Опубликовано в журнале Октябрь, номер 5, 2006
Литературный быт начала XXI века
Как-то так неожиданно для меня самого получилось, что заниматься мне приходится практически одновременно двумя довольно далеко отстоящими друг от друга темами. С одной стороны, это русская литература середины XIX века, а с другой – литература современная. Волей-неволей сами собой рождаются какие-то сопоставления, аналогии, ассоциации. Но не меньше чем подобные сравнения интересно и то, как будет оценено время, которое для нас еще не завершено – длящееся и развивающееся литературное настоящее, – лет через пятьдесят-семьдесят. Делать прогнозы, а особенно в такой непредсказуемой области, как литературные иерархии, – занятие, разумеется, неблагодарное. Однако поделиться кое-какими наблюдениями можно себе позволить.
Причем литературоведческая позиция человека, занимающегося в основном позапрошлым столетием, тут скорее помогает. Она позволяет заметить в текущей литературной жизни то, что ее участникам видится далеко не всегда, сохраняя в то же время отстраненность исследователя. Правда, есть и обратное влияние: наблюдения над литературными процессами сегодняшнего времени позволяют отчасти компенсировать опосредованную позицию исследователя прошлого, не имеющего со своим материалом иного контакта, кроме как через документы.
Одна из самых интересных сторон нынешней литературной жизни – даже не собственно произведения, книги и публикации, а то, что происходит вокруг них, то, что с легкой руки русских формалистов было названо литературным бытом; две формы этого литературного быта сейчас претендуют на то, чтобы стать основными.
Первая из них – Интернет. Еще четыре года назад Дмитрий Быков предрек русскому литературному Интернету довольно печальное будущее, поскольку его существование опровергает-де один из основных постулатов: литература – дело избранных, а тут опубликоваться может любой, даже самый отъявленный графоман.
Казалось бы, так оно и должно было случится: рано или поздно Интернет постигнет кризис литературного перепроизводства и упадок неизбежен. Количество литературных сайтов уже тогда исчислялось десятками.
Многое изменилось, когда пишущее сообщество открыло для себя тот вариант присутствия в Сети, которым не брезгуют даже литераторы, давно и успешно зарекомендовавшие себя в печати. Это Живой Журнал (www.livejournal.com) – во многом уже совершенно иной жанр. Тут каждый сам за себя, никто не ограничивает автора сетевого дневника ни в выборе формы его ведения, ни в том, что писать и с какой периодичностью. В противовес таким свободам здесь и ответственность сугубо персональная. Не администратор или редактор сайта отвечают за написанное и выложенное на всеобщее обозрение, а только ты, автор, несешь полную ответственность за каждое слово. Да и обратная связь в виде комментариев к каждой записи действует значительно более эффективно, чем, скажем, отзыв о стихотворении на поэтическом сайте. Недаром в Живом Журнале частенько вспыхивают весьма жаркие обсуждения.
Впрочем, довольно часто бывает так: коль скоро о явлении активно заговорили (а в литературной среде о Живом Журнале не говорит, пожалуй, лишь тот, кто и Интернета-то в глаза не видел), значит, близится начало его упадка; перевалив через свой пик, интерес к такому явлению скоро угаснет. Нечто подобное ожидает, быть может, и Живой Журнал, хотя есть признаки того, что он еще некоторое время просуществует в качестве факта литературного быта; и связано это с другим популярным сейчас явлением – литературным вечером.
Писатели всегда читали свои произведения публично. Только формы такого чтения со временем менялись. В XVIII столетии было принято чтение од монаршим особам. Еще через столетие – чтение в дружеском кругу или в литературном салоне. И только в начале XX века появился собственно литературный вечер. Просуществовав весь XX век, трансформируясь то во встречу с читателями в районной библиотеке, а то и в съемки “Заставы Ильича” в Политехническом, литературный вечер дожил до века XXI-го, когда и стал одним из основных способов репрезентации литературы.
Сейчас уже вряд ли можно назвать литературные вечера “встречами с читателями”, впрочем, и стадионов они не собирают. Но у них появилась одна очень важная черта: из спонтанного события они превратились в проекты. Появляются циклы вечеров (проводимые в Москве циклы “Полюса”, “Незабытые имена”, “Пункт назначения”; характерный пример – вечера лауреатов премии журнала “Октябрь” за 2005 год в клубе “Жизнь замечательных людей”). Каждый из этих циклов имеет свою направленность, свою и только свою отличительную черту.
Но при чем же здесь Интернет и Живой Журнал? Что объединяет частное и даже во многих случаях интимное ведение онлайн-дневника с публичным и шумным мероприятием? Да тот факт, что участники и того и другого явления зачастую одни и те же люди. Выступая в рамках литвечера в разных ролях, кто-то в качестве куратора, кто-то – приглашенного автора, а кто-то – зрителя, в рамках Живого Журнала они имеют один и тот же статус – пользователя и, соответственно, читателя. Именно в этой точке Интернет сомкнулся со внесетевой жизнью. В Живом Журнале вывешиваются анонсы предстоящих мероприятий, в нем же практически сразу после их завершения (буквально через несколько часов) публикуются мнения участников и зрителей, причем в некоторых случаях еще и с фотоотчетами, так что даже те, кто не сумел на тот или иной интересующий их литвечер попасть, все равно могут узнать, что же там происходило. Во многом благодаря Живому Журналу в курсе московских литературных событий оказываются люди, живущие в провинции и не имеющие возможности приезжать в столицу.
Особенно важную роль Живой Журнал играет в событии, ставшем кульминацией описанной ранее тенденции превращения литературных мероприятий в проекты.
Скажу честно: услышав впервые про идею командного Чемпионата Москвы по поэзии, я был несколько шокирован. Еще бы! Превращать поэзию в спортивное состязание с командами и болельщиками! Да и вообще кому дано судить о том, кто в литературе первый, а кто второй!.. Но на помощь пришли мои далекие на первый взгляд академические интересы: я вспомнил историю литературы и постепенно остыл. Действительно, чем этот Чемпионат так уж принципиально отличается, скажем, от выборов Игоря Северянина королем поэтов, а съезд какой-нибудь новой литературной группировки, например, киберпочвенников, от собраний футуристов? И каждый раз, входя в какой-нибудь московский литературный клуб, я снова и снова думаю: а ведь и о той же “Билингве” будут лет через девяносто писать, как пишут сейчас о “Бродячей собаке”.
А еще думаю о том, что нельзя судить о литературе (впрочем, как и о любом другом виде искусства) одного времени с точки зрения другого. Даже если эти времена разделены всего лишь каким-нибудь десятком лет. Тогда не станут возникать в сознании высказывания типа “литература деградирует”. Нет, вовсе не деградирует, просто ее язык, основной код ее самоописания, меняется за предельно короткое время и порой до неузнаваемости. Не вникнув в суть этих изменений, легко отмахнуться: все это отвратительно и мне категорически не нравится.
Густав Малер как-то заметил: “Не означают ли слова “мне это не нравится” всего лишь “я этого не понимаю”?” Так и с литературой, особенно с современной: не отвергать ее нужно, а понять. Хотя бы попробовать.
Всеволод ЛАЗУТИН