Опубликовано в журнале Октябрь, номер 12, 2008
Прогнозами относительно будущего семьи делится демограф, кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник Центра по изучению проблем народонаселения при экономическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова Владимир Архангельский.
– В обществе все настойчивее высказывается мысль, будто семья исчезает, тем более как институт. Вас современное положение семьи откровенно пугает?
– Оценивая то или иное событие, мы должны понимать, из каких критериев исходим. В кругу ученых, занимающихся проблемами семьи, бытует точка зрения, что ничего страшного с семьей не происходит, а та трансформация, которую мы наблюдаем, не так уж и плоха. Поскольку личность становится свободной, у нее появляется возможность выбора. Да кроме того сами по себе изменения неизбежны. Иные демографы, в том числе и я, указывают на то, что семья находится в кризисе. При этом они оценивают влияние метаморфоз, происходящих с семьей, на демографическую динамику, ведь та же трансформация приводит к все более массовому распространению уже даже не просто малодетности (1-2 детей), а однодетности и к тому, что рождение единственного ребенка откладывается, как следствие, неизбежно сокращается численность населения. Есть люди, которых это не пугает, поскольку человеческие общности возникают и пропадают. Когда-нибудь пропадет и наша. Но скажите: неужели мы готовы смириться с тем, что через триста-четыреста лет (хотя при нынешних демографических тенденциях, я думаю, население России будет сокращаться быстрее) исчезнет и наша общность? Дело не в сроках, это неотвратимо. Если же подобная перспектива нас беспокоит, то мы должны понимать, что к депопуляции ведет именно такое развитие семьи как социального института, какое мы имеем сегодня.
И даже спасительный выход – миграция, позволяющая решить проблемы с трудовыми ресурсами и с населением, – на деле получается не таким уж спасительным. Проблемы демографической динамики не решаются за счет миграции, потому что в таком случае нас перестает волновать вопрос рождаемости и смертности, крайне высокой в России. Иной раз говорят: завезем людей. Можно подумать, к нам тут очередь… Хотя если очередь и есть, то не тех, кого бы мы хотели видеть. Мы собираемся завозить тех, кто нам желателен. Как мы будем это осуществлять, пока не очень понятно, но термин “завезем” обладает успокаивающим, расслабляющим действием. А ведь на то, что в итоге мы получаем другую страну (иного национального состава) и, возможно, даже с другим названием или несколько стран на территории нынешней России, мало кто обращает внимание. Однако до исчезновения государства мы еще столкнемся с межнациональными конфликтами. Прежде чем научимся толерантности, необходимой как с принимающей, так и с приезжающей сторон, случится немало неприятного и хлопотного. Тому подтверждение – опыт западных стран, в первую очередь опыт Франции, которая, подозреваю, толерантнее России и тем не менее имеет серьезные проблемы. Так от трансформации семьи мы доходим до возможного варианта прихода к власти фашистского режима. Разумеется, это не обязательный сценарий, но достаточно вероятный, и мы должны его предусмотреть.
– Какие изменения в семье вам очевидны сейчас?
– Патриархальная семья – для нас уже сравнительно далекое прошлое. Хотя еще в конце 20-х годов на большей части территории России существовала семья, которую можно было с определенной долей условности назвать патриархальной, где главой был отец. Кажется, что мужчины поддерживают патриархальную семью, потому что стремятся к неограниченной власти. Однако забывается, что мужчина при этом обязан был обеспечивать семью, не полагаясь на доход жены, чем отличается нынешняя двухкарьерная семья, где работают оба супруга. Мужчина должен был содержать детей и заниматься их воспитанием, он нес ответственность за семью перед обществом. Так что у патриархальной семьи были и существенные плюсы. Я не говорю уже о плюсах демографических: союз был многодетным, даже в условиях высокой смертности (до восемнадцати-двадцати лет доживала половина тех, которые рождались). Для воспроизводства населения детей хватало с лихвой. И, думаю, мы должны быть благодарны предкам за это, иначе нас бы не было.
Сегодня многодетные семьи не могут получить более или менее широкое распространение. К сожалению, поскольку они способны были бы хоть как-то поправить демографическую динамику. Думаю, в любом случае как массовое явление многодетная семья уже не появится. А вот семья с тремя-четырьмя детьми, в принципе, как массовое явление появиться может. Если же не возникнет, то даже при большинстве двухдетных семей мы исчезнем, только несколько медленнее.
Роль детей в семье изменилась: они перестали быть незаменимыми помощниками (вместе с тем ослабело и значение религиозного фактора). С развитием системы пенсионного обеспечения (что, конечно, хорошо) дети как опора в старости перестают быть нужными. Тем более родители, понимая, как видоизменилась семья и как трансформировались отношения родителей и детей, больше не рассчитывают на поддержку даже нескольких детей. Потому что, кроме отношения к детям, изменилось отношение и к пожилым. Такая метаморфоза в очередной раз подтверждает смену типа семьи в нашем обществе. Особенно очевидно это становится при сопоставлении с северокавказскими республиками, также переживающими спад рождаемости, но демонстрирующими при этом высокую ценность детей и уважительно-бережное отношение к пожилым. Там нет никаких детских домов, поскольку не бывает брошенных детей (их обязательно кто-нибудь берет на воспитание), и никаких домов престарелых, поскольку ни совесть, ни общество не позволят людям оставить родителей без помощи.
В сегодняшней российской семье изменились и отношения между супругами. Если в патриархальной семье распределение ролей мужа и жены было достаточно жестким, то теперь зачастую обязанности перемешиваются. Впрочем, элементы патриархальности по крайней мере в сознании остаются, но прежде всего во взаимных ожиданиях супругов. Когда эти ожидания не оправдываются – что случается часто, – союз распадается.
Типы семьи множатся, появляются новые разновидности. Все ли из них можно назвать семьями? Вопрос спорный и сложный. Если мы строго статистически подходим к определению, то можем смело любые варианты именовать семьями, поскольку все они укладываются в характеристику понятия: это совокупность лиц, совместно проживающих, имеющих общий бюджет и соединенных родством или свойствόм. Если же мы говорим о семье как о социальном институте, то основные его функции – рождение и воспитание детей – выполняются не всегда. Я сомневаюсь в том, что бездетный союз можно назвать семьей. Это скорее супружеская пара или брак. И ничего обидного в таких формулировках нет. Они представляют иные явления, и мы всего лишь разграничиваем понятия.
Кстати, о путанице понятий. Отчего произошло так, что союз сожительствующих людей стали называть “гражданским браком”, не знаю. Однако это распространенное выражение не соответствует феномену. Гражданским является брак, зарегистрированный в загсе. И что интересно, государство признает именно такую форму семьи, поскольку она прошла регистрацию в госучреждении. Традиционный же церковный брак, оформленный только по церковному обычаю, без регистрации в гражданских государственных органах, законодательно быть признан не может. Впрочем, подлинных церковных браков в России немного, если вообще таковые существуют. Хотя те, кто расписался в загсе, а после обвенчался, считают свой союз церковным. Тем не менее он самый обычный, гражданский. Что вовсе не умаляет церковного влияния и положительных отличительных черт такой семьи.
Сейчас все чаще родители откладывают рождение ребенка, что связано в том числе и с отсрочкой регистрации брака. И вот часть специалистов говорит, что это хорошо, поскольку в таком случае очевиден более осознанный подход к детям: вставшие на ноги родители в состоянии обеспечить детей… Соглашусь. Однако зачастую отсрочка переходит в неспособность иметь детей. Возраст и аборты, которых у нас все еще очень много, отрицательно сказываются на репродуктивном здоровье. А кроме того, не стоит сбрасывать со счетов силу привычки. Супруги привыкают жить без детей, и появление ребенка изменит сложившийся уклад. Так что они, конечно, осознанно подойдут к вопросу, иметь или не иметь ребенка, но, вероятнее, откажутся от рождения нескольких детей.
Я, разумеется, рассуждаю как демограф. И с такой точки зрения подобные явления оцениваю негативно. Но если люди в бездетных союзах счастливы – это можно только приветствовать. Лишь бы формы брака, ведущие к исчезновению общества, не пропагандировались – вольно или невольно. Ведь образ, который рекламируется, всегда более привлекателен. А поскольку образ традиционной семьи не пропагандируется, то условия оказываются неравными.
– Почему с развитием, предполагающим совершенствование, общество так халатно относится к прямой своей обязанности продолжать род? Оно делается непростительно безответственным.
– Трудно не согласиться. Социум становится настолько культурным, что занимается самоуничтожением. Парадокс. Однако нынешняя система нравов, система жизненных ценностей, диктует именно такое поведение. Важна не семья, а личный успех. Приведу один нюанс, и вам особенно остро представится вся ситуация. Можно услышать такой диалог: “Есть ли у вас дети?” – “Да”. – “Сколько?” – “Один”. Но ведь один – это не “дети”. Множественное число этому слову языком дано не случайно. Разницу в свое время отметил замечательный социодемограф Анатолий Иванович Антонов, сегодня ее уже почти никто не видит.
– А как по-вашему: семья как форма совместной жизни может исчезнуть совсем?
– Может. Конечно.
– Медики и психологи уверяют, что семейный союз не пропадет. Что такая форма жизни биологически заложена. И даже если она будет немного терять свои позиции, к ней неизменно будут возвращаться…
– Подождите. Как семья может быть биологически заложена, если изначально была не семья как таковая, а род? Семья образовалась все-таки несколько позже. Биологического тут нет ничего. Равно как ничего биологического, кроме неких физиологических механизмов, нет и в рождаемости как в процессе. Ведь инстинкт материнства не дал бы цепочке – зачатие, беременность, рождение ребенка – разорваться и не было бы тех, кто отказывается иметь детей. К сожалению, биологические механизмы в этом плане нас не спасут.
Другое дело – сроки. Иной раз спрашивают: “Когда семья окончательно исчезнет?”. И если слышат, что через двести-триста лет, а не в ближайшие десять, то можно не очень волноваться. В обществе существуют разные точки зрения. Экономисты признают, что демографическая ситуация сложная, но не приветствуют повышение рождаемости, поскольку в настоящее время Россия переживает недостаток трудовых ресурсов. А, отпустив женщин заниматься воспитанием детей, мы обострим ситуацию. Думается, все понимают, что если женщин не отпустить, то проблемы с трудовыми ресурсами впоследствии будут еще сложнее, чем сейчас. Но экономика требует от нас жертв. Ведь для нее содержать людей в нетрудоспособном возрасте – роскошь, так что лучше бы дети сразу рождались способными работать, а по достижении пенсионного возраста люди уходили бы в небытие. Я не столько иронизирую, сколько отмечаю расхождение интересов. Мы экономистов понимаем, однако настаиваем на том, что государство должно серьезно заниматься проблемами повышения рождаемости и снижения смертности, причем одновременно, не делая временных кренов то в одну, то в другую сторону, потому что эти процессы очень тесно взаимосвязаны. Понятно, что решение этих проблем предполагает весьма серьезные затраты, а количество денег всегда ограничено.
– А что делать, если, допустим, деньги были бы?
– Воздействовать на те факторы, которые влияют на рождаемость. И ведь удивительно: на уровне исследований мы понимаем, чтó на нее влияет, но демографическая политика страны зачастую направлена на что-то иное. Мы проводим ту политику, которую можем себе позволить, исходя из наших соображений и финансовых возможностей. Однако при этом ожидаем, что проблемы решатся. Нам же необходимо устранить две причины. Под первой подразумевается низкая потребность в детях. Пока двухдетная семья остается идеалом. Согласно опросам о желаемом количестве детей при наличии благоприятных условий больше половины отвечают, что хотели бы двоих. А процент тех, кто хотел бы иметь троих и более детей, неуклонно снижается. Согласитесь, как бы мы не улучшали условия жизни, если семья не хочет иметь больше двух детей, она ни при каких условиях их иметь не будет. Как решать эту проблему? Нужно что-то менять как раз в той самой системе ценностей, о которой мы говорили. И, я уверен, за десять-двадцать лет проблему не решить, она – на уровне поколений. Если сейчас начинать формировать ценностные ориентации, то, возможно, у внуков будут иные представления. Сегодня важен успех человека в работе, его статус. Логично предположить, что если семья с несколькими детьми в глазах окружающих будет давать человеку более высокий социальный статус, чем его карьерные успехи, то у него появится желание иметь несколько детей. Потому что люди хотят, чтобы их положительно оценивали окружающие. Хорошо бы, чтобы в наш “статусный” набор попали семья с несколькими детьми и любовь в семье.
Для того чтобы большая, крепкая, дружная семья стала чем-то престижным, какого-то одного действия или решения недостаточно. Тот же Анатолий Иванович Антонов в свое время сказал, что дали бы ему на год-два один телевизионный канал в полное распоряжение – и он изменил бы демографическую ситуацию в стране. Я, правда, не думаю, что что-нибудь кардинально изменилось бы, поскольку телевизионных каналов теперь много и семейные ценности, предполагающие заботу о других, вряд ли могут составить конкуренцию лозунгу “бери от жизни все”, но польза от такого телевизионного канала была бы несомненной.
– Что же мы имеем в виду, говоря “семейные ценности”?
– Видите ли, человек должен не просто говорить, но понимать (а это сегодня редкость!), что семья – самое главное в жизни. Подумайте, ведь даже в языке проявляется наше отношение к семье. В России, если женщина находится дома с маленьким ребенком (с его рождения до полутора лет) и ей оплачивается отпуск по уходу за ним, считается, что она не “работает”, она “сидит в отпуске”. Давайте продолжим цепочку: кто не работает, тот не ест… Существует понятие “работники с семейными обязанностями”. Однако, думаю, уважая родительский труд, следует изменить определение. “Родители с профессиональными обязанностями” – такой вариант был бы более верным с точки зрения действительных потребностей общества.
Делая семью целью и смыслом жизни человека, необходимо воплощать эту идею во всем: вся социальная реклама, все средства влияния на сознание должны быть на это направлены. Ведь захотели же мы в 30-е годы, развивая индустриализацию за счет приращения трудовых ресурсов, привлечь к производству женщин, которые тогда в значительной степени еще занимались домом и детьми. И сделали несколько замечательных фильмов, в том числе “Светлый путь” с прекрасной Любовью Орловой. Нам необходима была такая модель женского поведения, и мы ее создали. Может быть, стоит теперь попробовать создать другую, не уповая лишь на выплату пособий и “материнского капитала”?
Если социум признает труд женщин по воспитанию детей общественно полезным, то его следует оплачивать. Пока воспитание детей у нас считается долгом семьи. Пусть воспитание одного ребенка будет таким долгом, а воспитание нескольких детей – оплачиваемой работой, так же как, например, в армии есть обязательная служба (как почетная обязанность) и контрактная служба. Причем посоветовал бы делать это именно сейчас. Ведь в репродуктивном возрасте пребывают женщины, которые родились в 80-е, когда рождаемость повышалась, а пожилых сейчас не так уж много. Лет через пять-семь ситуация изменится с точностью до наоборот: в репродуктивный возраст войдут женщины, которые родились в конце 80-х–в 90-е, а их значительно меньше, чем поколения 80-х, и в возраст высокой смертности уйдут люди, которые родились после войны, когда рождаемость существенно росла. Так что демографическая яма, в которой оказалась Россия, будет только увеличиваться.
В связи с Годом семьи у нас уже есть хороший опыт. Например, летом показывали хороший документальный фильм о семьях известных людей, деятелей культуры, которые подчеркивали, что счастливы, имея детей. Правда, демонстрировали картину почему-то поздно вечером. К фильму добавьте рекламные ролики и плакаты. Кстати, журналисты и производители социальной рекламы осознают важные задачи такой пропаганды, если им объяснить ситуацию. Дать понять, насколько внимательными и осторожными они должны быть в любого рода рекламе. Чтобы не плодить казусы, подобные увиденному мною однажды: реклама красивых дверей с надписью: “В семейной жизни главное – красиво хлопнуть дверью”.
Добрые, позитивные примеры следовало бы подавать объемно и многопланово, так, как рассказывают о чете Наумов–Белохвостикова, недавно принявшей в семью малыша, или представляют различные семейные истории, чем занимается передача “Пока все дома”. Пусть молодежи о значении семейного союза говорят авторитетные для нее люди. Такие, например, как Юрий Шевчук, который, как я слышал, сейчас на своих выступлениях активно пропагандирует нравственные ценности. Он ведь оказывает потрясающее воздействие на молодую аудиторию. Негативные же примеры никто не запрещает, однако хотелось бы, чтобы они были не на виду. К этому, как мне кажется, обязывает ответственная гражданская позиция.
Еще одна причина, на устранение которой государство должно работать, – невозможность удовлетворить свою потребность в детях. Необходимо обеспечить условия семьям, которые хотят иметь двоих, троих и более детей. Для того чтобы такие союзы не попадали за черту бедности, нужны не столько пособия, сколько достойная заработная плата. Ведь в Трудовом кодексе РФ записано, что заработная плата работника должна обеспечивать и его самого, и членов его семьи. И, конечно, самый острый вопрос молодых семей – квартирный.
Но главное все же – изменение ценностных ориентаций. Нужно сделать семью предметом гордости.
Беседовала Анна Самусенко
∙