Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 8, 2007
1
царскою, но безглазой.
Осень так долго длится,
что отсекает фразу
жизни, как режут булку
хлеба, кромсают мясо.
В бронзовых переулках
так ненавистна масса
мира, что впору в прорубь,
в почву или в подкорку.
Лист расклевал, как голубь,
мертвого сердца корку.
и красный свет она включает,
и каждый взгляд ее вопросен,
и каждый жест ее нечаян.
Вот закусила чем-то кислым,
калиной-ягодой, рябиной.
Вот дым загнула коромыслом,
вот ходит под окном с корзиной.
То ли Ивана ждет на волке,
царевича на снеге белом.
То ли горит на всех пригорках
всем своим красно-желтым телом.
золотое руно ее взяли на борт,
стали веслами гнать черноморскую ртуть,
чтоб доставить каракуль тепла в нужный порт.
Чтобы росчерк пера, вековой завиток,
вязь бесценная не потерялись в ночи.
Чтобы осень дала еще несколько строк,
когда миф уже кончен, мир кончен почти.
там была танцплощадка, теперь ее нету,
там стояла скамья, где сидели без видов
на дальнейшее сироты замкнутым летом.
Там была еще лодка, была еще пристань,
там сияли начала, блестели детали.
Нынче трудно представить, что там было чисто,
что вручную стирали небесные дали.
Там пылила дорога, скрипели ступени,
там гамак провисал между вишней-черешней,
там однажды пред морем ты стал на колени,
чтобы я всех на свете была безутешней.
Вот бы волос сплести твой и мой, вот бы голос…
Вновь тебя я не встречу. В пространстве Евклида
остаются одна геометрии школа
и глухая на пагубный угол обида.
больше не дружу с тобой. Пожалуй,
стоит из души занозы вынуть,
не хранить их в вечной книге жалоб.
К Рождеству не справила забрала,
не хватило денег на доспехи.
Что мне чересчур, тебе все мало:
множат счет турнирные успехи.
Ты пошел направо, я налево,
ты построил замок, я в дороге.
Не могу кустом быть или древом,
потому что ноют мои ноги.
Путь кремнистый освещаем плохо,
можно потерять себя в усильях.
Что там – день прошел или эпоха
с Богом и Царем в одеждах пыльных?
Только и осталось – выйти к морю,
по воде пройти его зеленой,
по траве его, где волны вторят
джону доу, как и джону донну.
Алебастр век твоих не треснет
никогда, твой панцирь крепче стали.
Для меня же в жизни нету места,
ни в конце ее и ни в начале.
рушатся перья в сквер.
Так не споет дневник
тенора, например.
Падает серый пух
на обгоревший снег.
Март, обратившись в слух,
учит пернатый сленг.
Что я переведу
с птичьего языка?
Небо еще во льду
и подо льдом река.
В ней уже виден свет
белый и голубой.
В ней уже всплыл секрет,
как быть самим собой.