Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2008
Ничто не может устоять перед временем. Сменяются вывески на улицах, исчезают и появляются магазины, рестораны, кафе и банки. Обновляется мода, и, как следствие, иначе выглядит толпа на улице. Иным становится и лицо города. Но есть места, где время как бы остановилось. Однако в таких застывших местах тоже кипит жизнь. И в какой-то момент она прорывается наружу, меняя облик привычного места. Вот и в Государственном музее изобразительных искусств (ГМИИ) им. А.С. Пушкина закрыли “по техническим причинам” один зал, потом другой, потом еще несколько, и вдруг – в декабре прошлого года представили журналистам, а потом и всем посетителям Новую экспозицию.
Надо сказать, что экспозиция Пушкинского не была уж совсем статичной. Периодически вывешивали новое из запасников, переставляли местами, возвращали после реставрации. Но все эти изменения могли заметить только те, кто ходил в музей регулярно. А таких людей вряд ли наберется много.
Смена экспозиции по большому счету – никакая не сенсация, а закономерный и промежуточный итог развития музея. ГМИИ разросся, получив несколько новых зданий. По словам музейных сотрудников, таким образом реализуется проект “музейного городка”, задуманного основателем ГМИИ Иваном Владимировичем Цветаевым еще в начале прошлого века. Стало больше места, значит, больше экспонатов можно показать посетителям.
Пушкинский музей преображался не один раз. В частности, в 1977-м и в 1996 годах. Оба эти изменения затронули залы античного искусства. В 1977 году в седьмом зале, находящемся на первом этаже, прямо под Белым, была выставлена коллекция античных подлинников: как “заграничных”, привезенных из Италии, Греции, с Кипра и попавших в музей от коллекционеров, так и найденных на территории СССР самим музеем, ведущим археологические раскопки.
В 1996 году античным подлинникам пришлось потесниться. Дело в том, что в этом году была открыта выставка “Сокровища Трои”. Сначала она планировалась на год, но затем стала частью основной экспозиции, занявшей почти весь седьмой зал. Троянское золото – одна из самых интересных и скандальных коллекций Пушкинского. Открытие древней Трои немецким миллионером и авантюристом Генрихом Шлиманом во второй половине XIX века стало величайшим археологическим событием, стоящим в одном ряду с находкой гробницы Тутанхамона Говардом Картером в начале века XX-го. Опущу все душещипательные истории про одержимого идеей Шлимана, который с томиком “Илиады” в руках определял местонахождение города, в то время считавшегося вымышленным, и про его жену Софию, которая, как гласит предание, выносила найденные сокровища с места раскопок, завернув в шаль. Про все это написано множество текстов, в том числе беллетристических. Обратимся к современной истории коллекции. Генрих Шлиман привез сокровища в Германию, где они долгое время хранились в Берлинском музее. Помню, как в детстве я читала программную для всех интересующихся археологией детей книгу К. Керама “Боги, гробницы, ученые” 1953 года издания. Там была фотография диадемы из троянской коллекции и подпись: “Берлинский музей”. На самом деле в 1953 году ни диадемы, ни остального исторически бесценного золота в Берлине уже не было. С 1945 года коллекция считалась потерянной. Она была найдена только в 1992 году – в запасниках Пушкинского музея. Почти пятьдесят лет она хранилась там в строжайшей тайне. После того как коллекция была выставлена, на нее стала претендовать Германия. Сейчас, когда прошло более десяти лет, страсти улеглись. В любом случае вопрос о том, что из перемещенных во время войны ценностей подлежит возврату, а что – нет, находится не в ведении музеев, а в ведении вышестоящих организаций. Стоит добавить, что золотые украшения – наиболее известные троянские находки, однако это далеко не все, что было найдено Генрихом Шлиманом при раскопках. Еще в Берлинском музее экспонаты были разложены по разным ящикам. В Пушкинский музей попал ящик с украшениями, и это во многом случайность. В Эрмитаж, например, попал ящик с керамикой.
Так вот, в 1996 году, когда сокровища Трои заняли почти весь седьмой зал, остальным античным подлинникам пришлось ютиться по углам или отправиться в запасники. Сейчас, когда в музее стало просторнее, они вновь нашли свое место. Сама троянская коллекция переехала из темного седьмого зала, освещающегося искусственным светом, в третий, большие окна которого выходят на солнечную сторону. Это, конечно, правильнее, потому что весь античный период теперь собран в одном крыле, однако в ярком дневном свете троянское золото смотрится не так загадочно. Теперь это не что-то уникальное, выставленное в отдельном, изолированном от других, помещении, подсвеченном специальным образом, а лишь часть экспозиции античных подлинников в одном из проходных залов. Так вернее с точки зрения логики, но своего уникального статуса в музее коллекция лишилась.
В следующем зале разместились античные подлинники, наконец-то извлеченные из запасников. Бронза и керамика из Олимпии, амфоры и глиняные головы богинь с Кипра, чернофигурная и краснофигурная керамика из южной Италии и многое другое. У этой экспозиции есть несколько источников. Во-первых, коллекция Кабинета изящных искусств при Московском университете (как известно, Пушкинский музей возник на основе музея Университета). Во-вторых, предметы из частных собраний, национализированных в 1920-е годы. В-третьих, экспонаты, купленные у коллекционеров, в-четвертых, предметы, отданные в дар музею. В 1979 году бывший посол СССР на Кипре П.К. Ермошин подарил коллекцию ваз и терракот с Кипра, датированных II-I тысячелетиями до н.э. Не так давно, в 2005 году, вдова коллекционера Сергея Караковского передала в дар музею коллекцию своего мужа, состоящую из девяноста пяти предметов: изделия из стекла и металла, ювелирные украшения, предметы вооружения, керамика. В коллекции Караковского находятся римские, иранские, кавказские и другие предметы.
Заканчивается это крыло Главного здания совсем маленьким пятым залом. Но именно в нем находятся экспонаты, найденные в экспедициях самого музея. С 1926 года Пушкинский музей ведет археологические работы в Крыму и на Кавказе. За все это время было множество мест раскопок, сменявших друг друга. Сейчас экспедиции Пушкинского работают в двух городах. Один из них – древняя столица Боспорского царства Пантикапей, находящийся на территории Керчи. Пантикапей – греческая колония на берегу Черного моря – оставался столицей Боспорского царства до 63 года до н.э., когда в Северное Причерноморье пришли римляне. Последний боспорский царь Митридат VI Евпатор, осажденный вражескими войсками, покончил с собой на вершине горы, теперь носящей его имя, и Пантикапей стал римской колонией. По легенде, перед смертью Митридат собрал все свое золото и отлил из него статую не то грифона, не то еще какого-то мифического животного. Эта легенда не находит никакого научного подтверждения, зато будоражит воображение местных жителей. Гора изрыта подкопами кладоискателей, копающих там, где запищит металлодетектор. А пищит он везде, потому что во время Второй мировой войны здесь шли тяжелейшие бои, и гора нашпигована осколками снарядов. В 1945 году, перед тем как открыть первый археологический сезон, гору пришлось разминировать, до сих пор ученые находят здесь следы военного времени.
Под землей, действительно, много ценного, однако ценность эта измеряется не килограммами золота, а исторической значимостью. Например, были найдены остатки святилища Артемиды-Гекаты, проливающие свет на религиозные культы жителей Пантикапея. Интересна и другая находка. В цистерне для хранения воды, высеченной в скале, обнаружили изображение креста, нанесенное по сырой штукатурке. По всей видимости, крест нарисовали рабочие, ремонтировавшие цистерну, и было это не позднее первой четверти II века н.э. Предположительно, во время ремонта рабочие-христиане использовали цистерну в качестве тайной молельни. А это говорит о том, что во II веке в Северном Причерноморье уже было христианство. Правда, как катакомбная религия низших слоев общества. Все эти открытия, конечно, малы, если сравнивать их с находками того же Шлимана. Но для истории важны именно такие маленькие шажки.
За более чем пятидесятилетний период раскопок удалось восстановить портрет Пантикапея. В 2001 году Пушкинский музей устроил выставку “Пантикапей. Археологический портрет исчезнувшего города”, приуроченную к 55-летию Боспорской археологической экспедиции. Выставка умещалась в маленьком зале истории музея рядом с Греческим двориком, но даже там удалось представить разрозненные, найденные в разные годы вещи как цельную композицию, показать чертежи зданий, от которых сейчас остались только фундаменты да кусочки карнизов. К сожалению, в Новой экспозиции портрет Пантикапея практически неразличим. Здесь представлены отдельные вещи, которые делят зал с предметами из других мест. Вот голова богини, предположительно Афины, найденная в центральном здании резиденции Боспорских Спартокидов, вот ионическая капитель из того же дворца. А стела с изображением двух воинов уже из другого места – с Таманского полуострова. Да, вот еще мраморная голова от статуи богини Артемиды из Пантикапея. Точнее, две трети головы (она со сколом). По археологическому преданию, руководитель экспедиции вез ее с раскопок в своем рюкзаке. Было это еще во времена СССР. Сейчас, когда Крым находится на территории Украины, экспонаты в Пушкинский музей больше не поступают. По закону все, что найдено, принадлежит Украине. У Пушкинского музея есть результаты научных исследований, право первой публикации о раскопках. Если знать, то этот кусок статуи становится немного особенным. А если не знать – то просто две трети головы. Если бы хоть чуть-чуть рассказать, чем та или иная находка интересна, то, возможно, посетителей в этих залах было бы больше. С другой стороны, ГМИИ – не краеведческий музей, а музей национального значения, поэтому более интересные и разнообразные античные подлинники из Италии и Греции законно занимают главенствующее место, а крымские находки, пусть и найденные сотрудниками музея, остаются в тени.
Про античный раздел можно рассказывать долго, хотя экспозиция выросла всего на три зала. Следует сказать и об остальных изменениях в Пушкинском. В седьмом зале, где раньше была троянская коллекция, сейчас находится искусство итальянского Возрождения, а также греческие и византийские иконы. Здесь и “Мадонна с младенцем и святыми” Франческо д’Антонио де Анкона, и “Мадонна с младенцем и ангелом” Бьяджо д’Антонио, получившего первые навыки профессии в мастерской Андреа Вероккио. Из греческих и византийских икон – “Собор двенадцати апостолов” (Константинополь, начало XIV века), “Успение Богоматери” (Византия, первая треть XIV века), несколько мозаичных изображений. Католическая и православная церковная живопись того периода объединена в одном зале, что позволяет изучить сходства и различия живописных традиций западного и восточного христианства. Коллекция итальянских мастеров в Пушкинском музее никогда не была особенно богатой, наиболее известных картин у нас нет. Тем не менее живопись итальянского Возрождения, в принципе, прекрасна, и хорошо, что наконец-то представилась пространственная возможность показать ее посетителям.
В залах первого этажа расширилась экспозиция северного Возрождения. Одна из центральных картин здесь – “Бичевание Христа” Иоганна Кербеке. Прекрасны два полотна неизвестного вестфальского мастера “Святая Екатерина” и “Святая Варвара”, созданные около 1470-1480-х годов, и “Грехопадение” Лукаса Кранаха Старшего. Еще один зал занимает живопись Рембрандта и мастеров его школы. Многие из этих картин уже выставлялись, однако теперь им отдан отдельный зал.
На втором этаже – искусство Франции и Италии XVII-XVIII веков. И тут для того, кто захочет написать статью про Новую экспозицию, не являясь при этом сотрудником Пушкинского музея, начинается самое неприятное. Журналисты, бывшие на презентации, писали, что действо очень напоминало игру в “Угадайку”: “А вот этого тут раньше не было, да?” – “Нет, ну что вы, эта картина здесь всегда висела”. – “А вот эту я помню”. – “Странно, мы ее первый раз выставляем”. Мало кто из посетителей досконально знает эту часть экспозиции. Классика XVII-XVIII веков с ее полуобнаженными дамами и розовыми амурами сейчас не в моде. Предпочтение отдается импрессионистам, постимпрессионистам, кубистам. Наверное, это закономерно. То, что в XIX веке считалось образцом для подражания, теперь выглядит сильно устаревшим. Все-таки художники начала XX века сделали свое дело – изменили вкус массы. И вот ходишь по этим залам, смотришь по сторонам и думаешь: “А когда-то здесь “Красные рыбки” Матисса висели”. Но “Красные рыбки” переехали в другое здание… По большому счету, это правильно: в экспозиции выявилось больше логики. Однако чего-то в Главном здании теперь не хватает. В цифрах реорганизация ГМИИ им. А.С. Пушкина выглядит так: всего 453 картины, из которых новых 180. В античных залах 1198 экспонатов, из них 390 новых. Конечно, с точностью сказать, что до этого было представлено в основной экспозиции, что участвовало в выставках, а чего посетители не видели никогда, смогут только хранители коллекций. Посетители Пушкинского музея помнить этого не должны. Ведь даже если какая-то картина пятьдесят лет висела на одном месте, но лично я ее не помню, то для меня это будет такое же открытие, как если бы она действительно всю жизнь пролежала в запасниках.