(Александр Мейлахс (Мелихов). Красный Сион)
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 3, 2006
Александр Мейлахс (Мелихов). Красный Сион: Роман. –
СПб.: Лимбус-пресс, 2005.
Есть мнение, что миром правят большие иллюзии, а вовсе не вульгарные экономические законы, которые всего лишь иллюстрируют тенденции нашей материальной жизни. Недаром нищие и голодные, но воодушевленные какой-то фантастической идеей нередко побеждали вполне сытых и более оснащенных в материальном плане. Иллюзия, мечта, сказка – вот альфа и омега общественного и личного бытия, в то время как их отсутствие нередко означает стагнацию и даже физическую смерть и нации, и индивида.
Эта мысль является “красной нитью” романа “Красный Сион”, написанного Александром Мейлахсом (Мелиховым). Материал и персонажи романа как нельзя лучше подходят для иллюстрации и проверки на прочность данного утверждения: кто, как не еврейский народ, самый главный за последние тысячелетия пленник больших иллюзий? Тут вам и мечта о земле обетованной, и миф о Мессии, и сохранение своей веры в диаспоре, и идеология сионизма, которая должна была раз и навсегда решить проблемы рассеянного по миру еврейства. Одна из таких иллюзий, рожденных в недрах чудовищного сталинского госаппарата, – это идея создания на Дальнем Востоке Еврейской автономной области, своеобразного “Красного Сиона”.
Об этой сюрреалистической инициативе советского правительства маленький Бенци Давидан узнает еще в годы жизни в польском городишке Билограе, что на границе с Советской Россией. Мальчику “открыл глаза” полусумасшедший Берл, неистово веривший в то, что тысячелетняя еврейская мечта о земле обетованной наконец-то сбылась по воле товарища Сталина. А тут как раз начинается мировая война, а вместе с ней и Холокост, который Бенци, к счастью, не успел в полной мере испытать на себе. Его семейство делает вполне разумный выбор среди двух зол, то есть бежит в СССР, где тоже жизнь не сахар, но где евреев хотя бы в газовые камеры не заталкивают.
Далее красочно описываются мытарства вынужденных переселенцев, которые так и не добрались до Красного Сиона, расположенного на другом конце гигантской страны. Они осели ближе, в Средней Азии. По ходу этого странствия часть семейства теряется, часть погибает или пропадает в советских тюрьмах. Бенцион Давидан тоже десять раз мог отправиться в мир иной: мог быть забитым до смерти, заразиться неизлечимой болезнью, но ему повезло – он выскользнул из советского ада, оказавшись в Иране, а оттуда перебравшись в Израиль. Там он сделал блистательную карьеру: стал известным писателем и другом многих сильных мира сего. Казалось бы, советский период своей жизни писатель Бенцион Шамир (именно так теперь звучит его фамилия) должен был забыть, как страшный сон, либо “отписаться”, создав какую-нибудь драму на том материале, и опять же забыть.
Однако, когда дело касается больших иллюзий (или “сказок”, как их называет автор), прямая логика не работает. Не первой молодости человек, да еще с подорванным здоровьем, Бенцион Шамир отправляется в постперестроечную Россию, чтобы в итоге оказаться – где? Правильно: в городе Биробиджане, бывшей столице Еврейской автономии. Этот “Красный Сион” – в полном упадке, он похож на землю обетованную не больше, чем Скотопригоньевск – наград Китеж. Местный писатель Мейлех Терлецкий также мало похож на гениальных творцов Ветхого завета, но каждому времени – свои иллюзии, главное, чтобы не только человек служил “сказкам”, но чтобы и “сказки” как-то скрашивали и продлевали жизнь человека. Вопреки здравому смыслу (да и не здравому – тоже) Бенцион Шамир воодушевляется найденным материалом, у него возникает замысел, и теперь впереди полтора – два года творчества. А это ведь и есть его жизнь, та ниточка, которая связывает Шамира с реальностью…
Таким образом, Александр Мелихов, прекрасно знающий цену всем и всяческим иллюзиям, делает выбор в пользу “сказок”, отказываясь от вульгарно-прагматического объяснения жизни. И этот выбор скорее всего примирит с автором книги даже тех, кто мог бы вступить в полемику на тему: насколько являются “сказками”, допустим, мировые религии? Что в этих учениях – Откровение, а что – “человеческое, слишком человеческое”? Возражений можно найти немало, но, думается, вряд ли вообще нужно вступать в спор. Все-таки перед нами не набор догматов, не философский труд, не идеологическая доктрина, а беллетристическое повествование, написанное блестяще, прекрасным языком, и читающееся с увлечением. А значит, писателя Александра Мелихова можно поздравить с удачной книгой. “Мавр” сделал свое дело и должен отправляться на поиск новой “сказки”, которая для него самого – как и для всякого нормального писателя – есть средство продления подлинной жизни. Для читателей же это – очередная версия очередного кусочка общего бытия. С этой версией он может соглашаться или нет, но если он прочтет произведение до конца (а текст очень затягивает!), то что-то важное для себя он обязательно найдет.P>