Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 2, 2006
* * *
носом в колени
как без памяти
как запятой эмбрион
и войдут с припевом
пилигримы-калеки
снова клянчить свое
забивая сон
Всем-всем-всем
чего-нибудь не хватает
легионы локтей
и ртов и глаз
сводный хор
фрагментов людей
распевает
что история человечества
не удалась
Что затея жизни
не состоялась
что идея ночи
жало дня
я сжимаюсь в ноль
в раздраженье
в жалость
каждый первый встречный
жалит меня
И в каждом горит
разносветный фонарик
и каждый просит
и все должны
попрошайки земной
огибают шарик
как воздушный
с легкой
ночной стороны
Чередой вживую горящих точек
в чрево ночи Господи в чрево ночи
Посмотри же
вот я
точка
земля
голая глина
идеальный калека
Ты начни сначала
лепи с нуля
вырасти
сделай из меня человека
Своего человека
хоть одного
целого веселого летнего человека
кому –
не надо ничего
Объяснение
сиганул кузнечик и строит рожи.
Никому ничего объяснить невозможно.
Все – другие. Даром что так похожи.
Все другие – за ним по столу и по шторе
кувырком, стучат по ушам колени,
верещат-трещат, как сухое горе,
убегают, будто от объяснений.
По рукам, по воздуху – взять их нечем,
угрызают слух, звенят плотоядно.
Несравненный толмач, иероглиф-кузнечик,
объясни мне то, что и так понятно.
Тишина скрипит. Голова пустая.
Ничего никому никогда без ошибки.
Звук молчит и строится, наезжая
с невозможной точностью дальней скрипки.
* * *
в свитере такой же толстой вязки как сам
стоит человек похожий на все по швам
с бороденкой в рыжем золоте и серебре
Стоит хоть не верь глазам или ушам
или усмешке из рыжего золота и серебра
стоит как вопрос словно можно понять в семь утра
человек се – промысел Божий или хлам
Божий и неподвижный как будь добра
я конечно не буду но кофе в его руке
так парит остывая как нежная пыль по углам
и дрожит как солнечный заяц на потолке
Рябина
надувает снегу в разломы ветер,
а как жарко пели меня соседки
в барнаульском детстве в метельный вечер
за чекушкой теплой, под воскресенье,
головой склоняясь на стол с клеенкой –
нежно-хриплый, грудной и рябинно-тонкий,
невозможность, сила и наважденье.
До утра за стенкой втроем гудели
на хвосте недели, после работы,
заводили в пятый, десятый, сотый,
будто нету песен других, а этой –
что душе свободной от вашей свободы
в деревянном огнеопасном теле:
Ой летит в метели беда на горе
а вьюга ягой а пурга ордой
Обь-река горит в ледяном загоне
бродит магма под вечною мерзлотой
рябь коры и красные грозди кори
рев корней и эхо в стволе и кроне
годовые кольца в смоле густой, –
словно горло сдавлено широтой,
словно жизнь – дубовая авантюра,
словно в этой рябине назло счастливой –
вся великая русская литература
(с бесполезной женской инициативой).
* * *
липучие крошки кутьи со стола
хозяйка, зевая, сгребает в ведро,
чирикая, сыплются гости к метро,
изрядно подпили, умильны вполне,
последнюю сплетню несут обо мне.
На ветер подземный
что глиной залеплено горло мое,
и этот обветренный глиняный слух
в тоннеле гоняет насмешливый дух.
Но – полную стопку за вас я налью,
и тайную дудку достану свою:
вам что-то почудится в стуке колес,
да кто ж его спьяну расслышит всерьез.
Anno Domini
Памяти Татьяны Бек
1
заметает пастбища и могилы
и руками машет огням витрин
как человек который один
погружая город в снеговорот
закрывая две тысячи пятый год
я сижу под деревом со стаканом
и сугробы движутся караваном
разбредаясь по ближним и жарким странам
чтоб взорваться на перекрестках света
Где-то смех и визг
стреляют где-то
вот такое Господи у нас лето
2
как кренится компас крепчает лед
и в стакан не глядя запиваю все это
я сосуд непрочный гляжу вперед
сквозь прищур порочный на свет заочный
и погонщик-ветер поводья рвет
и горбы сугробьи червят кармином
охрой хвоей хиной по хилым глинам
по горящим водам по асфальта льдинам
по мозгам – в разлет
3
безнаказный снег валит отовсюду
с караваном въезжая в Новый год
я тяну грядущее по глотку
я не верю что я с головой в снегу
как не верит снег что он вода
и востоко-запад не чает юга
и не чует север что он не вьюга
все что есть – чудо
взгляни сюда
4
под стрелой зеленой в метели дольней
тише Таня видишь какая ель
и какие страсти горят на ей
и на дне стакана горит звезда
и когда?
5
до сухих иголок звезды на дне
и когда наконец сойдутся на мне
все четыре стрелки этого света –
всё сначала и – никто не одна
Сокол-солнце – блеск! ну – кругом весна
Снег идет
полная тишина
вот такое Господи Твое лето