Опубликовано в журнале Октябрь, номер 2, 2008
В конце прошлого года в Большом зале консерватории в Москве и в Большом зале филармонии в Санкт-Петербурге прошли фортепианные вечера Андраша Шиффа, одного из самых уважаемых пианистов современности.
Россию Шифф уже посещал: в 1974 году пианист приехал в Москву из родного Будапешта попытать силы в конкурсе имени П.И. Чайковского. Тогда 21-летний Андраш Шифф занял всего лишь четвертое место. Фаворитом конкурса стал 18-летний Андрей Гаврилов. Сейчас Гаврилов числится среди самых богатых музыкантов мира, живет в старинном замке, эпатирует публику своим чересчур “продвинутым” внешним видом и низвергает авторитеты.
Жизнь Шиффа тоже с тех пор сильно изменилась: он переехал в Лондон, получил английское гражданство, стал еще большим консерватором. И теперь пианист номер один – именно он.
Андраш Шифф стал лауреатом еще нескольких престижных состязаний, в том числе конкурса имени Ференца Листа, завоевал признание публики и критики. Так, его записи были дважды удостоены премии “Грэмми”: в номинации “Лучший солист в классическом жанре” за исполнение Английских сюит И.С.Баха и “Лучшую вокальную запись” за диск “Лебединая песня” Франца Шуберта, над которым пианист работал вместе с тенором Петером Шрайером.
Андраш Шифф выступает с ведущими оркестрами и дирижерами, среди его партнеров по камерному музицированию – Гидон Кремер, Дитрих Фишер-Дискау, Хайнц Холлигер, Петер Шрайер, Роберт Холл, Петер Серкин, Чечилия Бартоли. Однако со временем Шифф остановился на сольных фортепианных программах, изредка, впрочем, перемежает их с выступлениями, где участвует и как пианист, и как дирижер. В 1999 году музыкант даже обзавелся собственным камерным оркестром Capella Andrea Barca, который был создан прагматиком Шиффом специально для исполнения цикла всех моцартовских концертов.
Программы любых его выступлений без исключения всегда обозначены заранее. Оно и понятно: Шифф консервативен во всем. Слушателей в разных частях света уже давно удивляет не только виртуозность музыканта, но и излишняя склонность к порядку, которая, однако, никогда не перерастает в предсказуемость, а неизменно остается где-то между чопорностью и щепетильностью.
Андраш Шифф считается одним из лучших интерпретаторов Бетховена. Причем его интерпретации отличаются камерностью и даже некоторой энциклопедичностью. В 2004 году, когда пианист решил сыграть все 32 сонаты Бетховена, он не изменил себе и выстроил их в один стройный ряд: исполнял произведения в хронологическом порядке их создания.
Помимо Бетховена в репертуаре музыканта часто мелькают Бах, Гайдн, Моцарт, Шуберт, Шуман, Шопен, Барток, Дебюсси, Равель. Однако сразу было понятно, что Шифф не позволит себе эдакую авангардную выходку – не сыграть Бетховена по приезде в Россию. Так оно и вышло: Двадцать восьмая и Двадцать первая сонаты Бетховена были исполнены и в Санкт-Петербурге, и в Москве.
Надо сказать, что Шифф привык объезжать чужие монастыри со своим уставом: известен случай, когда он прервал выступление, сославшись на постоянно раздающиеся в зрительном зале звонки мобильных телефонов. Эта история, имеющая налет скандальности, вмиг сделала музыканта массово известным и в то же время заставила его уважать: подобные сила и непреклонность характера впечатлят многих. Однажды знаменитый венгр и вовсе отказался выступать. Пианист отклонил предложение дать концерт в австрийском посольстве в Вашингтоне. На сей раз причиной стали сугубо политические мотивы: оказалось, что Андраш Шифф категорически не согласен с тем фактом, что в состав правительства Австрии входит профашистская Партия свободы Йорга Хайдера.
К счастью, никакая политическая составляющая не стала помехой для приезда великого музыканта в Россию. Однако некоторые условия он все же выдвинул: на московском концерте пианист запретил фото- и видеосъемку. Что поспособствовало созданию в зале камерной, очень деликатной обстановки, и даже телефоны у слушателей звонили крайне редко, а аплодисменты между произведениями были, как никогда, аккуратны и негромки.
Мир Андраша Шиффа рационален и в то же время чрезвычайно разнообразен и субъективен. Начиная выступление, пианист долго всматривается в клавиши – создается впечатление, что он либо досочинит что-то уже придуманное, либо придумает что-то радикально новое. И даже если ты несколько десятков раз слушал данную композицию и знаешь, что она должна звучать именно так, как Шифф ее играет, пианист всегда в твоем воображении будет ассоциироваться с кудесником. Который умеет оживлять клавиши и заставляет их звучать по-своему. Произведение исполнено, и вот опять долгая пауза – Андраш Шифф словно любуется своей работой, примеряя, как будет играть эту композицию в следующий раз.
Шумана и Бетховена Шифф играл чередуя: то один, то другой. Причем в пределах творчества каждого композитора была соблюдена строгая хронологическая последовательность: цикл “Бабочки”, написанный Шуманом в 1829-1831 годах, исполнялся перед фантазией до мажор того же композитора, датированной 1836-1838 годами.
Публика на концерте пребывала в восторге. На мой взгляд, столь теплое отношение к Андрашу Шиффу обусловлено двумя причинами. Во-первых, не так часто среди классических музыкантов встречаются исполнители с такой четкой позицией, от которой они не отступают на протяжении многих лет. Во-вторых, приятие обуславливается и интересом российской аудитории ко всему оппозиционному. Ни для кого не секрет, что манера игры Шиффа всегда была не по вкусу отечественным экспертам, именно потому венгерский музыкант был впервые приглашен в Россию лишь в этом году, спустя тридцать три года. Сидя в Большом зале московской Консерватории, я несколько раз невольно чувствовала себя посетительницей андеграудного концерта, запрещенного и чрезвычайно засекреченного.
Единственным исключением во всей выверенной программе стал последний бис принципиального Шиффа – “Венгерская мелодия” Шуберта. Такое отступление от собственной системы стало настоящим откровением своенравного Шиффа: оказалось, что выходить за рамки он умеет так же хорошо, как и держаться в их пределах. Публику элегантная выходка обрадовала и даже чуть растрогала. С недоумением поворачиваясь по сторонам, слушатели молча спрашивали друг друга: “И это все ради нас?” Не ожидали российские любители музыки столь широкого жеста от венгерского консерватора.
Однако во время исполнения произведения Шуберта стало понятно: никакого эксперимента тут, в общем-то, и нет, Шуберт прекрасно вписался в схему “Шуман–Бетховен–Шуман–Бетховен”. Андраш Шифф в который раз настоял на своем, а потом мастерски заставил поверить в собственную правоту.