Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 2, 2008
Улыбаемся и машем
М.Б.
1
В синих похожих джинсах, паясничают, веселые
С горькой усмешкой плетешься медленно позади
Небезболезненно думаешь – они под одеждой голые
Тщательно вспоминаешь все, что знал назубок когда-то
Плечи, лодыжки, спины, трогательные ягодицы
Позы, сигналы, символы зоны, цитаты, даты
Пылятся по полкам памяти – мало ли, пригодится
Внезапно ты понимаешь – все, чем когда-то жил
Белое, розоватое, бежевое, лиловое
Устья, холмы и впадины, сплетение вен и жил
Стало пустою формой, в сущности, безголовою
Женщины безголовые утром встанут, оденутся
Сделают чай, вернутся, лягут назад, защекочатся
Хочется все сначала с каждой из них в отдельности
С двумя идущими рядом чего-то другого хочется
Сравниваешь поневоле – разные, очень разные
Эта – Мадонна Литта, та – Афина Паллада
Ни эта, ни та не главная. Обе они прекрасны
И потому ни ту, ни другую больше назад не надо
2
Можно любить так, как будто он самый главный
Чувствовать, в отличие от других, когда он подавлен и болен
Знать о нем больше, чем остальные
Думающие, что он собою доволен
Что нервы его – стальные
И все ништяк с головой
Даже когда он вообще ничей
Он все равно не свой
Трогать, что он всегда горячей
Стучит и набит травой
Видеть, какой он надежный, внимательный
Знать, что он больше любит отца, но боится матери
Понимать, как он образован, как он во все въезжает
Хочешь яичницу, тосты – он тебе все поджарит
А главный куда прижимистей, неискренней и запойней
Благодари проходного, побольше о нем запомни
Используй все его формулы, присказки и рецепты
По вкусу его и выбору ходи в кино, на концерты
И если он был не андрей, не саша, не леша, не дима –
То имя его, отпечатавшись, останется невредимо
* * *
злой даже когда спит
уронил голову на плечо
лицо сползло
выглядит на все 30
мечтал о бледности
впалых щеках
носил черное
нехудой
пытался скрыть намечающееся
талантливый
рефлексирующий
красивый
гетеросексуальный
когда спал на моей кровати
не был злым
улыбался во сне
теперь и кровати никакой нет
прямоугольник паркета
щели
крошки
осы
битое стекло
дорогой
иди уже
* * *
Хорошие живы, плохих погребли
Находчиво тело, бессмертна душа
И жизнь бестолковая так хороша
Голодные дети целуют телят
Уставшие крылья приятно болят
И птицы ныряют, и рыбы парят
И звезды с небес о тебе говорят
И не было ночи, и день без конца
И дождь на лицо опадает с лица
Рассвет укачает, и ночь вместо дня
И снится, что ты не прокинешь меня
И разум ликует, и сердце поет –
Никто не расколет, никто не сольет!
Кому-то на радость трубят поезда
Никто
Не Прокинет
Меня
Никогда
* * *
Убери меня отсюда, я здесь не помещаюсь
Зачем ты создал меня с такой красивой душою
Такой нелепой, такой никчемно большою?
На каком языке к тебе покаянье быстрей домчится?
Кто ты – тот, кто считает, что жены – кормить, а мужья – учиться?
Или тот, кто не обличает, даже не всех отличает,
А просто гладит головушки, дескать, поплачь, полегчает?
В этом вагоне ни у кого нет сердца
Тут никто не встанет, чтобы дать мне усесться
Им не важно, сколько ты спал, как выжат, кем измочален,
Им не верится в то, что ты беспределен и изначален
Господи, пусть кто-то займет мое место, ладно?
Ведет за меня журнал, алтарь моего таланта,
Любит моих благодетелей, родителей, и детей
Пусть за меня напишет побольше стихов и статей
И с кем чего и надолго ли – пусть он за меня решает,
А я на втором этаже двухэтажной кровати, мне там никто не мешает
Настанет пора отвечать за все – тогда и будите
А сейчас уходите, все уходите!
И нырну в альков
Ни оков,
Ни других языков –
До чего прекрасны шатры твои, Яаков.
* * *
Он позвонит и сбросит.
Ты открываешь дверь.
А он за ней стоит.
Ни в чем не обвинит
И ничего не спросит
Никто и никого.
И проигравших нет.
Все будет как скажу –
На лестничной площадке
Никто и никого
С той стороны замка.
Но он за ней cтоит.
И нет ему пощады.
И виноватых нет.
Сиди и жди звонка.
писáть в столб
по моему балкону
ходят непонятные люди
просто делают свою работу
мешают мне делать свою работу
размазывают цемент похлопывают лопатками
смотрят как я сижу на полу с компьютером
я перед ними переодеваюсь перепереодеваюсь
выпускаю в них через форточку дым из трубы
шлепаю девчонку остервенело срываю с нее одежду
чокаюсь со стеклом уверенная в собственной безнаказанности
могла бы вечность прожить в комнате за которую нечем платить
недоумевая слушать нецензурную брань за стеной в свой адрес
это надо же неужели это все про меня ну я и монстр
йоси хаес исполнитель песен карлибаха
говорит — быть джедаем это не шабат и кашрут
джедаизм говорит was all fucked up
вы ничего в нем не поняли
а нех…й говорю я вам жарить на моей сковородке
я вам назло не трогаю тот рулон в wc
чтобы убедиться что вы его весь изподтерли
кто он такой этот аби ван канабис
разве он подует на мою обожженную руку
разве у него есть деньги на вакуум
или у меня есть деньги на вакуум
или у тех loonies на балконе есть деньги на вакуум
нет сил делать свою работу
а контракт подписан аванс продолбан
специальное предложение:
теперь со вкусом христианских младенцев
для которых мы сделаем всем мультикам мультик
LV, если ты уже смотрел короля-рыбака
пересмотри его заново надо его пересматривать
а эти люди на балконе никогда не узнают
сколько счастья отскочило в щели в этом паркете
мне нравится так жить – я больше этого не повторю
не могу больше носить эту фамилию и видеть это в зеркале
интересно что скажут на это мои балконные когда увидят
то-то они удивятся
сама себе
Я в два – и сразу в инет
Мой день едва начался
А твой уже сходит на нет
Ты с нею рядом уснешь
Как раз к фуршету в О.Г.И.
В груди повернулся нож
Господи помоги
дерни за веревочку, дверь и отвалится
1
Ночь распустилась старыми злыми снами,
Все, что случалось в книжках, случится с нами
В городе, где забывают быстрей и легче.
Голая правда в каждой твоей гримаске,
Все, что поддельно, липово, понарошку,
К полночи станет тыквой. Сквозь щели маски
Жизнь из меня выходит. Подставь ей ножку.
2
Перебираешь явки, станции, адреса
“Все, что случалось в книжках, случится с нами”
– Город, а почему у тебя такие большие глаза?
(Дом за спиною. Ты ничего не теряешь.
Чувствуешь сквозь карман брелок на родном ключе?)
– Это чтоб лучше видеть, как ты ныряешь
В серые воды перрона с сумкою на плече.
Здесь убирают снег, прикрывают следы разрухи,
Улицы радуют глаз позитивным видом
– Город, а почему у тебя такие горячие руки?
– Чтобы покрепче обнять тебя, Мартин Иден.
Здесь собрались, как нарочно, одни человеколюбы,
Все в постоянном движении, не допускает пауз
– Город, а почему у тебя такие жадные губы?
– Разве тебе не нравится, Доктор Фауст?
Homo Reflectus зашит и готов на вынос,
Детство вернулось, не рыпайся, сделай милость!
Ты же хотел, чтоб время остановилось?
Радуйся, деточка, время остановилось!
(Надо спешить, пока не пришли лесорубы!)
Тучи сгустились, тебе не попасть в грозу бы!
Ты далеко пойдешь! Ты будешь счастлив здесь!
Ну же, скорее, сделай полшага!
Есть!!!
– Город, а почему у тебя такие страшные…
3
Может, наездились? Хватит уже экзотик?
“Это пространство лучше, чем время лечит”
Просто попробуй. Это не страшно, котик.
Ты ж не поверил, смышленый, серому волку,
Будто на свете бывают пути короче.
Проще куда уж – с вечера лечь на полку
И “возьми-парень” разбудит к исходу ночи.
В город, который не помнит своих трамваев,
Звездам сосет, ублюдков журит за шалость,
Ты возвратишься. Жаль, но так не бывает,
Чтобы сюда хоть что-то не возвращалось.
Номер столичный вставляй, пополняй кредиты,
Карту на пять не бери, обойдись одною.
Сумку сквозь турникет протолкни сердито.
Город всеядный сладкой течет слюною.
Здравствуй, МОСКВА.
Приятного аппетита :))
печенье
Чужие дети, кофе, поезда –
Никто не поразит меня отныне,
Не исцелит, не бросит никогда
Сейчас добью последнее печенье,
Смахну ладонью крошки со стола,
И так и быть, отчалю по теченью,
Толкнусь ногой – любовь моя прошла
Куда душа летит, раскинув ноги,
Коврами-самолетами звеня,
Через водовороты и пороги –
Беда моя, не отпускай меня!
Весь день бурят, гудит всю ночь убойно,
Уходит рев в гудроновую гать
Душа моя, мне будет очень больно!
Мне надо будет очень помогать!
И если ты назначишь мне леченье,
Лекарства, сбор, согретую кровать,
Придешь, успеешь – вот оно, печенье,
Я ничего не стала добивать
На чистых полках бесконечный фетиш
Не сохранит покоя за стеной.
Душа моя, ты никому не светишь.
Я все. Еще – ты все еще за мной.
Ной
1
Вот стеклянные бусы из чехии, ничего-то за них не дадут
Вот бы позвонить бы родителям, сообщить: “мы богаты!”
Но дудки – сидишь, ковыряешься в баночках, на всех и всеми надут.
Вот бы ни с кем не ссориться, избегая всех видов порчи,
Завести меченосца в баночке, назвать его Georgey-Porgey,
Покупать ему мотыля, или что он там жрет, планктон,
По ночам сочинять воззвания про бассейн “Москва” и Плутон.
Но зелененькая машинка бежит из сада обратно
И половозрелый плутонец со светло-русым хвостом
Притих на заднем сидении, ножки поджав аккуратно,
О чем-то усиленно думает, да в общем и я о том,
Расти из него земленыша, корми ее разным супом,
Вот это и будет счастье, а то под хвост попала вожжа,
Следи за порядком, за каждым нововведенным зубом,
Не стоит ни лишних денег, ни лавров, ни баночки, ни жоржа.
И если урвешь под утро короткий и сладкий сон,
Увидишь, как в летнем воздухе, в тени душноватых крон
Танцует табачный баловень, шелковошерст и рогат,
С эльфийскою акушеркой, размером не больше, чем твой агат.
2
Все какие-то юные, глупые, бритые, без погон,
На всех одухотворенного – ни одного лица
Бутерброд, помидор, консервы, соленый белок яйца.
Вот бы жить вместе с сушкой, чтоб только я и она,
Только чтоб не превращала хату в кучу отбросов,
Чтоб давала закапать в нос, просилась на унитаз, могла засыпать одна,
Чтоб не задавала никому не нужных вопросов
Чтобы в рот не тянула с пола всякую дрянь,
Чтобы не вставала с концами в несусветную рань,
Чтоб не трогала провода, чтоб любила меня одну…
Говорю ну-ну, расстилаюсь и отхожу ко сну.
Я принять твою ласку, душа моя, не смогу,
Я все старше и старше, а ты все злей и моложе,
Мы исчезнем порознь, очнемся рядом в рыжем стогу,
И мы будем равны на этом колючем ложе
И мы будем похожи, как бы наш путь ни лёг
У меня во рту стебелёк, василёк, у тебя на лбу мотылёк
Вот бы свет погас и кругом перестали есть,
Загудела труба, принесла напоследок благую весть,
В темноте буераки-бараки, прямо в хаки уснут дурачки
У соседа в пластмассовой банке
О господи
бурачки
* * *
Накануне ночью ей выпала черная карта
В ее положении Ей время от времени делалось дурновато
Ее обидели бросили Положим, она сама была виновата
У Русалочки был свой голос, но за нею тянулся хвост
Принадлежности к бессмертному роду, чья численность выше звезд
Дюймовочка перебывала в невестах у жабы, жука и крота –
Дальше были всякие фэйри и прочая мелкота
Жаба говорила невесте – ну болото и пусть болото
Принимай меня такого как есть, водохлеба и живоглота
Сколько бы не было минусов у скрещивания с нами,
Есть один очевидный плюс – ты нравишься моей маме
Жук говорил невесте – уродство куда соблазнительней красоты
Я устал от божьих коровок, я всю жизнь искал такую, как ты!
Но посколько у нас тут не богадельня для обиженных природой калек,
Постарайся все же произвести впечатленье на моих друзей и коллег
Крот говорил невесте – приданого нет ну ладно
Не грусти красотка, все будет карамельно и шоколадно
Я хороший и добрый, я беру тебя голу-босу
Только ты зови меня боссом, как ты думаешь, нет, в глаза мне смотри,
как ты думаешь, можно перечить боссу?
Ликовал счастливый Отец – ты правда любишь меня, Гонерилья?
Сторговали ноги русалочке, дюймовочке – крылья
Дюймовочка имя хорошее ничуть не хуже, чем Майя
Русалочка стала облачком так и осталась немая
Утром ложится снег, не поверишь, что к ночи растает
Утром ссадишь кожу, кровит, а за день все зарастает
Она восстановилась воскресла во второй половине мая
Ничего не помня и не понимая
∙