Опубликовано в журнале Октябрь, номер 11, 2007
книга с острым сюжетом
Застрахован дом.
Из дневника А.П.Чехова
от 8/12/1899
ДОМ НАД ТРЕЩИНОЙ МИРА
Когда в ноябре 1898 года молодой архитектор Лев Николаевич Шаповалов (1871-1954) осматривал с Чеховым на окраине Ялты участок, намечая место для постройки, он, конечно, и предположить не мог, что место окажется над подземной речкой – на границе двух стихий, собственно, над неким мировым разломом. На заявлении Чехова, обращенном в Ялтинскую управу за разрешением на строительство, стоит подпись Шаповалова, который на себя возлагал ответственность “за прочность постройки”. Его подпись не осталась лишь формальным росчерком: через три десятка лет, в 1927 году, Белая дача переживет знаменитое крымское землетрясение, переживет и атаку грунтовых вод в 50-е и худо-бедно катастрофу в 70-х…
День рождения Белой дачи отмечается 9 сентября. По заведенному в некоторых кругах обычаю новому дому при постройке дали имя (кто-то предлагал назвать “Чайкой”), назвали “Белой дачей”. Имеющий имя – имеет судьбу. Наличие собственного имени у корабля или здания – ожидание неординарной судьбы. Этого у Белой дачи не отнять…
Через пятьдесят лет после смерти писателя восьмидесятидвухлетний архитектор, переживший эпохи войн, революций, репрессий, писал: “На всю жизнь запомнились мне дни и вечера, проведенные в обществе гостеприимного, обаятельного и тонкого Антона Павловича и его многочисленных друзей, часто и подолгу гостивших у Чехова. Я нередко встречал у Антона Павловича таких выдающихся деятелей русской культуры, как Горький и Короленко, Рахманинов и Шаляпин, Бунин и Скиталец, Телешов и Мамин-Сибиряк. Почти со всеми ими был дружен и я. Смех, шутки, остроты, нескончаемые беседы о литературе и искусстве затягивались до глубокой ночи…”
“Смех, шутки, остроты…” Стены дома порой в буквальном смысле впитывали их. Ну вот, например…
Строительного подрядчика звали Бабакай Осипович Кальфа. В его нраве, судя по всему, было что-то характерно-сердитое. Владимир Гиляровский изрек как-то, задетый, видимо, не столько обилием на даче собак (у Чеховых всегда они жили – и свои, и приблудные), сколько нравом подрядчика, изрек, а потом и начертал текст экспромта на дверном косяке:
Край, друзья, у вас премилый,
Наслаждайся и гуляй:
Шарик, Тузик косорылый
И какой-то Бабакай…
При одном из ремонтов стишок по недосмотру был закрашен.
Некоторые поступки Чехова остались необъяснимыми для самых близких ему людей. Например, он безо всякой ясной цели десятками и даже сотнями покупал почтовые марки. Сложенные в столбик и перевязанные ниткой, они хранятся в музее. Кто они, его воображаемые адресаты?.. Или: присев с молотком около горки щебня во дворе, он, случалось, часами мельчил камни. Зачем?.. Человек, заглянувший в ад сахалинской каторги, чью книгу “Остров Сахалин” общество плохо усвоило и будет потом усваивать иную, значительно большего объема, но уже об Архипелаге островов, открывал свету скрытое в камнях, которые порой похожи на сердца?.. Кому об этом он мог написать? Каким сотням людей?
В 1912-1916 годах Мария Павловна подготовила к печати и издала шеститомник писем брата. Денег, полученных за издание, хватило на пристройку веранды к дому и на постройку собственной дачи в Мисхоре. Это “капиталовложение” вскоре послужит делу сохранения Белой дачи. В 1919 году, при Врангеле, дачу в Мисхоре Мария Павловна обменяет на драгоценности – бриллиантовые брошки, колье, кольца, которые ей потом обеспечат несколько лет сносной жизни.
СОЛНЦЕ МЕРТВЫХ
Войска Южного фронта красных вошли в Ялту в ноябре 1920-го. Остаткам императорской России было уготовлено мученичество. “В зимнее дождливое утро, когда солнце завалили тучи, в подвалах Крыма свалены были десятки тысяч человеческих жизней и дожидались своего убийства. А над ними пили и спали те, что убивать ходят”, – это из “Солнца мертвых” Ивана Шмелева. Пленных морили голодом, а потом обессиленных, потерявших последнюю волю к сопротивлению расстреливали или топили. Мимо Белой дачи – вверх – в сторону татарской деревни Исары, к развалинам старинной крепости, ежедневно проводили партии обреченных. Люди брели, подгоняемые матом и штыками. Стены Белой дачи вобрали в себя и их потухшие взгляды.
Тучи сгущались и над Марией Павловной. Однажды она даже увидела приказ о своем аресте. Но приказ почему-то не сработал; те, что убивать ходят, не увели с собой. А ведь вполне могли. Вот у Шмелева: “Убили в Ялте древнюю старуху? Убили. Идти не могла (вели к оврагу на расстрел) – прикладами толкали – пойдешь!..”
В 1920-1921 годах Белая дача пережила девять погромных обысков. Что здесь искали? Все! Скрывающихся офицеров, оружие, военную амуницию, продовольствие, драгоценности… Обыск отличается от бандитского налета тем, что проводится в присутствии понятых – случайных людей, выхваченных с улицы. Как-то Мария Павловна заметила (ну точно, как когда-то Чехов увидел, как крупье украл золотой), как понятой утянул в свой карман ее кусок мыла и шляпку. В десятый раз увидев их на пороге, Мария Павловна обхватила руками голову и, рыдая, закричала: “Я больше не могу, не могу!” Но услышала в ответ вполне примирительное: “Успокойтесь, мы пришли вас спасти”. Председатель ялтинского военно-революционного комитета Шабулин выдал Белой даче “охранную грамоту”. Истеричный вопль новой власти: “Граждане! Не трогайте ни одного камня, охраняйте памятники, здания”, – в какой-то момент был услышан и в глубинке. В “охранной грамоте” говорилось: “Ввиду исключительного внимания российского пролетариата к трудам и литературным заслугам умершего писателя А.П. Чехова дачу его на Аутской улице взять под свое наблюдение в целях полной сохранности и неприкосновенности внутреннего размещения обстановки, в которой писатель провел свои последние годы”. Шабулин распорядился починить забор, а на окна первого этажа навесить ставни. Но и ставни, и колючая проволока на заборе – все это защита слабая, когда джинн грабежей и убийств выпущен на свободу. В 1921-м, когда Мария Павловна была в Москве, в доме оставались жить брат Иван Павлович с женой. Воры проникли в дом. Супруги Чеховы находились на втором этаже, в соседней с писательским кабинетом комнате. Иван Павлович, заперев дверь, открыл форточку и стал звать на помощь. Мария Павловна пересказывала услышанное от соседей: “Это был отчаянный крик, полный ужаса… Бандиты выбежали на улицу и стали стрелять снаружи в окно. Иван Павлович и Софья Владимировна прижались к стене и тем только спаслись. Пули и по сие время сидят в стене между кабинетом Антона Павловича и этой комнатой”.
БОМБЫ ДЛЯ БЕЛОЙ ДАЧИ
Как слишком хорошо известно, идеологи Третьего рейха декларировали культурное превосходство германских племен над славянством. В то же время, что очевидно, относились они к нам с болезненной ревностью. Иначе б не стали уничтожать наши культурные центры, святыни. Мы многое простили, но помним: они сожгли музей-усадьбу Александра Пушкина в Михайловском и музей-усадьбу Николая Гоголя в Васильевке. Их варварство в Ясной Поляне, на Чернечей горе, в Каменке памятны нам…
Ялтой немцы распоряжались без малого два с половиной года (с 8 ноября 1941-го по 16 апреля 1944-го). Белая дача до самого дня ухода немцев оставалась невредимой. Благополучно пережил войну и чеховский дом в Таганроге. Это многим казалось загадкой и чудом.
Наиболее распространенную версию, объясняющую, почему дом Чехова уцелел, можно озаглавить так: “Ольга Чехова”. При этом имеется еще и другая версия, оспорить которую сложно. Но я изложу ее в конце этой главки.
Кинозвезда Третьего рейха Ольга Константиновна Чехова (1897-1980), любимица Гитлера, состояла с Антоном Павловичем в двойном родстве. Урожденная фон Книппер, она приходилась племянницей Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой. А с другой стороны – ее первым мужем был Михаил Александрович Чехов, великий артист театра и кино, племянник Антона Павловича.
Ольга Константиновна сыграла в ста тридцати двух фильмах, она была удостоена почетного титула государственной актрисы Германии. Вероятно, подлинная жизнь этой исключительно красивой и энергичной женщины навсегда останется тайной. В подтверждение чего приведу лишь один пассаж из книги “Личные агенты отца” Серго Гегечкори, сына Л.П. Берии: “Меня нисколько не удивляет, что органы государственной безопасности бывшего Союза, а ныне России, не смогли подтвердить причастность Ольги Чеховой к деятельности советской разведки. Наверняка таких документов нет. Объяснение простое: мой отец ни тогда, в сорок пятом, ни позднее решил ее не раскрывать. Случай, должен сказать, довольно типичный. По картотекам органов государственной безопасности не проходили – знаю это совершенно точно – сотни фамилий. Отец считал, что «настоящего нелегала через аппарат пускать нельзя»”.
В мемуарах самой Ольги Чеховой “Мои часы идут иначе”, – которые, как показал ее биограф Виталий Вульф, полны вымысла и небылиц, – на эту тему находим всего лишь несколько строк: “Во время второй мировой войны немецкие войска занимают Крым. Они уважают имя Антона Чехова и уважают его дом. У тети Маши никто не квартирует”. Здесь явная недоговоренность. Что значит “уважают имя”, “дом”? Почему? Кто внушил? Так они Льва Толстого не меньше “уважали”. Вероятно, тут присутствует намек на некое знание особых обстоятельств. Однако есть в приведенном пассаже и фактическая неточность. “Квартиранты” на Белой даче жили. Майор Бааке, его адъютант лейтенант Линдеман и дюжина солдат пробыли в доме около недели. После чего майор, оставив на входной двери граффити (надпись существует и поныне), бесследно исчез. Исчез он скорее всего в севастопольской мясорубке. Надпись на двери, ставшая очередной “охранной грамотой”, гласила, что дом принадлежит майору Бааке. С тех пор действительно в доме уж больше никто из оккупантов не квартировал.
Быть может, Ольга Чехова поделилась своим беспокойством о судьбе тетушки и ее дома с кем-то из руководства Третьего рейха и те вняли ее просьбе? Действительно, Адольф Гитлер был наслышан о вдове писателя, Ольге Леонардовне. В 1937 году МХАТ гастролировал в Париже. Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой советское руководство позволило заехать в Берлин, повидать любимую племянницу, которую она не видела двадцать лет. Государственная актриса Третьего рейха устроила своей знаменитой тетушке, народной артистке СССР, ошеломительный прием. Тетушка пришла в ужас: племянница представила ее нацистским вождям! Они пожимали ей руку!! Гитлер звонил, извинялся, сказал, что не сможет приехать!!! Таким образом, особым обстоятельством, на которое намекает в своих мемуарах Ольга Чехова, является тот факт, что рейхсканцлер Адольф Гитлер был наслышан о выдающейся актрисе МХАТа, вдове писателя. Об этом же свидетельствует и протокол допроса Ольги Чеховой в Москве, куда ее доставили в 1945 году (вскоре вернули обратно в Германию).
“Вопрос. Приходилось ли вам встречать руководителей фашистского государства?
Ответ. С приходом к власти Гитлера в Германии в 1933 году я была приглашена на прием, устроенный министром пропаганды Геббельсом, где присутствовал и Гитлер. Я в числе других актеров была представлена лично Гитлеру. Он выразил мне наилучшие свои симпатии. Кроме этого, интересовался русским искусством, расспрашивал о моей тетке Книппер-Чеховой”.
Однако 33-й и 37-й – это не 41-й. Неужто в 1941 году хоть и “государственная”, но актриса, опасаясь за судьбу тетушки и за дом дяди, действительно обращалась к кому-то из руководителей рейха? До того ли им было?
Представляется более вероятным, что роль Ольги Константиновны в спасении дома та же, что и роль любимого Чеховым немецкого драматурга Герхарда Гауптмана. В начале войны Мария Павловна убрала с глаз портрет Гауптмана. Это было разумно. Но, когда в ноябре 41-го немцы постучали в дверь, открытка с портретом драматурга уже занимала в доме достойное место. С этой же охранительной целью на столе в Белой даче был выставлен и портрет немецкой кинозвезды Ольги Чеховой, который был замечен в день прихода советских войск в Ялту.
Теперь по существу: если бы некое распоряжение или приказ от нацистских верхов о неприкосновенности дома и вправду существовали, то наверняка это был бы письменный документ. Тогда после ухода Бааке поползновений на дом со стороны местных оккупационных властей не было бы. А они были. Марии Павловне приходилось доказывать, что Белая дача – ее частная собственность…
По большому счету вклад Ольги Чеховой в сохранение Белой дачи иной. Если действительно именно она сообщила советскому командованию о времени танкового удара гитлеровцев под Курском, то уже этим она спасла десятки тысяч будущих читателей Чехова, сохраняющих Белую дачу и поныне.
Музей Гоголя в Васильевке был подожжен немцами в самый момент их отступления. Вполне обоснованно можно предположить, что дом Чехова уничтожить они просто не успели. Но попытка была предпринята!
К.В. Жукова (сотрудница музея) свидетельствует: “15 апреля, при отступлении гитлеровцев на Севастополь, пролетал самолет через Ялту. Чей он был, мы не знаем. Одна из бомб упала неподалеку от музея на табачное поле. Вокруг музея не было никаких важных объектов. А 4 небольшие бомбы упали с южной стороны фасада дома… Погибли деревья – посадки Чехова, и в доме были выбиты все стекла, частично пострадала крыша и осколками побиты потолки музейных веранд. Мария Павловна успела выскочить из своей комнаты в коридор…” В письме к директору Библиотеки им. В.И. Ленина, филиалом которой являлся Дом Чехова, Мария Павловна писала: “Я счастлива, что снова могу писать вам после трех тяжело пережитых годов и сообщить, что Дом-музей уцелел, и все экспонаты сохранились. Однако не могу скрыть, что перед самым приходом русских воинов самолет сбросил на нас 4 бомбы, которые повредили крышу, передний фасад дома и сад, стекла разбиты почти во всех окнах, в цокольном этаже вырван оконный переплет и т.п…”
Теперь еще об одной версии, представляющейся мне неоспоримой. Вытекает она из простосердечного объяснения Марии Павловны: “Видно, это потому (Дом Чехова уцелел. – О.С.), что я все время молилась и просила Бога оградить нас от неприятностей и сохранить все в целостности. Ведь когда в 1854-55 гг. (в Крымскую войну. – О.С.) бомбили Таганрог, наш отец молился, и в доме не было даже выбито ни одно стекло. Нас бомбы миновали, хотя взрывались и вокруг нашего дома”.
МИРНОЕ ВРЕМЯ
Кроме испытаний войнами, Белая дача пережила несколько серьезных ударов стихии. Дом Чехова выдержал мощное землетрясение 1927 года, “атаку” грунтовых вот в 1950-е (тогда была построена дорогостоящая дренажная система), катастрофу 70-х, когда дом разломился на две части (восстановление шло с 1974-го по 1980 год). Не минули Дом Чехова и испытания “перестройкой” и последующими временами.
В наши дни существует угроза разрушения Белой дачи оползнями, которые неудержимо движутся с гор…
Когда горы оживают, вишневым садам культуры не остается на земле места. Но иногда остается место в истории. В Крыму как-то по-особенному заметна скоростная сменяемость народов и царств, суетность мира и Господне долготерпение.