Опубликовано в журнале Октябрь, номер 2, 2008
Не делая прогнозов относительно перспектив стиля и концепции Кинотеатра.doc, мы хотели бы представить читателям данное явление и попросили обрисовать историю проекта, существующего в тесной связи с одноименным фестивалем, проходящим почти неизменно в феврале уже в четвертый раз. Об этом рассказывает программный директор смотра Алёна Солнцева. Кроме того мы предложили представителям защитников (Марина Разбежкина) и критиков (Виктория Белопольская) феномена изложить свои аргументы.
Алёна СОЛНЦЕВА
Погоня за ускользающей реальностью
Алёна Солнцева – кинокритик, культуролог, заведующая отделом культуры газеты “Время новостей”, программный директор фестиваля “действительного” кино “Кинотеатр.doc”.
Фестиваль “Кинотеатр.doc” возник сам по себе. Завелся, как плесень в сыре, как мыши в доме… Потому что и был поначалу простой, самоорганизующейся формой жизни, не имеющей селекционеров, заранее существующего плана, обдуманной стратегии. Фестиваль “Новая драма”, который сам являлся дочерней почкой театрального смотра “Золотая маска”, в 2004 году проходил в Петербурге, и на нем показали небольшую программу документальных фильмов. Началось бурное обсуждение, дебаты, споры. Ленты для показа отобрал молодой кинорежиссер Борис Хлебников, автор на тот момент одного фильма – “Коктебель” и как раз снимавший свою вторую картину “Свободное плавание” по сценарию Александра Родионова. Драматург Родионов, один из активистов “Новой драмы”, работал с Театром.doc, где собрались люди, использующие технику verbatim. С этим латинским термином, означающим “дословно”, внедренным в российское сознание доброхотами из английского театра “Роял Корт”, пришел особый метод работы, при котором спектакль ставится по записанным на диктофон монологам реальных людей.
Так все и соединилось: Родионов с Хлебниковым, документальное кино с техникой verbatim, а драматурги и руководители Театра.doc Елена Гремина и Михаил Угаров с Михаилом Синевым и Виктором Федосеевым, администраторами “Золотой маски”, уже созревшими для собственного проекта. И все вместе решили проводить в Москве маленький фестиваль кино, которое окажется близким их театральным поискам. Потому что убедились, что такое кино – есть.
А оно действительно было. Понятно, что до Кинотеатра.doc существовали отличные документальные фильмы, снятые Виктором Косаковским, Сергеем Лозницей, Сергеем Дворцевым, Виталием Манским, Павлом Медведевым, Алексеем Погребным etc. Но они и так уже были известны, их показывали (хотя и мало) по телевидению, их награждали на крупных международных фестивалях, о них писали в прессе… Не то чтобы очень широко, но все-таки достаточно, чтобы не нуждаться в маленьком подвале в центре Москвы, где с трудом помещается шестьдесят человек. Однако рядом с ними в глубокой тени прятались другие люди и фильмы. Их знали куда меньше, и дорога на большой экран, казалось, для них закрыта. Уже были сняты: “Трансформатор” и “Мирная жизнь” Павла Костомарова и Антуана Каттина, “Чистый четверг” и “Мамочки” Александра Расторгуева, “Мой дом” и “Глеб” Андрея Зайцева, “Сука” Игоря Волошина… И это были не совсем обычные документальные картины, потому что в них присутствовало не так много мастерства и искусства, но зато невероятно сильно пахло повседневной, не слишком благоухающей, а попросту сказать, вонючей жизнью.
Можно считать, что знаменем нового направления стал “Трансформатор”. Этот короткий фильм смонтирован из одного интервью некоего шофера Валерки, который вез из Москвы в Питер огромный трансформатор, но по дороге случайно его выронил. Сколько-то там тонн ценнейшего металла осталось валяться в овраге рядом с небольшим поселком, и хозяева трансформатора заставили Валерку это дело сторожить. Так прошло пять месяцев… За трансформатором никто не приезжал. Валерка тихо спивался, когда в поселке появились два парня с видеокамерой и попросили его рассказать им всю историю. Валерка честно рассказал, а поскольку он оказался колоритным и непосредственным рассказчиком, то его монолог, сопровожденный немногословными титрами-комментариями, вызывал у зрителей сначала гомерический хохот, а потом невероятную грусть. Россия, такая, какая она есть, со всеми ее парадоксами, вставала за этим алкашом, не умеющим сказать ни одной фразы без ставшего обычной рутиной мата, с его полупогасшим сознанием, абсолютным терпением, простодушием и откровенностью, пофигизмом и своеобразным чувством справедливости. Невероятным трюком воспринимался и внезапно оживший сосед-собутыльник, во время всего монолога покорно и безмолвно просидевший на заднем плане, но в тот момент, когда Валерка замешкался с очередной порцией водки в руке, не выдерживающий и поощряющий друга своим: “Да ты выпей! Чего держишь?” В общем, в фильме не происходило ничего особенного, никакого действия – камера была почти неподвижна, зато натура столь щедро проливала перед ней свои богатства, что кощунством казалось любое вмешательство. Помню, как поэт Лев Рубинштейн после просмотра фильма с сожалением отметил, что финал, в котором трансформатор поднимали под веселую музыку Хоронько-оркестра, показался ему явно лишним, выбивающимся из общего минималистского стиля.
Такой близости к натуре на экране еще не видели, многих она настолько шокировала, что вызвала несоразмерный себе гнев и раздражение. Легкая, портативная, не требующая для обслуживания больших киногрупп видеокамера доставляла зрителей туда, куда обычно они не проникали: в солдатскую бельевую, в землянку на чеченской войне, в коровник развалившегося совхоза, на задворки московского магазина.
Надо отметить, что полноценно натуральная, без купюр речь героев данных лент воспринималась едва ли не главным их отличием от тех, что называли тогда гордостью отечественной документалистики. Хотя на самом деле это не так. Отличие было глубже, значительней. И именно оно определило способ отбора фильмов на Кинотеатр.doc.
Первый фестиваль, прошедший в 2005 году, собрал все, что можно было найти по сусекам, среди знакомых и незнакомых. Лент было просмотрено невероятно много да и отобрано немало. Попадались самые разные по уровню, по тематике, по технике картины: от замечательных до самых простодушных. Тогда было сформулировано главное кредо: жизнь такая, какая она есть, без прикрас и концепций, интересует фестиваль больше, чем авторское видение. Факт, реальность, живое слово, естественная речь, не структурированная специальным образом жизнедеятельность – вот что ценилось в первую очередь. Хотелось подглядывать за нетронутой натурой, запечатлеть ее как можно более спонтанно, не испортив вмешательством. И от игрового кино, которое тоже демонстрировалось на смотре, хотелось того же: желательно, чтобы актеров нельзя было отличить от героев документального кино, чтобы монтаж, строение кадра были как можно более естественными… Что-то вроде манифеста “Догмы”, пристегнутого к нашей, российской, реальности.
Что получилось? Неожиданный интерес публики, полные залы, очереди, споры, комментарии. Казалось, открыт целый мир, существующий рядом, но не замечаемый. Да, все эти бомжи, крестьяне, алкаши, старики и старухи, бездомные дети, неблагополучные семьи, маргиналы, нелегалы – они всегда были рядом. Но их не было на экране, их не показывали по телевидению (или представляли только в “антигламурных” ужастиках криминальных хроник), а теперь они стали главными героями, персонажами разных историй – любовных, семейных, печальных, странных.
Конечно, во многом то была реакция на глянцевость современной публици-стики, требующей развлечений, желтизны и при этом раздражающе форматной, однотипной, тупой. В фильмах, показанных Кинотеатром.doc, люди могли долго молчать, ничего не делать, монотонно рассказывать о своей жизни, ругаться друг с другом, драться, но они были настоящие. Такие картины восполняли дефицит правды, ими заедали оскомину от телевизионных упаковок, от голливудской сладости… Кроме того они, как ни странно, почти всегда были социально активны, заряжены энергией протеста.
Второй год фестиваля ознаменовался открытием новых имен. “Старые” авторы быстро оказались призваны большим кинематографом, в котором сражались за свои идеи с успехом, а то и без оного. Но появились новые. Валерия Гай Германика, которой удалось своим первым же фильмом “Девочки”, рассказывающим о летних каникулах трех подростков из спального московского района, обратить на себя внимание всего кинематографического сообщества (картину свозили в Канн, наградили на “Кинотавре”). Александр Малинин, снявший пронзительную семейную сагу о том, что любовь расцветает даже на самых неказистых задворках человеческого общежития, – “И с детьми – шестеро”.
Прошло совсем немного времени, и молва разлетелась столь широко, что теперь ни один фестиваль, ни одна премия не обходятся без представителей этого, еще так недавно глубоко маргинального направления. Как многое другое в нынешнее медийное время, условно названное “действительным” кино, не будучи еще как следует понято и осмыслено, уже стало модным… Штамп оказался сформирован быстрее, чем осознаны возможности и изучены приемы. Трудно быть молодым в такое время, когда молодость, свежесть и непосредственность – товар привлекательный и хорошо продающийся, но одноразовый.
Случилось самое страшное. Фильмы, которые раньше трудно было представить где-либо, кроме подвала на Трехпрудном, идут на больших фестивальных экранах, их возят в Канн, их награждают на Кинотавре, на Киношоке, в Выборге… Они превратились в официально признанный андеграунд, этакую кисленькую приправу к пресноватому главному блюду. Очень сложно оставаться в поиске именно тогда, когда твой еще не до конца оформившийся стиль объявляется брендом.
Проект “Кинотеатр.doc” из собирательного фокуса постепенно становится продюсерским центром. Под его грифом выходят диски с фильмами, которые обещают зрителю встречу с диковатой, но такой притягивающей реальностью. Сама деятельность Кинотеатра.doc способствует появлению новых картин, все пристальнее вглядывающихся в окружающий мир, но ищущих и свое к нему отношение.
Наталья Мещанинова в ленте “Гербарий” рассказывает про обитателей провинциального интерната для престарелых и инвалидов, где проходит конкурс красоты: женщины готовятся к выступлению, разучивают песни, примеряют наряды, а еще вспоминают свою жизнь, выясняют отношения. Действительно, гербарий – засушенные цветы, следы былого. Героини не вполне адекватны, но это почти не заметно, автор фильма старается показать нам их жизнь как вполне нормальную, обыкновенную. И только намекнуть на повседневность такого кошмара, тенью ложащегося на праздничное мероприятие. Фильм реальную жизнь замечает, но смягчает ее суровые черты, укрывая их вполне законным поэтическим флером…
В игровой картине “Москва” Бакура Бакурадзе и Дмитрия Мамулия написанные авторами роли исполняют сами герои, те, про кого фильм и снят, – киргизы-гастарбайтеры, живущие в столице. Долгие пустые минуты полупраздной жизни, выбитой из своей колеи. Тяжелая работа за малые деньги. Быт, не вполне понятный постороннему, но довольно устойчивый, поскольку клановость и патриархальность – единственная надежда чужих на столичном празднике жизни.
Коллега Александра Расторгуева из Ростова-на Дону Георгий Ермоленко в фильме, названном почему-то по латыни SEDOY, демонстрирует доступную только маленькой цифровой камере откровенность героев, находящихся уже за гранью реальности, там, где в пьяном мозгу не держится ни одна эмоция, кроме агрессии. Но лента привлекает не этим, а финальной сценой, в которой одуревшая от драк и обид пьяная баба вдруг видит себя в окошке той самой портативной камеры – и изображение мгновенно возвращает ее в мир человеческих ценно-стей. Трезвит и проясняет. И мы встречаем осмысленный и ироничный взгляд человека, способного еще оценить себя со стороны. Чистый катарсис.
Больше всего споров вызвал фильм “Бес” Александра Малинина. Главный герой фильма, бывший зэк, впервые предстает перед зрителями в момент тщательного приготовления к убийству собаки. Он точит нож, связывает жертву – милую, доверчивую Жучку… Камера отключается в самый последний момент: ничего ужасного еще не произошло, мы только догадываемся, что именно он собирался сделать с собакой, но с этого момента мы наблюдаем за героем с ужасом, он кажется нам страшным и жестоким, то есть именно таким, каким его воспринимают окружающие. Этот человек отсидел, и хотя сейчас он режет по дереву, нянчит детей, лечится собачьим жиром от туберкулеза (чем и объясняется убийство собаки), но все чувствуют: он опасен. Скудоумный сосед просит его убить отца, тирана и алкаша, уверенный, что обратился по адресу. А камера меж тем фиксирует наш взгляд на чудесных подробностях: кожа ребенка, солнечный свет, нежные прикосновения… Живая жизнь, дарованная всем без исключения, вне моральных оценок и предубеждений, доступная в любом состоянии… Автор не заставляет нас сочувствовать героям, как не требует их осуждения. Этот мир – он нам и чужд, и понятен одновременно, и в данной сложной игре с конвенциями – особенность “Беса”.
В нынешнем году Кинотеатр.doc проходит всего в четвертый раз. Наверняка после него в кинематографический обиход войдут еще несколько новых имен. Действительность же все равно ускользает, за ней неизменно приходиться гнаться, и указанное направление поиска не гарантирует удачу.