Опубликовано в журнале Октябрь, номер 12, 2008
Долгое время краски и только краски были самой технологичной составляющей в создании предметов искусства.
Однако промышленная революция резко все изменила.
Искусство, осмысливая новую реальность, стало заинтересованно наблюдать за общественным движением, а следовательно, и за наукой. Фундаментальной или прикладной, неважно.
В список современного творца вполне могут войти и краски из аэрозольного баллончика, и принтер, и труды знакомого ученого.
Почему получилось так, что технологии стали вдохновлять художников? Отчего представители искусства обратились к плодам инженерной мысли и достоверным фактам?
Летом этого года в ГМИИ им. А.С. Пушкина и LABORATORIA Art&Science Space прошли выставки, на мой взгляд, эти вопросы иллюстрирующие.
Экспозиция “Футуризм – радикальная революция. Италия – Россия. К 100-летию художественного движения” отдает дань окончательно сформированному и признанному стилю. Выставка “Laboratoria. Опыт 1” презентует только нарождающееся – с неясной судьбой – течение Science-ART, осмысленное художниками, объединенными проектом LABORATORIA. Разделенные столетием, оба течения тем не менее похожи.
19 декабря 2007 года группа молодых художников и ученых собралась в лаборатории материаловедения и металлургии в МИСИСе. В результате сотрудничества науки и искусства родилась выставка “пограничных” арт-объектов. Авторы и организаторы проекта LABORATORIA вознамерились раскрыть потенциал научно-художественных связей, исследовать и найти признаки и симптомы “неомодернистской” ситуации.
20 февраля 1909 года в газете “Фигаро” появилась статья Филиппо Томазо Маринетти “Манифест футуризма”. Для нуждавшейся в активной индустриализации Италии начала XX века призывы обновить искусство с помощью передовых технологий были в целом актуальны. Общее направление человеческой истории породило футуризм – дерзкое и агрессивное художественное направление, воспевавшее прогресс, динамизм и новаторство. В ГМИИ были представлены две школы “искусства будущего” – итальянская и русская (советская), – сформировавшиеся по своим неповторимым канонам.
Итальянский художник-футурист стремился показать динамику. Как следствие, получались картины с размноженными силуэтами фигуры, которая по замыслу автора изображалась движущейся. Таковы полотна: “Вираж над Арена ди Верона” Ренато ди Босо, “Силовые линии молнии” Луиджи Руссоло и скульптура шагающего человека “Уникальные формы непрерывности в пространстве” Умберто Боччони. В основном творения футуристов являли смутное ощущение прогресса, неясные предчувствия использования плодов науки в творчестве. Экспозиция итальянцев на девяносто процентов состояла из картин, написанных маслом. Правда, с необычными декораторскими решениями. Например, рамку полотна Джакомо Балла “Стрелы жизни” украсили выпуклые буквы. И только в одном произведении как-то была задействована инженерная мысль. “Шумоинтонаторы” Луиджи Руссоло представляют собой уникальный звуковой инструмент, воспроизводящий городские шумы. Правда, оценить их звучание не вышло. Лаконичная табличка “Руками не трогать” не позволила.
Русский футуризм в сравнении с итальянским получился более человечным и менее техничным. И даже более выразительным. Особенно если говорить о Михаиле Матюшине, Михаиле Ларионове, Наталье Гончаровой и Александре Родченко.
Тем не менее обе национальные формы “искусства будущего” концентрировали предчувствие безумия XX века с его мировыми войнами и обесцениванием человеческой жизни. Стоит вспомнить, что именно итальянский футуризм был официальной эстетической линией фашистского режима Муссолини. Русский футуризм органично вписался в эпоху разложения Российской империи, будетляне творили и в Гражданскую войну, и во время продразверсток и процесса коллективизации – локальных трагедий российского государства.
Перспективы века техники вдохновляли художников нового направления и заставляли их искать яркие средства выразительности. Буйство XX века сквозило и в красках, и в линиях, и в манифестах, и в самих футуристах – предвестниках страшного будущего.
Совсем иная атмосфера пропитывала здание в переулке Обуха. Взгляд в будущее у художников, сотрудничающих с проектом LABORATORIA, спокойнее и основательнее. Разъяснения ученых, трезво воспринимающих перспективы новых открытий, сделали свое дело. В распоряжении художников сегодня оказываются и медиа-возможности, и технологичные наработки. Все эти инсталляции, панно, конструкторские проекты сопровождались подробным описанием. Что выгодно отличает эту экспозицию от выставки футуристов – там посетитель сам должен был догадываться о философии отдельно созданного произведения.
Впрочем, не всегда пояснения самого автора оказывались понятными и бесспорными. К примеру, инсталляция Дианы Мачулиной “Вечная жизнь” внимательному зрителю после десяти минут размышлений кажется нелогичной. Громадная пила пилит темно-серый череп, сжатый в оловянных тисках. По замыслу автора, металл пилы должен стачиваться о поверхность человеческой кости, покрытой алмазной пылью. “Череп в алмазах, – продолжает аннотация, – не апогей бессмысленной роскоши (как у Хёрста), а реальная возможность сделать тело неуязвимым”. Однако череп с алмазным напылением почему-то все-таки изрядно пострадал от пилы, а кроме того идея покрывать защитой кости живого человека практически трудно выполнима, следовательно, фантасмагорична. Потому что содрать мясо, сделать алмазное напыление и после опять нарастить мясо невозможно. Тем более если вдуматься, крепкие кости – еще не шаг в бессмертие, а лишь хорошее подспорье сноубордисту. Хотя тема долгой борьбы человека с небытием, его стремление непременно выжить искупает не слишком убедительное решение, предложенное художником.
В сопоставлении футуристов и Laboraнтов, на взгляд современного зрителя, выигрывает последнее художественное сообщество. Оно кажется более гуманным. В начале XX века поэтизировалась война как очищающая сила, а в XXI веке говорят о необходимости использования новых наноматериалов в мирных целях (конечно же, для блага человечества).
LABORATORIA выражает другую направляющую – стремление искусства в этом разбухающем от количества информации мире хотя бы не помочь, но посочувствовать человеку. Такова видеоинсталляция Хаима Сокола “Не понимаю”, где человек с недоуменным лицом читает тексты В. Тупицына “Тело-без-имени: герой своего времени или своего пространства. Другое искусство” и А.И. Белогорохова “Колебательные процессы в нанокристаллах Cds, CdSe, ZnSe. Установление корреляции между геометрической формой и геометрическими свойствами”. Думается, ожидаемого впечатления художник достиг: слушая этих тихо бубнящих друг напротив друга видеоблизнецов, зритель ощущает себя невозможно потерянным и отставшим от того, чем наполнен сегодняшний мир. Действительно, данная инсталляция отражает процесс углубления спецификации каждой отрасли, в том числе науки и искусства. В каждой области знания вырабатывается особый язык, понятный только “посвященным”. Остальные, не понимая этого языка, вынуждены принимать на веру картину мира, созданную (создаваемую) той или иной областью знания. В “Не понимаю” – отражение современной художественной ситуации и выражение сочувствия потерянному в заклинаниях науки и искусства человеку.
По сравнению с началом XX века век XXI демонстрирует явную осознанность в понимании информации, ее систематизации и классификации.
Хаим Сокол же представил работу “Картезианский портрет (Anamnesis)”, выполненную методом гиперреализма. На плоской поверхности метр в ширину и три в длину с помощью кружков создано изображение человека как совокупности цветов, каждый из которых соответствует определенному веществу. Налицо нарочитая научность работы. Возникает впечатление, будто перед зрителем – сочетание химических веществ, находящихся в почве и вместе с тем присутствующих в организме человека. Тем не менее как учебная схема или модное панно в интерьере эта работа будет смотреться вполне достойно.
Складывается ощущение, что проект LABORATORIA более разумен, даже рационалистичен по сравнению с бешеным футуризмом. Современное течение пытается сблизить достаточно удаленные друг от друга искусство и науку, его цель – попытка строительства моста между ними. Такое сотрудничество может вполне успешно применяться и для педагогических целей, и для развития более осознанного подхода в получении знаний. А художники-Laboraнты помогают человеку осознать современный, все более и более усложняющийся мир. Что так актуально в любое время.
∙