Рассказ
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 10, 2008
Родился в 1978 году в Альметьевске (Татарстан). Окончил истфак и аспирантуру философского факультета КГУ. Пишет книгу про визуальные искусства. Публиковался в республиканской прессе, в журнале “Октябрь”. Лауреат премии “Дебют” (2003).
Вчера был сильный дождь. Лил, лил – не переставал. “Черт бы его побрал!” – злились мы с другом, стоя под аркой. Потом плюнули и пошли домой сквозь дождь – недалеко было. Дождь кончился через некоторое время. Была уже глубокая ночь. А на следующий день что-то изменилось. Пока находились в квартире, не поняли, что именно. Но вот я вышел на улицу и увидел небо. Оно стало совсем другим, не таким, как всегда. Оно стало темнее и как будто сузилось немного. “Сегодня наступила осень, – сразу же решил я, – а лета больше нет”.
Осень наступает шаг за шагом. Мы везем последние яблоки с дач, мы думаем о теплой одежде, о горячем чае с вареньем. Все это происходит постепенно. А потом полностью нас захватывает. У нас есть два с половиной месяца, чтобы насладится всем этим. За это время мы меняемся до неузнаваемости. Хотя на это никто не обращает внимания.
Осенью каждый остается один. И очень радуется этому. Весной трудно быть одному, потому что весной все мы – элементы и стихии. Летом тоже не бывает одиночества, летом – купаться, есть сначала землянику, потом вишню, потом яблоки. А зимой – Новый год. Остается только осень.
Пригородные электрички, на которых мы ездили на дачу, леса, в которых мы гуляли, речки, в которых купались, – все это скоро исчезнет. Поэтому нужно, пока есть время, все это еще раз увидеть, потрогать, понюхать. А потом – по домам. Дождь будет мерцать на наших улицах. Листы полетят. А бабочки-крапивницы разлетятся по подъездам зимовать. Подъездные сундуки наполнятся картошкой. Женские ноги исчезнут, останутся только лица с зонтом на голове. Мы улыбнемся этим лицам улыбкой, в которую проник портвейн, и пойдем дальше. В наших головах мертвая поэзия и пустые окна старинных домов. И мы этому безумно рады. Пройдем еще немного и попадем в другое измерение. Осталось совсем немного. А там нас уже ждут осенние прелести: поезд, листы, сумасшедшие, дома, небо, деревья, слепые женщины, дождь, чай, ветер, руки, мертвые, но не те, что под землей, первый снег, море.
1
Осенью пригородные поезда ходят не так часто, как летом. А мы как ездили без билетов, так и ездим сейчас. Пусть ловят и сажают в тюрьму. Нам все равно.
Мы садимся в вагон. Почти никого нет. Конечно, среда, середина недели. Солнца нет на небе. Делать на опустевшей даче нечего. А мы как раз для этого и едем туда: ничего не делать. И еще нам очень хочется посмотреть на весь путь до нашей станции – какое все теперь стало, осенью.
Электричка трогается. Мы смотрим в окно. Там мелькают старые, заброшенные заводы. Раньше на этих заводах работали рабочие. Приходили рано утром, вставали у станка и начинали жужжать. Потом шли на обед в заводскую столовую, брали гороховый суп, гречневую кашу с котлетой и компот из сухофруктов. После обеда – работать дальше. После работы можно немного выпить, почему бы и нет. Но только понемногу. Потом надо спешить домой – сегодня третья серия про Жиглова и Шарапова – как такое пропустишь! Нина, Сережка и Петр – вся семья в сборе, включаем телевизор…. На этом заводе делали раньше подшипники. А сейчас подшипники больше не делают. Заводы проплывают и остаются позади. Наверное, кто-то живет сейчас там, по ночам. А старые станки – это теперь тумбочки….
Дальше начинается лес. Весь лес сейчас желтый, красный и зеленый. Что сейчас там творится – об этом лучше не думать. Мы еще там погуляем, когда приедем.
Потом мы проезжаем мимо деревянной школы. Летом она вся скрыта деревьями. И поэтому ее трудно бывает разглядеть из поезда. Во дворе школы стоит памятник Пушкину, его поставили недавно, к двухсотлетию со дня рождения поэта. Летом Пушкин – вещь ненужная, к тому же его из-за листьев плохо видно из окошка. А осенью листы с деревьев опадают, и Пушкин становится видным. Он стоит лицом к железной дороге, спиной к зданию школы. В школьном дворе кроме Пушкина ничего больше нет, даже ни одного дерева. Небольшой забор, Пушкин, а за ним – школа. Красота! В общем-то, надо сказать, этим Пушкиным мало кто в школе интересуется. Ну Пушкин и Пушкин, стоит во дворе у нас в школе. Пусть стоит. Не мешает. А Галина Степановна, учительница по русскому и литературе, хотя и называет Пушкина великим русским поэтом, сама больше любит Лермонтова и вообще тяготеет к литературе второй половины девятнадцатого столетия. Кто действительно любит здесь Пушкина, так это школьный охранник Иван Петрович. Он часто в сентябре, пока еще тепло, а школьники на уроках, берет скамеечку, идет во двор и садится рядом с Пушкиным. Очищает ножом яблоко, разрезает его, ест и разговаривает с Пушкиным. Что-то ему рассказывает, что-то у него спрашивает. Потом смотрит на часы, говорит: “Погоди, друг, сейчас приду”, – и идет звенеть в звонок об окончании урока. Когда начинается следующий урок, Иван Петрович снова идет к Пушкину… Так проходит учебная смена. Школьники идут домой, а Иван Петрович еще остается в деревянной школе, во дворе которой стоит его любимый Пушкин…
Дальше мы проезжаем станцию, где находится вагонное депо. Там стоит много поездов. Большая их часть уже не функционирует. Эти старые вагоны стоят там забытые и ненужные. Как прошлогодние листы…
Осталось ехать совсем немного. Сейчас будет обсерватория. Там мы раньше, когда были маленькими, смотрели в телескоп на звезды. Мы приезжали к Мишке Котугину, а его папа был ученый и знал астрономов, которые сидели в этой обсерватории. Потому нам разрешали иногда приходить туда и смотреть на звезды. Астрономы были бородатые и веселые, всегда рассказывали нам что-нибудь смешное. А мы смотрели на звезды и думали, есть там кто-нибудь, на этих звездах, или нет. Наверное, все-таки есть, звезды-то мелькают. Потом астрономы угощали нас чаем с яблоками и сушками. И мы, счастливые, возвращались домой. Во сне нам, разумеется, снились жители всех этих планет, которые мы видели в телескоп. Нам тогда было по шесть лет….
Вот наша станция. Приехали. Пойдем сквозь лес, а там еще немного – и наша дача. На даче почти ничего не осталось, облепиха только висит, мы ее не стали собирать в этом году. И антоновка.
Мы вскипятили чаю, заварили его прямо в кружках, в алюминиевых кружках. Нашли старые карамельки. А в чай накрошили антоновки. Залезли на второй этаж, вынесли стулья на балкончик. Сели. Пьем чай. Слушаем, как трещат старые ветки и каркают вороны. Когда еще будет так хорошо? Только сейчас. Осень, заходи в нас и делай с нами, что хочешь. Мы теперь твои.
2
Листы висят летом на деревьях и наполняются солнечным светом и небом. Осенью они падают на землю и постепенно перемешиваются с ней. Таким образом устанавливается взаимосвязь между небом и землей.
Кто-то видит, как происходит осень. И радуется. У слепой женщины так не получается. Она знает осень по звукам, запахам, прикосновениям.
Слепая женщина гуляет по осеннему лесу. В руках у нее палочка для ориентации среди деревьев. Палочкой она водит справа налево и наоборот. По шуршанию листьев слепая женщина может определить, каких деревьев больше в лесу. Она уже давно привыкла к тому, что листы разных деревьев шуршат по-разному.
Слепая женщина подходит к дереву и прикасается к нему. Да, летом деревья чуть мягче, чем сейчас. Наверное, осенью в деревьях происходят всевозможные изменения. Там спрятались на зиму жуки, а на ветках появились черные птицы. Что будет с деревьями дальше – неизвестно. Они, возможно, заполнят скоро все небо, а потом пойдет снег.
Слепая женщина идет дальше, шурша палочкой. Она собирает листья, чтобы потом, когда будет зима, делать из этих листьев особенные запахи. Листья станут совсем сухими. Их можно будет поджигать в комнате, и комната будет наполняться магическим лиственным дымом. А вообще упавшие листья пахнут какой-то исчезающей водой. Слепая женщина любит этот запах.
Она возвратится домой. Поставит осенний букет в вазу. Позвонит своему любимому мужчине и скажет: “Приходи, милый, у меня есть для тебя сюрприз”. Потом она наденет его любимое зеленое платье с кружевным воротничком, который связала когда-то бабушка. Будет его ждать, слушая радио… Слепую женщину зовут Нина, и живет она в доме № 22 по улице Гагарина.
3
Нина и Андрей сидят на кухне и пьют чай со сливовым вареньем. Андрей рассказывает какие-то мелочи о работе, о том, как прошел день. Глаза Андрея завязаны красной повязкой, так, что он ничего не видит. Он сам так решил, после того как пообщался с Ниной некоторое время. Удивительное дело – любить слепую женщину. Поначалу Андрей и Нина просто встречались, то есть ходили в кафе, на концерты. Один раз были даже в кино – на этом настояла Нина, – смотрели фильм про любовь. То есть смотрел, конечно, Андрей, Нина слушала. Андрей время от времени поглядывал на Нину, и было видно, что ей безумно интересно. Когда они вышли из кинотеатра, Нина рассказала Андрею, как выглядели люди, которые были в фильме и которые разговаривали: главная героиня и главный герой, их друзья, ее брат со своей любовницей, еще кто-то. Описание было довольно точным, вплоть до цвета глаз и волос. Андрей подумал тогда: как же это так у нее получается? Конечно, раньше Нина видела, она не от рождения слепая, но так точно описывать то, чего не видишь… “Как же ты все это определяешь?” – спросил ее Андрей. “По голосу, разумеется, если ты про фильм, а так у меня же есть еще прикосновения”, – объяснила Нина. Да, конечно, прикосновения. Андрей вспомнил, как она сказала, что у него светло-русые волосы, когда однажды гладила его по голове. Да, точно, светло-русые… В общем, после этих открытий Андрей решил, что будет, когда это возможно, завязывать глаза и так жить. Особенно если они вместе с Ниной.
Сначала, естественно, было не очень приятно ходить с закрытыми глазами. Все время хотелось снять повязку. Вещи пропали из виду, нет больше цветов, а в другом измерении они пока не открылись.
Но через некоторое время Андрей научился ощущать вещи через прикосновения и звуки. Нина ему в этом помогла. И еда, когда ее не видишь и вообще не думаешь о том, как она выглядит, тоже ощущается совсем по-другому. Она как будто вкуснее.
Но главное, сама Нина стала теперь другой. Сидишь рядом с ней, дотрагиваешься до нее, слышишь, как она дышит и как шуршит ее платье. Вдыхаешь ее запах…
Нина и Андрей, попив чаю, пошли в комнату. “А у меня для тебя кое-что есть, – сказала Нина, – стоит на пианино”. Андрей подошел к инструменту и несколько раз неглубоко вздохнул, потом на мгновение замер. “Ты собрала осенний букет, – сказал Андрей, – вот он стоит здесь в вазе”. Нина подошла к Андрею и взяла его руку…
Приятно быть голыми и ничего не видеть. Приятно целовать и немного чего-то не знать. Но как хочется иногда посмотреть на нее! Тетя Вера сказала как-то, что мужчины любят глазами. Наверное, так оно и есть. Но это не важно. Важно другое: шуршать ее волосами, как листьями на земле, нюхать там, где она море, слышать, как плещется ее кровь…. Многие люди, когда целуют друг друга, закрывают глаза. И правильно. Глаза здесь ни к чему.
Нина и Андрей лежат рядом. Все вокруг безумно интересно и привлекательно. За окном накрапывает дождь. Чтобы остудить их горячие тела. Откуда-то доносится старинная песня. А соседка тетя Маша печет блины к ужину. Придет муж с работы голодный, поест. “Оставайся сегодня у меня, – говорит Нина, – будет нам звездное небо”. “Да, милая, конечно, останусь”, – отвечает Андрей. “А в выходные, в воскресенье, поедем кататься на пароходике, смотреть на желтеющие острова и немного замерзать, чтобы потом интереснее было домой возвращаться”. “Обязательно поедем, обязательно, моя любимая”…
4
Сумасшедшие бьют пустые бутылки?! Конечно. Сумасшедшие ломают стулья в своих палатах?! Разумеется. Сумасшедшие сидят неподвижно на одном месте целый день?! Совершенно верно. Сумасшедшие кусают за локти медперсонал?! А как вы хотели? Ведь осень наступила.
Сумасшедший дом, при нем огромный парк, потом ограждения. А там, за ограждениями, – все остальное, нормальный мир. Сумасшедшие смотрят на окружающий мир из своих окон. Они видят, как студенты идут в свой институт, как едут машины, как пожилые люди выходят из продуктового магазина. После тихого часа сумасшедших выпускают в парк, пошуршать листьями. Сумасшедшим нравятся опавшие листья. Это – одно из последних воспоминаний. А потом вот сюда привезли, дали полосатые штаны и рубашку, показали, где кровать. А это Людмила Сергеевна – главная медсестра. А там столовая. Сумасшедшие появляются осенью. Другого времени нет. Зимой холодно, весной влажно, а летом все купаются.
У сумасшедших нет больше мыслей в голове. В голове у них летают желтые листы и тихая музыка. И птицы с красными клювами.
Ночью сумасшедшие видят сны. Там – их прошлая жизнь, события и близкие люди. А наутро они ничего не помнят. Да и вообще, сумасшедшие и так ничего не помнят. Они давно уже все позабыли.
Сумасшедшим нравится, когда луна на небе появляется, когда дождь идет, когда первый снег летает. А все остальное уплывает куда-то вдаль.
Некоторые женщины очень любят сумасшедших, только немного их побаиваются.
5
Леша Кузнецов по полгода проводит в сумасшедшем доме. За полгода он вроде бы становится нормальным, и его отпускают, а потом опять начинается. Его забирают обратно в “серый дом”.
Леша, еще когда учился в школе, проявлял все признаки гениальности. Отлично разбирался в математике и физике, писал стихи, сочинял музыку. Однажды даже слепил бюст завуча Тамары Петровны. И подарил ей к 8 Марта. У Тамары Петровны от удивления каблуки на туфлях сломались.
Да, Леша много чего умеет делать. После того как закончил школу, он придумал методику лечения больных шизофренией. Пришел к психиатру в местную больницу, зашел к нему в кабинет и начал ему об этом рассказывать. Вот тут-то и началась вся история. Психиатр им заинтересовался. А у Леши тогда все шло хорошо. Он поступил на филфак в университет, девушка у него была любимая. Единственное, что его мучило, так это то, что он при таком многообразии способностей не знал, чем ему заняться, вернее даже, не знал, чем он хочет заниматься. Вроде бы музыкой хочется, и математикой, и танцевать, и женщины вокруг красивые, и крестовые походы – интересная вещь, а бабочки как увлекательно! От такого многообразия у Леши в голове происходили структурные изменения. Но терпение лопнуло, когда он доказал Вере, своей подруге, что он рождался каждый день на протяжении одного года, то есть что его мама рожала его каждый день, начиная со 2 октября 1977 года и заканчивая 2 октября 1978 года. Ровно 365 дней. Вера позвонила его родителям и все им объяснила. А там, видимо, были еще какие-то дискуссии и теории. Эта была самой впечатляющей. Лешу сводили к психиатру, к тому самому, а потом он попал в “серый дом”.
Там его пичкали разными таблетками, беседовали с ним, он там ел эту больничную жратву, играл с сумасшедшими в шашки и обсуждал политику. А когда вышел весной следующего года, глаза его были совсем потухшими. Леша ходил к своему школьному другу Димону, сидел у него на кухне, рассказывал какие-то свои теории, выкуривая при этом все димоновские сигареты. Димон слушал его, ему как-то жалко его было, но и надоел он ему порядочно. Потом Леша исчез, выяснилось, что он нашел работу, охранником, и еще грузчиком подрабатывал. А осенью его опять забрали. Опять на полгода. Он вышел оттуда еще более дикий. Хотя не переставал придумывать всякие теории и методики. Димон говорил, что они были вполне разумными, даже дельными, он просто рассказывал о них очень уж возбужденно. Тревожно было на него смотреть.
Сейчас Лешу опять определили в сумасшедший дом. Уже пятый раз. Когда он виделся с Димоном в последний раз, он ему сказал: “Что, думаешь, у меня с психикой что-то не в порядке, думаешь, я того? Не-ет! У нас тут просто осень такая”. Димон подумал, что Леша, может, и прав. И вспомнил, как Леша как-то предлагал всех наших сумасшедших лечить в осеннем лесу и поить их вместо лекарств отваром из опавших листьев. Тогда они снова станут, как прежде. Спокойными и веселыми…
Леша сидит у окна в своей палате и наблюдает за птицами на пустеющих деревьях. Это – конец октября. А может быть, и конец всего остального.
6
Становится все холоднее и холоднее. Ветер дует. “Будет еще тепло или нет?” – гадаем мы, сидя на кухне вечером. Мы пьем чай с вареньем и овсяным печеньем. Дома состоят из желтых окон. Кругом темно, а в окнах горит свет. Там кто-то ходит, сидит на диване, смотрит телевизор, ест.
Да, больше всего мы любим пить чай осенью. Ничего тут не поделаешь. Чаепитие – особенная процедура, она согревает наши холодеющие сердца. Мы завариваем листовой чай, черный или зеленый, ждем некоторое время, а потом начинаем разливать его в чашки. Когда пьешь чай, разговоры бывают хорошие, но чуть-чуть грустные. Осенью лучше почаще разговаривать, а то можно куда-нибудь затеряться. У осени такие особенности.
Летом у нас есть природа. Мы купаемся, сидим в траве, смотрим на бабочек. А осенью природа от нас постепенно уходит. И мы грустим от этого. Потом приходит зима, которая вообще непонятно, что такое. Весной природа возвращается к нам опять. Так происходит круговорот времен. И наших душ.
Мы расходимся по домам. Идем быстрым шагом, втянув шеи. “Пора уже потеплее одеваться”, – решаем мы единодушно, перед тем как попрощаться. Дальше каждый идет уже в своем направлении, тихо разговаривая сам с собой. Подъезд. Лестница. Дверь. Кровать. Долго не засыпать. Тревожиться. Так кончается осенний день.
7
Осенью Виктор Алексеевич всегда чувствует себя одиноким. Как только начинают падать первые листья, Виктор Алексеевич грустнеет и перестает разговаривать с людьми. Он часами сидит у окна и смотрит на улицу, как там все происходит, кто куда идет и как все меняется. Или просто уходит из дому. Шагает часами по улице. Что-то шепчет себе под нос. Заходит в парк и сидит там на скамейке. Пока не станет холодно. Возвращается домой поздно. Ничего никому не объясняет. А никому ничего и не надо объяснять. Они давно уже все понимают. “Сейчас все такое хрупкое”, – говорит он жене, поворачивается на бок и выключает свет. А жена в ответ только вздыхает. Она бы поговорила. Но знает, что ничего из этого не выйдет. Это скоро пройдет. Само собой. Так же, как и появилось.
На работе у Виктора Алексеевича все отлично. Все получается как никогда хорошо. Работа отвлекает. Ненадолго. А потом – снова. “В некоторых уголках мира, наверное, вообще нет осени, – думает Виктор Алексеевич, возвращаясь домой. – В некоторых местах все идет ровно. Там, наверное, замечательно жить. Только, наверное, однообразно и скучно”. Такой неожиданный вывод несколько удивляет Виктора Алексеевича….
– Привет, дорогая, – говорит Виктор Алексеевич, придя домой.
– Привет, – отвечает жена удивленно и в то же время с какой-то надеждой.
– Думаю, стоит позвонить Сергею со Светой. Пусть приходят в субботу. Посидим, поговорим, выпьем. Давно мы не виделись.
В этот момент видно, как состояние жены Виктора Алексеевича меняется, видно, как ей становится хорошо. Она улыбается, потому что они снова вместе. Теперь все будет хорошо. А осень – это всего лишь время года. И больше ничего.
8
То, что осенью появляются мертвые, – вещь не удивительная. Люди должны соответствовать временам. Это совсем не те мертвые, которые лежат под землей. Хотя очень похожи на них. Похожи тем, что такие же жуткие и ледяные. Как мертвые в гробу, которых сейчас закопают. Они теряют свои чувства, как будто засыхают, теряют связи с внешним миром. Такие люди мертвы, сколько бы они ни подавали признаков жизни. Вообще побыть иногда мертвым – полезно, потому что потом начинаешь по-другому относиться к жизни.
9
Иногда идешь вечером по улице. О чем-то думаешь. А потом вдруг обнаруживаешь в кармане куртки желто-зеленый листок. Приятно…
10
Кто-то осенью идет в школу, а кто-то еще в детский сад.
Каждое утро мамы и папы отводят своих детей в детский сад, а там их встречают воспитательницы. Осенью детсадовские площадки, где стоят корабли, самолеты, качели, постепенно покрываются разноцветными листьями. После завтрака те, кому скоро идти в школу, учат с воспитательницами буквы и цифры. Это пригодится в школе. А совсем маленькие играют в игрушки и в разные игры. Потом, примерно за полтора часа до обеда, все идут гулять. Воспитательницы говорят детям: “Дети, собирайте листья, вам такое задание, мы будем после тихого часа делать гербарий”. Девочки и мальчики разбегаются по площадке в поисках красивых листьев. Найдя лист, они бегут к воспитательнице и кладут его в специальный пакет. А воспитательница говорит: “Ах, Миша, какой ты красивый листок нашел! Иди собирай еще”. Обрадованный Миша бежит собирать листья дальше. Когда все нагуляются, наиграются, начинается обед. Дети не особенно любят есть, но после сегодняшней прогулки у многих хороший аппетит. После обеда начинается тихий час. Конечно, многие не спят в тихий час, только делают вид. Как же можно спать, когда обещали показать, что такое гербарий…
Длиннющий час наконец проходит. Воспитательница достает большой пакет с собранными листьями и начинает рассказывать и показывать, как делается гербарий. “На каждый отдельный лист в альбоме вы приклеивайте листок, а можно два, вот так. Намазывайте его клеем, вот так, кладете на альбомный лист, аккуратно расправляете и держите некоторое время прижатым, чтобы он лучше приклеился”, – объясняет воспитательница. Дети открывают свои альбомы, и работа начинает кипеть. Через некоторое время, все уже измазаны клеем, у кого-то к голове приклеились листья. Зато все счастливы.
Наступает вечер. Родители идут с работы. По пути они заходят в детский сад, забирать детей. Дети, завидев родителей, обрадованные, бегут к ним, кричат: “Пап, мам, смотри, что мы сегодня делали”, – и показывают свои гербарии. “Вот этот лист от клена, а этот – от осины”, – рассказывают дети. “Ой, как красиво, молодец какой, – говорят уставшие родители, – ну ты иди одевайся, а я пока посмотрю”. Дети одеваются, а родители рассеянно листают альбом с осенью. В голове у них пусто, но приятно, какие-то отголоски детства слышатся, какие-то обертки от конфет и спичечные коробки. “Готов? Тогда пошли, скажи Анне Григорьевне «до свидания»”. “До свидания, Анна Григорьевна”, – говорят дети. “До свидания, Машенька, до свидания, Коля”, – отвечает Анна Григорьевна.
Дети идут с мамами и папами домой и рассказывают, что они сегодня делали, во что играли. Мамы и папы спрашивают: “Как вас кормили сегодня? Что давали?”. “Ну кашу там, суп”, – неохотно отвечают дети. Разве это так важно и так интересно, когда столько листьев вокруг. Непонятно.
11
Вот начнут осенью лить дожди – как будто кран с водой забыли выключить. Солнца нет, тепла нет, только вода с неба хлещет. Если присмотреться, можно увидеть, как в окнах сидят разные люди, уперев подбородок в ладони, и тяжело вздыхают время от времени.
12
Михаил поужинал, придя с работы, и решил дома не сидеть, а пойти прогуляться. Еще пока тепло, скоро наступят холода, и так вот просто не погуляешь.
Михаил вышел на улицу и зашагал, не имея определенного маршрута. Вокруг была осень, с деревьями, с листьями, с рябиной, с птицами. Воздух был теплый. Хорошо было. Людей на улице было много, возвращались с работы. Михаил чувствовал себя среди этих людей уютно и расслабленно. Сейчас они напоминали ему эти самые листья, которые лежат под ногами.
Михаила кто-то назвал по имени. Он повернулся и увидел Варю, свою давнишнюю знакомую. Они вместе учились, вернее, в одно время, в одном вузе, только на разных факультетах.
– Привет, Варь, – говорит Миша, – куда идешь?
– Привет, я с работы, – говорит Варя, улыбается.
– А я вот гуляю. Ты устала, наверное, домой хочешь? А то бы вместе прошлись. Поговорили бы. Погода отличная.
– Я – за. Домой почему-то не хочется. Погода, действительно, замечательная.
Они пошли вместе. Рассказывали друг другу о себе. Довольно долго не виделись, года два, наверное, хотя и живут близко друг от друга. Решили пойти выпить кофе.
Варя рассказывала, как ездила на море этим летом, как там купалась, загорала и даже ходила в горы с друзьями.
– Скоро на море тоже наступит осень, и там будет совсем по-другому, – говорила Варя. – Я никогда не видела осеннего моря. Может быть, такого не бывает даже.
– Как это не бывает? Еще как бывает! Ведь море – это осенняя вода, а то, что в нем все купаются, то это потому, что жарко. Я один раз видел море, когда было уже холодно и никого не было. В конце ноября. Я стал после этого как-то спокойнее и даже увереннее в себе. Сердце мое стало другим. А душа посветлела.
– А ты совсем не изменился, – сказала Варя как-то задумчиво.
В кафе заходили люди. Ели, пили, разговаривали. А Миша и Варя вспоминали, как они все раньше жили, как учились, как хорошо и весело было, но что сейчас тоже хорошо и весело. Только уже о другом думаешь и по-другому воспринимаешь все вокруг. А когда наступает осень, кажется, что все так и есть, что ничего и не изменилось….
Миша с Варей вышли из кафе и пошли в направлении своих домов. Дождь начал капать, а потом сильнее. Зонтов не было, капюшонов – тоже.
– Идем в подъезд, подождем, – предложил Миша.
– Пошли, – согласилась Варя.
Они зашли в подъезд пятиэтажного дома. Там, в подъезде, кошки сидели и слышно было, как в квартирах разговаривают. Миша и Варя поднялись на площадку между первым и вторым этажом. Кто-то мокрый прошагал на верхний этаж. Миша и Варя смотрели в окно, иногда друг на друга. Улыбались.
– Знаешь, мы ведь с тобой осенью познакомились, – сказал Миша.
– Нет, осенью мы с тобой полюбили друг друга. Это важнее, – уточнила Варя.
Так они стояли и думали об одном и том же, вспоминали одно и то же. Как они…
У Миши семья, и у Вари семья. Дети. Они ждут их дома. А любовь, которая сейчас в этом подъезде, все равно никуда не исчезла. Потому что любовь не может исчезнуть. Она всегда где-то рядом.
13
Ложишься спать, все вокруг такое же, как пару дней назад. А утром смотришь в окно, там все белое. “Снег прилетел”, – думается. Наступил переломный момент. Скоро будет совсем другое измерение. Снег, конечно, растает сегодня-завтра, а потом несколько недель еще не появится. Но первый снег – это предзнаменование. Уже совсем скоро.
А иногда первый снег застает на улице. Неожиданно. Идешь, и тут вдруг с неба посыпется. Там на небе все серо, там на небе солнца нет. Сердце застучит. Снег прилетит и растает на голове. Да, мы пока еще горячее.
Первый снег – это сновидение. Когда мы откроем глаза, все вокруг будет белым, как и прежде.
14
На окраине города растут леса. Дома заканчиваются, и начинается лес. Часто бывает так, что перед окончательным наступлением холодов проходит два-три теплых дня. Мы не теряем времени в эти дни. Мы идем в лес. Гулять, дышать воздухом и печь картошку на костре.
Раньше лес около наших домов был значительно гуще, а сейчас в лесу поредело. В детстве мы проводили там много времени. Мы были робин гудами, разбойниками. Мы воевали…
Сейчас мы шагаем по лесу, по этим тропинкам. Все изменилось вокруг. Или, может быть, изменились только мы. Вот полянка, на ней и остановимся. Кто-то уже жег здесь костры. Мы выбираем место, идем за сухими ветками, разводим костер. Садимся вокруг него. Костер разгорается. Становится теплее. Скоро мы будем печь картошку. А пока выпьем портвейна, осеннего напитка. Будем смотреть на огонь и слушать, как трещат в нем ветки. Наши разговоры заканчиваются, и мы сидим молча. Мы пришли сюда не разговаривать. Мы пришли сюда попрощаться.
Осень – это конец.
•