Опубликовано в журнале Октябрь, номер 9, 2006
Достойным финалом прошлого театрального сезона, без сомнения, оказался Фестиваль современной британской драматургии, прошедший в Москве в Центре имени Мейерхольда. Британцы не только продемонстрировали, на что они способны, но и дали возможность российским театрам перенять их опыт. Для этого Британским Советом был затеян долгосрочный проект по переводу и постановке новых пьес, читки которых не раз проходили на фестивале “Новая драма”. Он же стал партнером нынешнего Фестиваля.
Судя по представленным работам, британцы идут, может быть, по более легкому пути: они максимально приближают сценический вариант к авторской версии. Если драматург написал пьесу и ее поставили, пусть автор и объяснит, что он имел в виду и как это лучше сделать. Культовый драматург Марк Равенхилл (Москве он известен по скандальным спектаклям “Shopping & Fucking” и “Откровенные полароидные снимки”) в одном из своих интервью так и говорит: “Не думаю, что драматургия и режиссура – такие уж разные вещи. Когда работаешь, как режиссер, это очень помогает при написании пьесы… У нас при первой постановке режиссер делает все, чтобы до зрителя дошел именно тот текст, который написал драматург. Поэтому в Британии автор работает не только с режиссером и актерами, но и со сценографом и осветителями. Они все должны как будто залезть в голову писателя и раскрыть его мысли”.
Равенхиллу вторит и британский режиссер Royal Court Джеймс Макдональд, открывший миру Сару Кейн: “Театр всегда шел от драматурга, всегда новое дыхание открывалось с новым драматургическим именем”. Режиссер Доминик Кук противопоставлял “культ гениальных режиссеров”, сложившийся в России, с ситуацией в британском театре: “А в Англии театр начинается с драматурга. Отношения, которые выстраиваются между пьесой и зрителем, у нас гораздо более прямолинейные и точные… Самое главное для нас – понять автора”.
И в российском театре ситуация, когда автор становится режиссером собственной пьесы, в последнее время перестала быть редкостью. Если в начале XX века Кугель и Мейерхольд выступали за режиссера в театре, то в начале XXI века – авторы пьес ратуют за драматурга в театре. Эта тенденция проявилась наиболее отчетливо в авторском театре Евгения Гришковца. Участники проекта “Документальный театр” часто становятся не только авторами, но и актерами и режиссерами спектаклей, поскольку этого требует от них техника вербатим. Один из идеологов “Документального театра”, драматург М.Угаров, неоднократно говорил о том, что театр необходимо вернуть к “нуль-позиции”, т.е. признать драматургический текст “абсолютным императивом театральной постановки”.
Появилась новая фигура – “драматург-режиссер”, способный максимально полно и адекватно раскрыть драматургический текст. Именно в подобном перераспределении ролей ожидают исследователи театра самых значительных открытий и откровений, которые, вероятно, определят общие процессы развития театра XXI века.
Некоторые критики говорят о том, что никакой “новой драмы”, в сущности, уже давно не существует, используется только бренд, но хоронить это движение еще рано. Может, самое время теперь, после освоения новых техник и тем, после эпатажных экспериментов, научиться писать просто хорошие пьесы.
Всего для фестиваля британской драматургии перевели на русский тринадцать пьес, которые потом разослали в несколько десятков российских театров. Около десяти театров выбрали и поставили по одной из этих пьес. Некоторые получили возможность пригласить на постановку британского режиссера, другие справлялись своими силами. Так и был определен российский состав участников. Свое сценическое воплощение получили пьесы “Брокенвилль” Филиппа Ридли (в тольяттинском ТЮЗе), “Собачье сердце” Лео Батлера (“Парафраз”, город Глазов), “Порция Кохлан” Марины Карр (“Красный факел”, Новосибирск) и “Калека с острова Инишмаан” Мартина Макдонаха (сразу в двух вариантах – “Пятого театра” из Омска и “Камерного” из Воронежа). А другие пьесы были представлены на сценических читках.
Следует также особо отметить мастер-классы Марка Равенхилла, драматурга, актера, преподавателя и режиссера в одном лице Тима Крауча, художественного руководителя Royal Court Яна Риксона и необычный для российского театра проект Class Act – драматургические опыты российских школьников. Пожалуй, именно с этого события стоит начать обзор событий Фестиваля.
О проекте Class Act в России известно уже более двух лет. Его цель – творческое развитие подростков и воспитание из них зрителей-единомышленников. Другими словами, ведущие драматурги занимаются определенное время со школьниками общеобразовательных школ и интернатов, учат их основам своего мастерства, а потом написанные подростками короткие пьесы ставят профессиональные режиссеры.
В России этим проектом занималась Татьяна Осколкова, консультант Британского Совета. Class Act для начала решили делать в Тольятти. Там очень сильное Управление образования и есть центр современной драматургии “Голосова, 20”. Проект прошел обкатку в Тольятти, Самаре, потом в Москве в сотрудничестве с театром “Школа современной пьесы”. В Тольятти драматурги Вадим Леванов, братья Вячеслав и Михаил Дурненковы и Юрий Клавдиев уже дважды провели Class Act самостоятельно. В этом году финальное представление проекта попало в традиционный фестиваль “Майские чтения”.
Class Act Фестиваля современной британской драматургии был необычен тем, что участвовать в нем пригласили старшеклассников из Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Ингушетии и Москвы. Две недели ребята вместе жили под Москвой, где, руководимые драматургами Николой Маккартни (Шотландия) и Вячеславом Дурненковым, учились писать пьесы и, кроме того, фотографировали на занятиях с британским фотографом Джеймсом Хиллом (лауреатом Пулитцеровской премии). Среди целей проекта значился “поиск тем, волнующих новое поколение”: драматургия юных дидактична, призывает бороться с эгоизмом, прощать старые обиды, напоминает о Боге и, конечно, полна романтики. Есть вещи и о самоопределении в жизни (“Шип-Шиповник-Шиповников” Михеевой Сони, “Жизнь – это спорт” Бесаева Мовсара). Не обошлось без истории о террористах, которая, однако, заканчивается благополучно: начинающий террорист бросает свою преступную деятельность ради любви к девушке-заложнице. Интересно была обыграна тема “отцов и детей” в пьесе “Похищение невесты” Оздоева Умара: отец велит сыну, уезжающему учиться в Москву, срочно за один день жениться.
К сожалению, формат проекта не был рассчитан на долгосрочную связь с участниками. Но первой тольяттинской группе повезло: драматург Никола Маккартни загорелась идеей привезти ребят из дома-интерната в Шотландию, где они вместе со своими сверстниками будут писать большую пьесу о своих мечтах. Итогом семинара станет постановка в Молодежном театре Глазго.
Художественный руководитель Royal Court Ян Риксон рассказал на своем мастер-классе, что в Британии современная драматургия активно поддерживается как социально значимое явление. Например, какая-либо организация заказывает или финансирует создание новой пьесы. Так, представленная на Фестивале “Порция Кохлан” ирландки Марины Карр была написана по заказу… Королевского родильного дома Дублина!
По словам заместителя директора Британского Совета Анны Гениной, благоприятная среда для развития современного искусства поддерживается также ведущими телеканалами Британии. Четвертый канал BBC ведет проект, очень похожий на нашу “Фабрику звезд” с той лишь разницей, что участниками там становятся не будущие поп-звездочки, а оперные певцы. Наиболее талантливые молодые люди получают возможность попасть в новую постановку – на сцену Английской национальной оперы. Существует специальный проект и для молодых драматургов. Отобранным в ходе конкурса участникам дают возможность попасть на мастер-класс, который ведет обычно один из ведущих британских драматургов. Пьеса победителя ставится одним из театров Вест-Энда – очень известным режиссером с профессиональными актерами. Процесс репетиций, постановку также снимает ВВС. Таким образом коммерческий Вест-Энд ищет себе новых авторов.
Такой ситуации впору позавидовать, но и это еще не все. Драматург в Британии – не только престижная профессия, драматург в британском театре – главное лицо (мастер-класс Яна Риксона именно так и назывался – “Драматург как главный герой театра”). В ходе репетиций он тесно сотрудничает с режиссером, актерами, художником, а те, в свою очередь, не считают себя значимее автора. Наоборот, стараются открыть и донести до зрителя его слово. Как и когда стало именно так, а не по-другому, неизвестно.
Скорее всего так было всегда, поскольку все великие британские драматурги так или иначе происходили из театра, вспомнить хотя бы Бена Джонсона и Вильяма Шекспира. Да и кто как не Британия дала европейскому миру Беккета, Пинтера, Стоппарда, Шоу? Кроме того, британцы еще со времен “рассерженных” поняли, что к молодым лучше прислушиваться. Ведь те, кто был автором “новых драм” полвека назад, теперь стали классиками.
Критики уже назвали Равенхилла Бенни Хиллом для интеллектуалов. Равенхилл в своем спектакле умудряется смеяться над тем, над чем, казалось, смеяться невозможно. Впрочем, его игра не оставляет сомнений: “Продукт” – всего лишь хорошая пародия и качественная сатира, причем не только на голливудские сценарии, но, в сущности, и на некоторые образцы “новой драмы”, зачастую использующей “горячие темы” не по назначению. Темы в его спектакле затронуты, без сомнения, острые, но пародийная форма, конечно, не оставляет места хоть для какой-то рефлексии. И здесь Равенхилл уже выступает, как тонкий дипломат. Он говорит о современном на современном языке, он вроде бы делает выпады, кого-то высмеивает, над чем-то подтрунивает, но зрителя при этом оставляет абсолютно спокойным, как бы говоря: не волнуйтесь, все в порядке, мы просто шутим. Впрочем, сам Марк Равенхилл на встрече после спектакля утверждал, что если бы он писал пародию, то зрителю это было бы интересно только первые десять минут. Тем не менее Равенхилл показал себя именно хорошим юмористом, спародировав в духе английской stand-up-comedy все клише и штампы голливудского кино и одновременно обнаружив страшное: самые болезненные вопросы обсуждаются в обществе средствами массовой культуры, и потому глубина их понимания мельчает, а ценность – меркнет.
Отличная пьеса Дениса Келли “После конца” (“After the End”) в постановке Роксаны Сильберт (совместная работа театров Paines Plough и Bush) продемонстрировала, какой качественной может быть “новая драма”. Затронутые в пьесе вечные темы – любовь и ненависть, насилие и свобода – ненавязчиво намекают на простую мысль: терроризм как явление рождается не где-то в странах Востока, а в отношениях между двумя людьми. Сюжетно – как психологический триллер – “После конца” в чем-то перекликается с “Коллекционером” Фаулза.
Экспериментальный тип спектакля, граничащий с перформансом, был представлен на Фестивале режиссером Тимом Краучем (театр News from Nowhere). Свой спектакль “Дуб у дороги” (“An Oak Tree”) он начал с объяснения: его партнер на сегодняшний вечер, режиссер и драматург “Театра.doc” Александр Вартанов, не читал пьесы и не видел эту постановку раньше. Вартанову выдали текст, который он должен был зачитывать. Через наушники Тим Крауч подавал ему не слышимые зрителям команды (повернуться лицом к залу, сесть на стул и т.п.). Александр Вартанов должен был сыграть роль безутешного отца, чью дочь сбила машина, за рулем которой был гипнотизер (его играет Тим Крауч).
Причем роль отца всегда играет актер, с которым Крауч встречается только за час до спектакля. Поэтому зрители следят за этим персонажем особенно внимательно.
Название “Дуб у дороги” отсылает к работе Майкла Крейга-Мартина, основателя брит-арта. По замыслу художника, изображенный им стакан воды – это вовсе не стакан воды, а дубовое дерево. Крауч считает произведение Крейга-Мартина манифестом своего искусства: “Вещь является тем, чем называет ее художник. Она существует между тем, кто называет ее, и аудиторией. Это и есть то, чем должен заниматься театр”.
Пьесу Мартина Макдонаха “Калека с острова Инишмаан” (“The Cripple of Inishmaan”) представили сразу два театра, однако постановка Михаила Бычкова (Камерный театр Воронежа) оказалась, пожалуй, эталоном сотрудничества западного автора и российского театра. Действие пьесы происходит в 1930-е годы, однако узнаем мы об этом, лишь когда местный сплетник показывает газету с портретом только что избранного нового вождя Германии, неприятного типа с маленькими усиками. Все остальное – ни сами герои, ни их речь – не выдает каких-либо временных примет. Самой интересной новостью здесь оказывается пропажа очередного кота. Калека Билли (тип ирландской “белой вороны”) от скуки глазеет на коров, а его тетушка любит поговорить с камнями. Но вот случается невероятное – на соседний остров приезжает киноэкспедиция из Голливуда…
Макдонах – безусловно, высококлассный мастер, выбивающийся из new writing, хотя первая его пьеса “Красавица из Линэна” как раз была связана с появлением термина “In-Yer-Face Theatre”, обозначавшего агрессивно жестокий, грубый стиль письма, пьесы, исследующие человеческое бытие, и впервые шла в Royal Court. Его ставят по всему миру, часто сравнивают с Джоном Сингом и его “крестьянскими драмами”. При постановке подобных пьес главное – не переборщить с лирикой, поскольку абсурда в текстах Макдонаха гораздо больше, чем слезливых рассуждений на тему: где родился, там сгодился. И команде режиссера Михаила Бычкова удалось избежать излишней сентиментальности, хотя и не обошлось без длиннот. Это как раз тот случай, когда хорошая пьеса вытягивает спектакль.
Недавно и российские театры открыли для себя этого автора. Целых три его пьесы, так называемая “Линэнская трилогия”, были поставлены в Перми. В Москве на носу премьера “Красавица из Линэна” в Вахтанговском, а “Человека-подушку” собирается ставить в МХТ Кирилл Серебренников. “Калеку с острова Инишмаан” осваивают студенты Академии театрального искусства.
В программе Фестиваля специально выделили время для читок пьес известных авторов: Кэрил Черчилл (ее “Количество” в постановке М. Угарова идет в МХТ), Дэвида Хэрроуэра, Джо Пенхолла и Кевина Элиота.
Черчилл считается самым оригинальным и непредсказуемым драматургом Британии. Ее пьеса “Top Girls” (переводчик счел нужным оставить английское название) получила множество театральных наград. Героини-дамы запросто между разговорами о любовниках и выяснениями отношений рассуждают о политике премьер-министра Великобритании и американского президента. Вот они – top girls всех времен и народов: путешественница XIX века, куртизанка императора Японии, ставшая затем буддийской монахиней, безумная Грета с картины Брейгеля, женщина, выдавшая себя за мужчину и ставшая затем Папой Римским, покорная жена из “Кентерберийских рассказов” Чосера – все вместе собираются за столиком в ресторане и делятся своими проблемами, одинаковыми во все времена.
Вторая пьеса этого автора “Там вдали” (“Far Away”) вообще совершила переворот в английском театре в начале XXI века. После выхода спектакля в 2000 году на сцене Royal Court критики долго и жарко спорили на ее счет. Диалог первого акта – это тонкий поиск истины, которая, с одной стороны, представляется абсурдной, а с другой – жуткой. “Если это была вечеринка, то почему там было столько крови?” – спрашивает молодая девушка, ставшая свидетельницей какого-то преступления, свою тетю. “А, это там, где днем собака попала под машину”, – отмахивается тетя. Через пару реплик выясняется, что не было никакой собаки. “А почему в сарае были дети?”, “Почему дядя их бил?” – продолжает свой тонкий допрос девушка. “Ты узнала чужую тайну. Ты понимаешь это, да?” – Тетя убеждает девушку, что та стала участником “мощного движения за улучшение жизни”. На протяжении всего второго действия девушка и молодой человек работают над созданием вычурных шляп, которые, как оказывается, должны будут надеть на себя перед казнью избитые заключенные. Третье действие возвращает нас в дом тети, где выясняется, что во всем мире идет война между слонами и голландцами, испанцами и программистами, свиньями и музыкантами, война, на которой убивают котов и детей (в возрасте до пяти лет), – убивают булавками и кофе, героином, бензином, бензопилой и лаком для волос, война, когда неизвестно, на чьей стороне река, убьет она тебя или нет.
“Искусственное дыхание” (“Mouth to Mouth”) Кевина Элиота – перифраз излюбленных тем Пруста, Прусту же посвятил свою пьесу главный герой, одинокий больной писатель. Пьеса интересна организацией текстового времени: финал первого эпизода мы узнаем только в конце, а между ними – обед в ресторане, прерываемый сценами той самой вечеринки, на которой герой совершает роковой поступок. Сын его лучшей подруги погибает, а разлагающийся писатель (мы видим его с перевязанным глазом, тот просто выпал из глазницы) мучается вопросом, рассказать ли ей о том, что случилось между ним и ее сыном в кладовке в тот злополучный вечер.
“Ножи в курицах” (“Knives in Hens”) Дэвида Хэрроуэра – странная пьеса-притча об обитателях глухой деревни. Размеренная жизнь мужа-пахаря и жены, молодой женщины, разрушается загадочным мельником, которого все считают колдуном и убийцей. Вместе с ним женщина придавливает жерновом своего мужа, уличенного в измене. Она ищет всему названия, чтобы приблизиться к Богу. “Новые вещи у меня в голове. Каждый раз, когда я смотрю. Новые названия. Мне не надо другого места”, – говорит она на прощание мельнику, уходящему в город за тем, что он для себя считает новым.
Таким образом, Фестиваль современной британской драматургии продемонстрировал как чисто “новодрамовские” произведения, отличающиеся современным языком, неоднозначными, неординарными ситуациями, пограничными состояниями и “кокетничающими” темами, так и “хорошо сделанные пьесы”. Британский театр, как и кинематограф, продолжает быть предельно социальным. В нем, например, довольно сложно встретить пьесу/спектакль хотя бы просто “о любви”. Британские художники четко усвоили, что они не жильцы башни из слоновой кости, а члены сообщества и работают внутри него, а потому – должны делиться своими навыками и быть полезными обществу. Рефлексия ли это или социальная ответственность – в любом случае театр в Британии – не религия и не храм, а скорее средство, язык, на котором драматург/режиссер/актер говорят с обществом о его проблемах. Язык этот, хотя часто груб и циничен, не всегда затрагивает по-настоящему опасные темы. Он делает зрителей сообщниками театра, и те рады войти в его тайну.
Редакция и автор выражают благодарность Британскому Совету за помощь в подготовке материала.