Опубликовано в журнале Октябрь, номер 7, 2005
* * * Уж Ильичевскому району Ночной трамвай Устало-целеустремленно Сказал прощай. Там чудеса при лунном свете, Там детский сад, И в нем мистические дети Бездумно спят, И их ночные лица лунны, Покаты лбы. Они еще не знают руны Своей судьбы. Над Молдаванкой небо звездно, Прекрасна высь, И ясно – жаловаться поздно, Раз родились. Гроза Я слышала еще с утра, Как Бог по небу двигал шкаф. Теперь стою среди двора И мокну, голову задрав. Футболка мокрая в руке, С решетки – ржавых капель бой, И все висит на волоске, И мы с тобой, и мы с тобой… * * * Затоскуй без мысли, радостно так, Как тоскует собака или дурак. Да зачем тебе слово – оставь лишь звук, Лишь портреты гласных – одной или двух. Холод будит речь, усыпляет мозг, На моем сквозняке свечка топит воск. На моем сквозняке замерзает враг, И собака, и праведник, и дурак. * * * Тюльпан усталый голову склонил. В прекрасном небе холодно душе. Возможно, время – это крокодил. Год съеден – он насытился уже. Кто умер, хоть при жизни был не прав, – Теперь посланьем стал иным мирам. Возможно, время – это телеграф, Но я не получаю телеграмм. Нет мира отдаленнее, чем ты. Небесным телом средь небесных троп Ты движешься, дела твои просты. Возможно, время – это телескоп… На смерть Ивана Ильича Наступающей ночью вдоль трамвайных дорог Под единственной в небе луной, как ученые подсчитали, – Далеко не единственной; не число, не срок – Важна не статистика, важны детали… Поедая себя ритуально, как евреи мацу, Вызывая в мысленном взоре тень ощутимой муки, Умирает от пули директор, к своему должностному лицу Поднося мучительным жестом свои должностные руки. Для прогулок ночных я уже не так молода. Мне бы раньше ложиться, просыпаться в полдень. Так бывает обычно, обыкновенно, когда Мы особенно сильно хотим – никогда не исполним. Жизнь проходит, пустая, но не отдать, Не обменять при наличии чека Воспоминаний и снов (и снов, твою мать) – Отличительных черт твоего уходящего века.