Опубликовано в журнале Октябрь, номер 3, 2007
Вселенские, детдомовские дети,
Мы – все одни. Мы все – одна ватага.
Александр Кабанов
Киевский “журнал культурного сопротивления” “ШО” для нас, москвичей, как ни смешно это звучит, начинался с футболок. Да-да! Черных футболок с эмблемой – две странные буквы Ш и О. Эти артефакты московские поэты завезли в столицу весной-летом прошлого года, вернувшись с Международного фестиваля поэзии “Киевские лавры”.
Номер “ШО”, посвященный этому фестивалю, как раз и был представлен на московской презентации журнала, прошедшей под самый Новый год в салоне “Классики XXI века”. Украшает его обширное интервью с Андреем Родионовым, сопровожденное фотосессией героя на фоне морозильных камер одного из киевских супермаркетов. Родионов в робе на фоне свисающих с потолка мясных туш читает отрывок из “Кобзаря” Тараса Шевченко, а под снимком дается ссылка на ресурс, где именно это чтение можно прослушать в электронной записи… Поистине, “Слэм – это мясо поэзии”, – как гласит заголовок интервью.
О журнале “ШО” в Москве поговаривали уже давно. Как и о его главном редакторе, поэте Александре Кабанове. Кабанов представил свое детище, доступное теперь и в традиционно культурных местах столицы (например, книжном магазине “Фаланстер” и сети “ОГИ/ ПирОГИ”).
Динамичный вечер в уютном зале Библиотеки им. А.П. Чехова под названием “Стихотворный пороШОк” состоял из краткого рассказа о журнале, чтений авторов журнала – все того же Андрея Родионова, плюс – Игоря Караулова, Марии Ватутиной и под конец – самого Кабанова, на страницах журнала в качестве поэта категорически не присутствующего.
Он признается, что идея издавать антиглянцевый журнал об актуальной культуре преследовала его уже несколько лет, с тех пор как Киев начал постепенно превращаться в “купеческий город”, закрылось литературное кафе “Русская книга”, стали исчезать те немногие книжные магазины, что еще торговали интеллектуальной литературой. Вездесущий и неизбежный глянец победоносно прошелся и по масс-медийному рынку Украины, сметая все на своем пути. Соавтором идеи журнала “ШО” стал знаменитый киевский рок-музыкант Владимир Костельман, лидер группы “Ремонт воды”, знакомство с которым привело к вызреванию и скорой реализации уникального проекта.
Учил нас когда-то капитан Врунгель: “как вы лодку назовете, так она и поплывет”. В этом смысле “ШО” стартовал практически с первой космической скоростью, а теперь и вообще за пределы родного космоса устремился. Максимально далекому от панславизма человеку понятно, что “шо” – это не только фамильярный вариант русского “что”, простодушно и ласково отличающийся от агрессивно быдловатого “че?”, но и “что” по-украински.
Кроме того, словечко “шо” фантастически функционально и податливо для ума изобретательного. Ибо соединяется в нужных пропорциях с другими словами и рождает забавные каламбуры – например, “ШОк” или “ШОу”. Журнал акцентирован не только на синтезе культур, но и – актуальных искусств. В нем три раздела: “ШО смотреть” (кино, телевидение, видео, живопись, фотография, компьютерные игры, выставки, коллекционирование, туризм), “ШО слушать” (музыка) и “ШО читать” (литература: книги, журнальные и газетные издания, включая сетевые). Если первые два раздела традиционны для любого околокультурного глянца, то выделение литературы в качестве полноправного актуального искусства – это принципиальное новаторство. Глянец может почти всерьез поговорить даже о хорошем арт-хаусном кино и неформатных музыкальных коллективах, с увлечением предаться театромании (особенно если на сценах тех театров играют телесериальные “звезды”), пытаться ввести в моду выставки современного искусства, но к литературе относить лишь книги как продукт, считая внекнижный литпроцесс слишком немедийным, а литераторов в массе их – недостаточно “успешными” (ведь глянец – это повествование о новинках и “людях успеха”). А потому кого-то, кроме разве Донцовой и Акунина, Улицкой и Быкова, на страницах российского глянца и представить трудно.
…Если не брать в расчет курьеза с фотосессией “молодых поэтесс” для журнала “Vogue”, изрядно повеселившей нас в прошлом году. Да новогоднего выпуска “Афиши”, в котором восемь современных поэтов поздравляют россиян с Новым годом. Хотя надо признаться, подбор персоналий на удивление репрезентативен и, возможно, даже неслучаен: Дмитрий Воденников, Елена Фанайлова, Лев Рубинштейн… снова Андрей Родионов, Мария Степанова, Шиш Брянский и Демьян Кудрявцев. Справляются они с “миссией Президента” в присущей им манере. Но постерообразные портреты поэтов смотрятся скорее как предрасстрельные снимки, тьфу-тьфу-тьфу! – в полный рост, на сером фоне, решительные, почти стоические лица, усталые глаза смотрят в упор.
Однако есть и более отрадные случаи. Практически одновременно с “ШО” в Москве появился настоящий “культурный глянец”: литобщественность узнала о журнале с несколько ностальгическим названием “Культпоход” благодаря редакторским усилиям Евгении Вежлян, “толстожурнального” и газетного критика. И хотя рубрика, которой занимается Вежлян в “Культпоходе”, по глянцевым стандартам называется просто – “Книги” (а остальные разделы названы по видам искусства: “Кино”, “Театр”, “Музыка” и просто “Искусство”) – автору удается не только самой рассказывать о книгах, но и предоставлять площадку для высказываний коллегам по цеху (например, Николаю Александрову, Михаилу Визелю, Даниле Давыдову). Более того: публиковать отрывки из романов и отдельные стихи с внятными предисловиями их создателей. Главный недостаток и одновременно достоинство “Кульпохода” – его спокойствие. Это журнал “про культуру”, высокую культуру, но при этом у нее какое-то… слишком общее выражение лица. Очевидно, главная задача журнала – просто фиксировать события, информировать. Выигрышна ли такая позиция в сравнении с глянцево-специальными изданиями о кино, театре, музыке; есть ли у журнала свой читатель (пока это скорее пост-советский небогатый интеллигент, чуть старше сорока) – покажет время. Год журнал прожил, и по крайней мере коллеги-журналисты встретили его достаточно тепло.
Сбалансированный и программный литературоцентризм “ШО”, с одной стороны, плоть от плоти неизбежного внимания к литературе как к отражению и способу формирования культурных альтернатив в стране, где разделение по языку остается главной политической и ментальной проблемой всей ее новейшей истории. Русскоязычный журнал не только позиционирует себя как всеукраинский, но и пытается сделать украинский язык модным среди русскоязычных читателей за пределами Украины – на украинском языке без перевода идет где-то десять-пятнадцать процентов материалов, в основном, интервью с принципиально украиноязычными персонажами и художественные тексты авторов, пишущих на украинском. Даже никогда не отдыхав в Крыму, не имея украинских родственников да так и не удосужившись уяснить, кто за кем и почему стоял на Майдане, вдруг ловишь себя на том, что, вместо того чтобы перелистнуть иноязычные полупонятные материалы, сидишь и ковыряешься в полузнакомых корнях и суффиксах. Почему-то хочется понять, что же думает Сергей Жадан о книжном форуме во Львове или кто такая юная Ирен Карпа, автор романа с примечательным названием “Фрейд би плакав”.
Мы, российские читатели, уже практически привыкли, что у нашей периодики, хоть глянцевой, хоть туалетно-бумажной, с “идеями” (в каком-то древнем понимании в смысле “позиции” и “системы ценностей”) плохо. Вместо идей эти издания наполняет некий комплекс ассоциаций, часто крайне невнятных, заставляющих считать одно издание “либеральным”, другое “консервативным”, третье “оголтелым”, а четвертое – “совсем с ума сошедшим”. И легче перейти на репутацию людей, данным изданием заправляющих, нежели пытаться понять концепции.
“ШО” не позволяет мыслям о выживании оставлять некрасивые следы на своем лице. Достаточно одного взгляда на полиграфию и “умную” верстку каждой журнальной книжки, чтобы понять: все в порядке. Команда “ШО” – это команда людей, закаленных опытом работы в новостной журналистике, традиционном глянце, бизнесе, политическом и прочем пиаре, но не потерявших свою художническую натуру в “купеческие времена”. Им удалось придумать такую систему, при которой жизнеспособность журнала не зависит от чужих денег.
Идеология – это всегда предзаданный взгляд, строгая система высших принципов и моральных обязательств. И в этом смысле “ШО” – весьма душеспасительное дидактическое чтение: практически в каждом материале торчат уши простенькой истины, у каждой басни есть мораль, есть белое, правда, скорее с оттенками, но точно распознается черное. Например, “ШО” учит: если художник продает душу даже за большие деньги – это нехорошо. Об этом дается иллюстрированная и дотошно аргументированная фактами подборка материалов о судьбе европейских и азиатских режиссеров, попавших в Голливуд. Однако в постоянных оценочных суждениях, вроде “зачем Эмма Томпсон, хорошая актриса, замаралась съемкой в “Гарри Поттере?”, нет и капли желчи истового неудачника, считающего чужие деньги.
Идеология – штука не всегда симпатичная. Морализаторство в антиглянце было бы смешным и странным, если бы читателя держали за дурачка, действительно поучая. Принципы, не скрываемые в материалах “ШО”, – это всегда очень личные убеждения его авторов. Журнал “культурного сопротивления” – принципиально авторский. Почему он думает так, а не иначе, автор всегда готов объяснить. Это еще одно удивительное следствие автороцентризма “ШО” – здесь буквально все и всегда готовы объяснить свою позицию: поражает удельный вес, да и вообще наличие в номерах “ШО” жанра личностного эссе, где свободная мысль о чем-то отвлеченном неотрывна от личности мыслящего. Под это в журнале отдаются целые рубрики, например, открывающий номера “ШОденник”, чья вольнотрибунность органично привела к появлению виртуально собирательного автора Вовы Шороха, за которого “дежурят” каждый раз разные авторы “ШО”. Мало того, что после рецензий из “Книжного дозора” Юрия Володарского не только действительно хочется читать книжки, так им еще всегда предшествует человеческое, притом и вполне любопытное объяснение Володарского, почему именно эти книжки, что он в них такого увидел и зачем оно все нужно по жизни. Особую прелесть размышлениям Володарского придает свобода от тесноты и неписаных конвенций московской литобщественности (“ты мне, я – тебе, причем – в глаз”). Он может позволить себе называть авторов и их творения теми именами, которыми он их “думает”, – до Киева из Москвы в ответ не доплюнешь да и маленькую пакость на расстоянии устраивать больно хлопотно…
Помимо всего выше перечисленного в “ШО” оказывается сознательная попытка быть не только культурным антиглянцем, но и именно литературным журналом. По определению Кабанова, “ШО” – это “толстый” журнал, который ПРАВИЛЬНО и КРЕАТИВНО модернизировался”. Фундаментом для такого громкого заявления является литературный вкладыш журнала в разделе “ШО ЧИТАТЬ” – действительно, на нескольких последних страницах номера (иногда вынесенных в “библиотеку журнала “ШО” – с отдельной пагинацией, как в какие-то заповедные литературные времена) можно найти стихи и даже прозу на русском и украинском, с представлением авторов. Кроме того, в литературном вкладыше присутствует и развивается проект “Впервые на русском”, в свое время стартовавший в Праге, на радио “Свобода”. Ведущий проекта журналист Остап Кармоди представляет впервые переведенные на русский отрывки из произведений современных зарубежных писателей: американских, немецких, японских и других, перемежая их эксклюзивными интервью с авторами.
Впечатление производит пилотный выпуск проекта, посвященный американскому прозаику Вильяму Т. Воллману и его роман о Дмитрии Шостаковиче “Центральная Прага”. Компактный, но вместительный формат “библиотеки” позволяет публиковать даже пьесы и сценарии кинофильмов. Что может быть поразительнее, чем попытка совместить на хорошо иллюстрированных страницах рядом с профессионально выписанными разделами о кино, театре и музыке не много не мало “Дружбу народов”, “Иностранную литературу”, журнал поэзии “Арион” с “Современной драматургией” в придачу?
Только то, что эта попытка, несомненно, удалась.