Опубликовано в журнале Октябрь, номер 7, 2005
* * * За каналом Грибоедова, за Кокушкиным мостом не катаются каретами, а валяются пластом. Мылом, дегтем пахнут улицы, и Сенная масло жмет. Человек приличный сунется – и не выдержит, уйдет. Душно там, и небо низкое словно падает в провал – головой в Екатерининский – Грибоедовский канал. Там пружинным визгом полнятся бездоходные дома. И сошедшим в ад не помнятся ни любовь, ни смерть сама. Это там стучат колесики, заливаются гудки, часто-часто, как вопросики, повторяются звонки. Там закрутит, завращается, – передвинутся зубцы, стрелки в новый час уставятся, перекрестятся жильцы. Там на нас в тоскливой сутолоке глянут из воды со дна та же рябь, и те же сумерки, и судьба на всех одна. Больница Павлова Под Киевом, шумным и грязным, овраги полны тишиной. В сугробах темнеют неясно кустарники. Пахнет весной. Тропа у больничной ограды подводит к началу небес, и галки-синицы над садом играют в заправдашний лес. В больничных разбросанных рощах становится проще и проще тоскующей птичьей душе. Она обнимает больную, такую же – и не такую, несчастную душу живую, которой не падать уже. Раннее утро Здесь жили соловьи, и летний холод их пробуждал. Все было как всегда: тянуло ветром понизу, от мола, под вишнею белела лебеда, летел рассвет, высматривая воду, вставало солнце раньше нас с тобой – но было одиноко и свободно, так одиноко, как никто другой. Оно слепило стекла за решеткой, лепило зайца из прямых зеркал – вело по суточной щетине пальцы кротко. Укалывалось – ты, нахмурясь, спал… Укладывалось рядом, уходило, за веткой возвращалось, шло ко мне… Но было лишним. Ведь оно светило. А ты все хмурился и вздрагивал во сне. На чужой даче На даче, чужой, бесконечно чужой, поливаю цветы. Посадила с весны георгины и астры. А рядом растут, зацветая на пятое лето, пионы, их пухлые щеки просты – свежи и чисты, и не надо другого пейзажа, чем рядом… не надо. Я их поливаю… Как бьется на солнце вода, как льется их жизнь, как моя – умирает, – и все еще длится и длится. Я, может быть, чудной ошибкой попала, какой-то Алисой, сюда, седой, постаревшей… но беленький кролик укажет на выход всегда, лишь стоит чудовищно глупой и важной супруге его разозлиться.