нужно изложить ее блестяще и описать то время. А это удается, понятно, немногим. Но идея хорошая.
– Помимо того, что знание корней интересно, для чего оно нам нужно?
– Мы узнаем особенности характера родителей. Многие из них могут оказаться наследственными. А, как известно, предупрежден, значит вооружен. Мы в себе находим многие схожие черты. Следовательно, в себе самих что-то понимаем. К примеру, мой отец наливал себе лишь одну вечернюю рюмку водки, настоянной на лимонных корках, отворачивался к окну – и выпивал. Зачем он отворачивался к окну? Непонятно. Прошло много лет. Теперь я тоже выпиваю рюмку, отвернувшись к окну.
Однако параллельно с такой чисто внешней деталью возникают и другие воспоминания. Мой отец был командиром части во время войны, возил с собою студебеккер, в котором располагалась баня. И заставлял мыться, потому что вшивость солдат одолевала. У него же все были чистые и имели чистое белье. Всплывают и иные детали: как отец обязательно душился “Шипром” – а это был дорогой одеколон, – как начищал сапоги – они непременно должны были быть словно зеркало. Аккуратным был до самой смерти. Такие черты, оставшиеся в памяти, вызывают желание подражать. Одно из его выражений – “три к носу”, что означало “не обращай внимания на мелкие неприятности”, – стало моим жизненным правилом. Я такие высказывания, которые были у обоих родителей, своим детям передал, они, наверное, внукам передадут. Еще помню, как отец на одном из партийных собраний, когда при нем неуважительно отозвались о воевавших евреях – он же воевал хорошо, – встал и потребовал публичного извинения от генерала – человека, значительно превосходившего его званием. Тот отказался. Отец немедленно покинул собрание. На другой день он обратился в политотдел с тем же требованием, перечислив в письме свои заслуги. У отца были в связи с этим неприятности, ему говорили: “Зачем тебе это нужно? Ты уже пожилой человек, в отставке”, но он все-таки добился публичного извинения! Не с глазу на глаз, а публичного… Генерал извинился. Вот и я бы хотел иметь такую смелость…
– А вы кем или в чем хотели бы остаться для своих детей?
– Другими словами, что мне было бы жаль оставить на Земле? Я для себя уже определил и представил в рассказе под таким же названием. Рассказ я, правда, не закончил, поскольку финал у него должен быть печальным…
Прежде всего хотел бы запомниться детям веселым. Только ничего похожего на бессмысленное “га-га-га”. Я хочу остаться в их памяти как действенный пример юмора и самоиронии. Потому что над собой действительно нужно уметь посмеяться. У меня это получается. Хочу, чтобы получалось и у них.
Дети могут мне завидовать, ведь доктором я хотел быть уже в пять лет. Стал им несмотря на сложности и всегда был увлечен этим занятием. Впрочем, к “сочинительству” тяга у меня не менее ощутимая: так и раздваиваюсь между писательством и врачеванием. Дети меня часто спрашивают: “Почему никого из нас ты не сделал врачом?” Я на это отвечаю: “Настоял бы, если бы увидел качества, необходимые для этой профессии”. Самое важное из них – сопереживание незнакомому (!) человеку, настолько сильное, чтобы тебе искренне хотелось незнакомцу помочь. Мне оно было дано. Таким врачом в их глазах я и хотел бы остаться.
– А может ли семья быть источником вдохновения?
– Конечно. Стимулируя, можно добиться удивительных результатов. Ведь известно, что женщин физиков-теоретиков нет, правда, неясно почему, но их нет. Может, все дело в том, что их никто не стимулирует? Ведь Ландау, Бором, Капицей восхищались. И результат – не только их научные достижения, но и еще их жизненная стойкость. Немалую роль в том, что Капица выстоял и уцелел в своих “боданиях” с Берией, сыграла поддержка его жены, Анны Крыловой. Взаимная стимуляция, я бы даже сказал взаимное восхищение, играют колоссальную роль. Согласитесь, при “гостевом” браке или какой иной форме “ненастоящего” брака не пойдешь к спутнику делиться планами. Не будешь в процессе работы советоваться, куски зачитывать. В лучшем случае прочтешь законченную вещь. Мужчине это очень нужно, даже титану. Вот, к примеру, Пушкин. Ведь он ходил к Осиповой, к Россет, поскольку не мог поддержки и понимания найти у Натальи Гончаровой. А ведь какая была бы идиллия, если бы нашел! Ну это мои фантазии и вымыслы.
Деталь детства
Узелок с луком
Чаще всего детство вспоминается, когда видишь фотографии. У меня есть и, казалось бы, куда более “говорящий” предмет – пинетка. Ее ценила моя покойная жена, ее любят дети. А вот у меня эта пинетка никаких эмоций не вызывает. Объяснение просто: я ее не помню. В раннем возрасте мне был интересен не я – меня интересовали окружающие. Поэтому фотографии людей из моего детства и воспоминания, с ними связанные, сегодня меня будоражат очень. Потому и возвращаюсь я к этой теме и переосмысливаю ее как писатель.
Помню себя трех-, четырех-, пятилетним. К примеру, как в пять лет уходил в пастухи. Дело было на даче: мама хотела уложить меня спать, а я спать не хотел. Девять часов, на улице светло. Однако в доме была дисциплина. Я упрямился, и тогда мама сказала: “Иди в пастухи”. Приготовила мне узелок, положила туда почему-то луковицу, картофелину, нацепила на палку. “Иди, до молочницы дойдешь, попросись ночевать, утром выгоняй коров”. Помню ощущение: самая настоящая драма. Правда, я ответил: “Ну и что? Ну и пойду”. А сам бреду через всю деревню, глотая слезы. Где-то патефон играет, скотину загоняют. Дошел до дома молочницы, там меня радушно приняли и отвели обратно. Мама меня простила. Однако этот эпизод как знаковое событие в моей жизни помню очень хорошо. Еще одно яркое, причем в буквальном смысле слова, воспоминание связано с девятилетним возрастом. Война. Я – у наших друзей в совхозе. У меня не было синих брюк, и мама решила покрасить белые в синий цвет. Тогда все что-нибудь красили, это было практично. Но брюки отчего-то получились не синие, а ярко-голубые. В том совхозе же, куда я приехал, было много гусей… Цвет моих брюк их страшно раздражал. Нетрудно представить себе страдания ребенка, которого беспрестанно и очень больно щиплют гуси.
В детстве нет постоянно ощущаемого счастья. Те заботы, что свойственны этому периоду жизни, запоминаются даже лучше, чем те, что приходятся на последующие годы. Вспоминается не то, как хорошо было на даче с мамой, а потрясения от расставания с ней.
Мне важен сегодняшний день. Жизнь с ее непрекращающимся движением. Я твердо знаю: если ты из этого дня уйдешь в пенсионное состояние, в безделье, то очень быстро рассыплешься. Потеряешь память, живость. Я себе этого позволить не могу. И не хочу. Но это уже другая тема – человек на пенсии.